20 февраля.
«Главное – попасть, не промахнуться. Всего немного чакры и концентрации; ведь ты сможешь, Сакура. И плевать на то, что кровь из раны в животе струится огненными ручьями по коже, капая на снег, и на то, что сейчас я почти не чувствую земли под ногами. Главное – выполнить миссию, а потом уже и помирать можно».
Она не промахнулась, она попала, нанесла сокрушительный удар противнику, тем самым победив в этой битве, но по всем правилам проиграв в этой жизни. Ведь из рваной раны на животе торчала маленькая иголка. Яд, который уже начал действовать, сразу перемешиваясь с кровью, разливаясь по сосудам, прокладывал дорогу к сердцу, чтобы убить окончательно. И никакое противоядие уже не поможет.
Времени у Харуно осталось совсем мало, а пробовать хоть как-то вылечиться не было ни сил, ни возможностей. Она просто падала в черную бездну ее сознания, где на дне пропасти находился пух, белый, как этот снег под ногами. И никаких алых пятен от ее крови. Всего лишь пух, всего лишь бред.
«Я, наверное, умерла»…

21 февраля.
- Кто бы мог подумать: ниндзя Конохи, да еще здесь, в стране Снега, - странно ухмыльнувшись, Кисаме слегка наклонил голову вниз, поближе рассматривая почти бескровное лицо девчонки.
- Она жива.
Итачи, как всегда, был немногословен, но эти слова подразумевали то, что девчонке повезло. Несказанно повезло. Только холод мог ослабить действие яда или вообще его нейтрализовать. А девчонка, судя по всему, провела здесь не больше суток. Значит, шансы еще были.

Март

3–4 марта.
«Белый пух – он такой красивый, такой теплый. Так приятно здесь находиться. Кажется, нет большего счастья, чем наблюдать, как ветер играет с твоими волосами, а лицо любимого всё время перед глазами.
Только не исчезай. Но стихия, словно услышав мое пожелание, размазала все краски и образы, оставив после себя лишь серые оттенки, унося с собой образ того, кто так дорог моему сердцу.
Нет! Саске, не исчезай не бросай меня снова!!!»
- Она часом не померла, эта твоя девчонка? До сих пор не понимаю, зачем она тебе, всё равно толку от нее мало будет, разве что только проблемы.
- Она жива. Яд проник сразу же в кровь, а это ухудшает последствия. Но сейчас она просто спит.
Девушка на кровати странно дернула головой, а ее руки непроизвольно взмыли вверх, как бы пытаясь кого-то ухватить, обнять, либо просто задержать. На лбу у Харуно выступили капельки пота, стекавшие вниз по виску, а губы дрогнули, как натянутая струна, выговаривая шепотом лишь одно:
- Не исчезай, Саске!
В ответ на этот шепот Хошигаке лишь сдавленно хмыкнул, с интересом наблюдая за эмоциями на лице старшего Учихи.
- Кажись, сердце твоей девчонки занято, Итачи-сан.
Учиха никак на это не отреагировал, лишь, немного помедлив, сказал:
- Она приходит в себя.

6 марта.
«Никакого шума в ушах, никакого белого пуха, лишь странная боль во всём теле, и слышны лишь тихие шаги неподалеку. Так хочется проснуться, но веки такие тяжелые, словно сделаны из особо тяжелого сплава олова, нет сил ни на что, даже на то, чтобы просто открыть глаза. Может быть, попытаться потом, когда будет легче?»

9 марта.
Глаза Харуно медленно открылись, а сильная боль во всём теле никуда не исчезла, ее просто стало легче переносить. Слегка повернув голову на бок, девчонка увидела двух мужчин, сидящих за столом, в странных черных одеждах с непонятными красными пятнами.
- Где я? - тихий шепот сошёл с ее губ – на большее она не способна, на большее просто нет сил.
Кисаме, повернув голову в сторону девчонки, ухмыльнулся, а затем перевел взгляд на Учиху, с нетерпением ожидая ответа последнего.
- В безопасности.
Это был короткий и исчерпывающий ответ, правильный и совершенно ошибочный.
«Как я могу быть в безопасности? Я даже вас не знаю. Да и что я могу сделать, когда тело ломит, словно кости перемололи в порошок, когда я даже не могу вспомнить, что было вчера? Да я даже собственного имени не помню».
Последнее, на что хватит не столько сил, сколь упорства, – это на слабое движение губ в беззвучном шепоте, задающих вопрос: «Кто я?»

Апрель

- Итачи-сан, а как давно вы с Кисаме-саном путешествуете по миру?
Теплый весенний ветер слабо трепал розовые пряди волос, а живой блеск в глазах явно излучал надежду на то, чтобы услышать ответ.
Итачи задумался. Его глаза, казалось, обволокла пелена воспоминаний, но потом она так же быстро исчезла, как будто совсем и не появлялась. Девчонка ведь не знала, что они на самом деле не обычные путники в этих странных плащах. Харуно вообще ничего не знала, а если быть точнее, ничего не помнила из своей прошлой жизни, и сейчас она была похожа на маленького любознательного ребенка, которого так легко запугать правдой этого жестокого мира.
- Десять лет.
Краткий и холодный ответ. Но он никак не вязался с тем, что творилось у Учихи на душе. Он до сих пор не понимал, откуда взялось это странное щемящее чувство в груди, когда впервые увидел её, такую беззащитную и израненную, словно разбитую фарфоровую куколку, на том холодном снегу.
Сейчас она была такой же беззащитной, ничего не помнящей о прошлой жизни девчонкой и ничего не знающей о настоящей.
Харуно слегка наклонила голову на бок, поправила край покрывала, на котором сидела, и улыбнулась.
Ей нравилось сидеть здесь. Наблюдать за тем, как ветер колышет нежные лепестки цветков, за тем, как чересчур оживленные птицы что-то весело щебечут, и, конечно же, за тем, как ее Итачи-сан читает какую-то интересную книгу, в то время как Хошигаке лишь протирает свой странный длинный меч. Она была готова смотреть на всё это вечность, но только когда её взгляд останавливался на Учихе, на душе становилось легче, а сердцу этот человек казался таким родным, что, казалось, стоило взглянуть на него – и все проблемы мигом исчезнут. Она готова была идти за своими учителями и в огонь, и в воду, за тех, кто спас ее жизнь, она бы сейчас без раздумий отдала свою.

Май

15 мая.
- Итачи-сан, что мы будем делать с этой девчонкой потом, когда память к
ней вернется?
Кисаме уже не раз задавался этим вопросом, и уж очень его волновала эта странная привязанность Учихи, которая вряд ли обернется чем-нибудь хорошим.
- Мы будем ждать, а покамест надо придерживаться планов нашего главного задания.
Хошигаке кивнул. Не нравилось всё это ему, ох как не нравилось.

30–31 мая.
«Белый пух кружит в воздухе. Я слегка касаюсь пальцами его кончиков, и пред глазами появляется лицо – незнакомое, но столь похожее на лицо на моего Ангела, на моего Итачи-сана. Но я знаю, что это не он. Этот человек холодный, от него так и веет тьмой и одиночеством. Но появившийся непонятно откуда потом ветер приносит с собой образы других людей, тоже незнакомых, но почему-то таких хороших и неизвестно почему столь родных для моего сердца».
Девчонка медленно открыла глаза, и тут же темень ночи спрятала под своим покрывалом, всё то, что ее окружало.
Учиха сидел рядом в уютном кресле, слегка прикрыв глаза, словно сделал это на мгновение, но Харуно уже достаточно изучила его, чтобы понять, что тот всего лишь спит. И, пользуясь этим временем, девчонка внимательно изучала его, каждую черточку его лица: слегка угловатый подбородок, тонкую линию губ, две полоски возле скул и подрагивающие густые ресницы. Она готова была любоваться им вечно. Но Итачи, словно почувствовав чей-то взгляд, резко открыл глаза. И увидев то, что это именно Харуно за ним наблюдала, он пришел в замешательство. В зеленых глазах девушки не было испуга, была лишь глубокая нежность и интерес.
Мгновение они смотрели друг на друга, а потом непонятно откуда взявшийся страх защемил в груди у девчонки, и она резко закрыла глаза, пытаясь как можно быстрее уснуть. А потом, на утро, можно будет притвориться, что это был всего лишь сон, чтобы не краснеть от каждого взгляда Учихи. Не беспокоясь о том, что он ее отвергнет, даже если так хотелось признаться в своих чувствах. Но заснуть в эту ночь ей не удалось.

Июнь

1 июня.
- Итачи-сан, а где Кисаме-сан?
Харуно, неловко пряча взгляд, всё-таки задала столь долго мучавший ее вопрос. Без Хошигаке становилось труднее оставаться серьезной и не краснеть в присутствии Учихи. И сегодня Кисаме почему-то не было. И судя по тому, что его кровать была собрана и все остальные вещи непонятно куда делись, ждать его стоило не скоро.
- У него есть кое-какие дела в другой деревне.
Учиха, лишь на мгновение оторвав взгляд от странного свитка, взглянул на Харуно, а затем принялся изучать его дальше. Хотя даже иероглифы никак не могли обрести значение, все мысли крутились лишь вокруг девчонки. Теперь, когда Кисаме не будет здесь порядка пяти дней и ему с Харуно предстоит провести эти дни лишь вдвоем, Итачи понял, что ему понадобится огромная сила воли, чтобы попытаться не обращать внимания на девчонку.

2 июня.
Пристально разглядывая свои ладони, словно пытаясь найти в них что-то интересное, девчонка пыталась не думать об Учихе. Но мысли о том, что что-то неумолимо менялось, так и весели тугим комом в воздухе. Она чувствовала кожей его едва уловимые взгляды, а когда оглядывалась, то понимала, что Итачи смотрит совершенно в другую сторону. Это было более чем странно. Даже странная сладкая тяжесть внизу живота, не проходившая уже в течение некоторого времени, когда они с Учихой остались вдвоем, отзывалась легким покалыванием в сердце. Харуно боялась верить в то, что для него она всего лишь девчонка, которую просто удалось чудом спасти.

3 июня.
Ворочаясь с боку на бок, Харуно никак не могла уснуть. Отвернувшись от окна, Сакура медленно села на кровати, затем, откинув чуть в сторону одеяло, поднялась и направилась за стаканом с водой, находившимся на столе. Учиха сидел в своем излюбленном кресле и что-то внимательно читал.
Всё как обычно. Никаких томных взглядов, никаких проявлений заботы и чувств. Вся любовь девчонки, как ей казалось, оставалась безответной, а это приносило еще большую боль.
Медленно волоча ноги по полу, Харуно всё-таки не успела заметить какую-то преграду и, споткнувшись, совершив при этом немыслимый пируэт, оказалась в объятиях столь желанного человека. Страха не было – была лишь нежность и неловкость, отражавшаяся в ее глазах. Мгновение они просто смотрели друг на друга. Пытались понять, как они, столь разные люди, вот так вот оказались сейчас вдвоем, в этой комнате. Она, ничего не знавшая о себе, кроме того, что безмерно его любит, он – отъявленный преступник ранга S. Создавалось такое ощущение, что будто сама приспешница-судьба играет с ними.
Но когда это хрупкое девичье тело оказалось в его руках, он просто не выдержал. Всё его терпение и самообладание куда-то исчезло, а то желание прикоснуться к губам девчонки своими стало почти болезненным, необходимым, как глоток свежего воздуха. Харуно почувствовала, как ее губы касаются губ Учихи, сливаясь в самом трепетном поцелуе из всех возможных.
А затем, неловко обвив руками его шею, девчонка притянула его ближе к себе, затягивая в более глубокий и волнующий поцелуй. Всё напряжение, царившее до этого в воздухе, куда-то исчезло. Всё стало теперь понятно и без слов.
Руки Харуно, путавшиеся в волосах Учихи, его ладони, скользившие по ее оголенным из-за ночной сорочки плечам, – всё было так правильно. Она чувствовала жар его тела. Ощущала каждую его эмоцию через их соприкосновения, и девчонка, как губка, впитывала в себя все его чувства, отдаваясь им безвозвратно.
Она почувствовала, как сильные руки Учихи обхватили ее, а их поцелуи, казалось, стали еще более пьянящими. Девчонка даже не заметила, как оказалась на своей кровати и как руки любимого скользнули по ее плечам, цепляясь за лямочки, спуская их вниз, тем самым оголяя небольшие девичьи груди. Как его губы, целующие теперь ее изящную шейку, плавно и плавно спускались вниз, поцелуй за поцелуем, миллиметр за миллиметром.
Всё было слишком прекрасно, чтобы быть реальностью, она была слишком счастлива.
Когда губы Учихи добрались до ее вмиг отвердевшего розового соска, нежно целовали его, Харуно выгнула спину и, казалось, в ее тело вонзились тысячи самых приятных маленьких осколков. И Итачи хотел подарить ей всю ту нежность, которую испытывал к ней, всю ту любовь, которую она, девчонка, смогла в нем разбудить.
Боль в паху становилась всё более ощутимой с каждой секундой, с каждым стоном девчонки, с каждым движением ее тела, выгибающимся под ним. И тогда, сбросив последние оковы самообладания, Учиха вошел в нее, медленно, стараясь причинить как можно меньше боли.
Он сцелововал ее бисеринки слез на лице, шептал слова утешения. И только когда девчонка поняла, что боль почти исчезла, она качнула вперед бедрами, заставляя его врываться в самые затаенные уголки ее тела.
Они двигались в такт друг другу, получали немыслимое всепоглощающее удовольствие от этого. Границы дозволенного, казалось, уже были стерты, а время напрочь потеряло всякий смысл. Лишь их стоны, их слова любви и признаний.
Всё было так похоже на какую-то запретную сказку. А потом долгожданная кульминация захлестнула их одной волной, заставляя выгибаться еще сильнее, и спустя мгновения прижавшись потеснее друг к дружке, забыться в самом сладком сне. Просто наслаждаться этой неимоверной близостью.

Июль

«Никакого белого пуха. Всего лишь незнакомое, но такое родное лицо перед глазами. Парень с огненно-желтыми волосами улыбается мне и протягивает свою руку. Но я боюсь. Не его. А той неизвестности, что окружает меня. Но по невиданному призыву сердца я протягиваю руку и кладу свою ладонь в его. А потом уже столь привычный ветер пытается размазать все краски, унести с собой этого странного друга, но ничего у стихии не выходит. И я радуюсь.
Как хорошо, что ты здесь, Наруто».
Девчонка открыла глаза. Судорожно схватившись за край простыни, Харуно попыталась успокоиться. Взгляд непроизвольно метнулся в сторону Учихи, лежавшего рядом с ней. Такой родной, такой теплый. Она всё вспомнила.

Август

Он целует ее руки, девчонка лишь улыбается. Но в глазах отражается неимоверная грусть и печаль.
- Я всё знаю.
Как гром среди ясного неба.
Девчонка долго не решалась сделать этот шаг, признаться ему в том, что всё знает, в том, что всё вспомнила. Но этот шаг был необходим, слишком уж много поменялось в их отношениях, слишком близкими людьми они стали.
Его лицо вмиг изменилось. Сколько раз его Кисаме предупреждал об этом. Сколько раз говорил. А он не хотел об этом даже думать, и теперь, когда девчонка всё знает, он чувствует, что теряет ее.
- Как давно?
- Около месяца.
Короткий диалог, так не вязавшийся с их прежними поцелуями. Девчонка проводит рукой по волосам, заправляет выбившуюся прядь за ухо, печально улыбается и:
- Прости…
Он в недоумении пытается одеть столь привычную маску безразличия, но тщетно. Эмоции слишком ярко отражаются на его лице, и тогда Учиха уже пытается увеличить между ними расстояние, сохранить дистанцию, которая по обычаю возникает между самыми непримиримыми врагами, между такими, как они – медиком деревни Листа и преступником организации Акацуки.
Удалось: на лице не отражается ни единой эмоции. Как каменная стена, сквозь которую не пробиться.
- Я люблю тебя.
Безнадежно, слишком отчаянно были произнесены эти слова. Девчонка словно пыталась уцепиться рукой за призрачную мечту.
- Уходи.
- Но, - почти плача, - Итачи, я люблю тебя.
Он не хотел для нее жизни жены преступника, слишком трудно это для нее будет, невыносимо и больно, адски больно. Она всегда будет для него светлым ангелом, который непременно должен остаться чистым и всем сердцем ненавидеть Акацуки.
- Уходи, или я тебя убью.
В зеленых глазах девчонки отразился страх. Она не верила в то, что всё так произошло, в то, что ее любовь была в очередной раз разрушена. Да что там, Харуно сама ее разрушила, своими же словами. Всё было слишком больно.

Сентябрь

- Они уже не верили, что ты вернешься, все думали, что ты…
Узумаки не выдержал и еще крепче прижал к себе Харуно. Как же он был рад вновь ее видеть. Он единственный не верил в то, что она не просто пропала миссии, а погибла. И вот теперь его ожидания, его вера в ее жизнь исполнили свое предназначение. Его Сакура снова рядом с ним…
Все были счастливы, что Харуно вернулась в деревню. Но никто даже не догадывался, кто именно спас девчонке жизнь.
Октябрь

- Сакура, что-то случилось? - Цунаде, подняв голову от кипы бумаг, внимательно посмотрела на свою ученицу.
Девчонка стояла в растерянности и смущении одновременно, она должна была это сказать, просто не в силах уже всё это терпеть в себе.
- Вы ведь знаете, что со мной случилось?
Пятая на мгновение прикрыла глаза, словно от усталости, а потом вновь открыла.
- Об этом не трудно было догадаться.
Харуно стояла в растерянности всего лишь секунду. А затем ее взгляд стал более решительным, как и голос:
- И даже кто?
Цунаде торопливо кивнула, давая ответ.

Ноябрь

- Я люблю тебя, Итачи.
Горькие слезы скатывались вдоль щеки и падали вниз. Девчонка нежно целовала уже почти холодные губы Учихи. Он лежал, не мог пошевелиться. Алая кровь застыла бордовой коркой на его теле. Дыхание было слабым, а сердцебиение с каждым разом становилось тише и тише. Он шептал почти неслышно:
- Я тоже люблю тебя…. Сакура. Прости меня…
И всё. Больше ничего. Только последний поцелуй и последние слова. Она знала, кто его убил, она знала, что он на это сам пошел.

Декабрь

«Так трудно поверить, что тебя больше нет. Каждый день тянется неимоверно долго. Трудно жить и даже дышать, зная, что тебя нет в этом мире. Но иначе нельзя. Я узнала правду твоего предательства. И я знаю, что даже если бы ты действительно предал Коноху, я продолжала бы любить тебя так же сильно, как и люблю сейчас. Но ты не предатель, ты Герой. Мой Герой, которому я отдала свое сердце навечно».

Январь

Девчонка была холодной, словно льдинка. Её нашли на том снегу, где впервые ее обнаружили Акацуки. Только в этот раз ее сердце остановилось навсегда, и никогда оно больше не будет биться.
«Наверное, так будет правильнее».