Все началось зимой, когда я шел по заснеженному городу и лениво осматривался по сторонам, любуясь деревьями, одетыми в белые платья снега. Иногда я испытывал детское желание плюхнуться в сугроб и барахтаться там, смеясь. Настроение у меня было прекрасным, и оно поднялось, едва я увидел прекрасную женщину, одетую весьма странно. Я посмеялся над ней – она была одета в длинное старомодное зеленое легкое платье, все в рюшах и ленточках, в широкополую зеленую шляпку. Все это выглядело так нелепо, так… сумасшедше, что я разразился неприлично громким хохотом и крикнул:
- Дама, а вам не холодно?
Она высокомерно взглянула на меня, и в ее глазах промелькнуло нечто такое, отчего я отшатнулся, но тут же принял насмешливый вид и подошел ближе.
Вблизи девушка эта была еще прекраснее. У нее были длинные русые волосы, блестящие темно-зеленые глаза, нежная кожа кремового цвета. Талии позавидовала бы любая.
Но эта дама ничего не сказала мне, кажется, она была немой. Я слегка недоуменно посмотрел на нее, опустил взгляд на ее платье и вновь рассмеялся – ну до чего же нелепой она все-таки была, никакая красота ее не спасет!
Внезапно она шагнула вперед и коснулась легкой рукой моего лба. На меня повеяло запахом каких-то фруктовых духов. Я с удовольствием втянул в себя воздух и спросил у девушки.
- Скажите, а как Ваше имя? – ехидство в моем голосе, казалось, разгневало ее.
Ее зеленые глаза взглянули в мои, и я нервно хихикнул, чувствуя, что здесь что-то не так.
Она внезапно исчезла. Просто – точно ветер взметнул снег, и ее не стало.
Я нервно оглянулся, подозревая шутку, но девушки нигде не было. В воздухе остался висеть аромат духов, и я еще раз вдохнул его, понимая, что никогда уже не забуду. Его я так и не забыл, но девушка начисто исчезла из моей памяти.
Но вернемся к событиям того дня…
Я уже давно ни с кем не встречался, и единственной моей любовью, да и то братской, оставался Том, ленивая сволочь, выгнавшая меня на улицу за чем-то там… Кстати, а действительно – за чем я шел? Эта девушка, кажется, стерла у меня все мысли.
Я нетерпеливо тряхнул головой и решил вернуться домой…
***
В ту ночь я плохо спал, мне постоянно снились всякие висельники, вампиры и прочая фигня, которая порой так мучит разум. И под утро я проснулся, вскрикнув, обливаясь холодным потом.
Мне снилось следующее: я шел по заброшенному городу и словно вспоминал чьи-то слова «берегись его, ты никогда не сможешь знать, где он прячется», мне было немного страшно. И вдруг – кто-то бросился на меня, обернувшись, я увидел худого паренька с длинными волосами, который скалился. Внезапно зубы у него пропали, и он ухватился беззубыми своими деснами за мое плечо, и жизнь точно стала уходить из меня. Я упал на землю и тут же проснулся.
В комнате стоял запах духов той девушки. Я все думал, кто же она такая и куда пропала. Я решил про себя звать ее Аль. Аль – коротко и со вкусом. Она была такой – кроткой и обладающей железной волей, я знал это точно… Или хотел знать…
Ругаясь про себя, я поплелся на кухню и залпом выпил стакан воды. Предчувствие кошмара все еще мучило меня, и я выпил немного коньяка, стараясь взбодриться. Мне все видились режущие своим гневом, как ножом, его глаза, смутно вспоминались его длинные волосы и его злость и ярость, идущая от него, как волны. Мне было страшно, но говорить о сне никому не хотелось.
И о девушке тоже…
***
Каждую ночь я видел кошмары, а просыпаясь, чуял запах тех духов. Он разрывал мою душу, заставлял меня страдать до потери сознания, он жестоко мучил меня, и я подчас даже плакал от своего бессилия. Никакие таблетки не помогали.
Однажды я проснулся – и увидел ее. Она стояла надо мной и улыбалась своей приятной улыбкой, и зеленые глаза ее сверкали. Она наклонилась и шепнула.
- Беатриса Иннершильд.
Я не мог вымолвить и слова, по рукам и ногам меня сковал ужас. Она грустно посмотрела на меня и исчезла. А я наконец обрел голос и хотел было вскрикнуть, позвать на помощь, но передумал. Девушка не причинила мне вреда. Но зачем она назвала это имя? Беатриса Иннершильд… Оно было весьма странным, и мне захотелось узнать, кому же оно принадлежало или принадлежит.
На следующий день я порылся в Интернете, но не нашел ровным счетом ничего. А кошмары перестали мучить меня. Я спал спокойно и так же спокойно поехал в турне с группой. Прошел год, и лицо девушки опять исчезло из моей памяти.
***
Вновь была зима, и я бежал по снегу к дому, сжимая в руке газету. Мне было жутко интересно – в ней сообщалось об убийстве! Такое случалось редко, или я редко слышал о таком, поэтому решил почитать, узнать, чего стоит бояться, получить эмоциональную встряску и успокоиться.
«Беатриса Иннершильд, дочь богатого отца, убита в собственной комнате».
Что-то в памяти кольнуло меня, но я не обратил внимания и начал читать увлекательную статью.
… Беатриса Иннершильд жила в Бремерхафене и никогда не нуждалась ни в чем. Ее богатый отец исполнял все прихоти дочурки. А она сама увлекалась стариной, рисовала картины, писала книги про восемнадцатый век, зачастую устраивала так называемые балы, на которые все гости обязаны были являться одетыми по моде ушедших времен. Беатриса обожала зеленый цвет, и весь ее дом был выдержан в этом цвете, ведь отец потакал дочурке. Но однажды Беатриса увлеклась недопустимым – начала делать отцу замечания по поводу его развязного поведения в обществе и курения. И тогда отец, герр Иннершильд, и его дочь поссорились. На следующий день Беатрису убили зверским способом – перерезали горло, да так, что голова едва держалась…

Я вздрогнул и отложил газету. Да уж, стоит почитать вот таких ужасов, как голова сразу идет кругом и начинаешь думать, что выжить в этом мире невозможно. Мне не хотелось думать о смерти, но вот была затронута эта тема, и остановиться я уже не мог. Я все думал и думал о Беатрисе, в мыслях рассуждал о смерти и жизни, наконец, подошел к брату, дал прочитать статью и спросил, что он об этом думает. Выслушав мои рассуждения, он покрутил пальцем у виска и послал меня пить успокоительное.
… А ночью я разбудил его своим криком.
Она вновь стояла надо мной, и я помнил ее имя. Да ведь это она была той девушкой в зеленом платье в парке, ее звали Беатриса Иннершильд!..
Она шептала что-то и умоляла о чем-то, но я не мог слышать ее, ее губы шевелились напрасно. Она смотрела на меня так, словно я был ее единственной надеждой.
А под конец она присела ко мне на кровать и нежно поцеловала в лоб, а после вновь исчезла, оставив меня в темноте одного, душимого совестью.
Я был разбит и измучен. Я не мог забыться, я все думал о Беатрисе и хотел помочь ей, но это было не в моих силах. Наверное, я смогу помочь ей только тогда, когда сам окажусь на небесах.
Я стал даже завидовать ей – ей хорошо, она ушла в лучший мир.
А затем я увидел его.
***
- Простите, у вас нельзя взять автограф? – мило спросил паренек лет шестнадцати с темно-русыми волосами, длинной челкой, темными, почти черными, глазами…
- М…можно, - заикаясь от ужаса, ответил я и поспешно расписался на предложенной бумажке, поднял голову и уставился на паренька.
Его глаза смотрели так просто и наивно, и я невольно задал глупый вопрос.
- Как твое имя?
- Брайан, - улыбнулся он.
- Оч-чень приятно, - вымолвил я, разглядывая его.
Он не был красавцем, со временем обещал превратиться в обычного симпатичного парня, но пока слишком много в нем было ребячества, слишком много наивности и нежности.
- Э-э… извини, что помешал, - неловко сказал Брайан и попытался уйти, но я, не зная, зачем, остановил его.
Уже позже я понял, что стало тогда не так в моей памяти – я не помнил того сна.
***
Мы с Брайаном сдружились. Он признался, что у него много приятелей, но все ищут в нем те эмоции, которых не испытывают сами. Он был романтиком, настоящим романтиком. Он любил говорить о мистике, он видел во всем простом – сложное, но при этом оставался оптимистом, и люди тянулись к нему еще и за бесконечным зарядом силы.
В один «прекрасный» миг он показал мне старую газету у меня на подоконнике и робко спросил.
- Ты читал про Беатрису, да?
- Вроде того, а что? – осторожно сказал я, боясь, как бы меня потом снова не начали мучить кошмары. Беатриса больше не беспокоила меня во снах, и я уже не думал о ней, лишь изредка прося Господа о милости для нее.
- Я… знал ее, - со странным выражением лица произнес Брайан.
- Ты?! – воскликнул я, совершенно пораженный и даже немного испуганный.
- Да. Год назад моя старшая сестра ездила к ней на бал, а меня ей пришлось взять с собой. Я общался с Беатрисой, она… она была просто сволочью. Она была жадной, завистливой, эгоистичной, бессердечной!.. Она ненавидела каждого человека здесь!
Ветер пролетел по комнате и затих, всколыхнув занавески. На мгновение мне показалось, что за плечом Брайана стоит девушка в зеленом платье, и ее зеленые глаза печально смотрят на меня.
- Эй, ты чего? – Брайан встревоженно потряс меня за плечо.
Я не ответил. Я принял решение – мне нужно ехать в ее дом.
***
Он был великолепен, и это смущало меня, и я боялся. По дому ходили слуги, а хозяином его выступал величавый кузен Беатрисы – Саймон. Он ничуть не смутился, увидев меня и услышав про то, что я – бывший Беатрисы, предупредил лишь, что герра Иннершильда и нынешнего любовника Беатрисы, Феликса Мейера, беспокоить не стоит. Я послушно кивнул и…
Следующую ночь я провел уже в самом доме Иннершильдов. Она прошла спокойно, и я было тоже успокоился. На утро я пошел бродить по дому. Плотно закрытые тяжелые двери комнаты Беатрисы были завалены цветами, и я невольно остановился перед ними, смотря на тонкие, женственные черты лица девушки, просившей меня помочь ей. Я даже почувствовал запах ее духов – или мне показалось?..
- Вы скорбите по бедной Беатрисе? – послышался тихий голос позади меня.
- Да, - кивнул я и обернулся.
На площадке стояла нестарая еще женщина, чьи зеленые глаза до ужаса напомнили мне глаза Беатрисы.
- Вы – ее мать? – несмело спросил я.
- Да. Я родила ее, и, едва родился малыш Билл, она умерла…
- Билл? – удивился я, не веря, чтобы это было простым совпадением.
- Она просила меня назвать малыша Биллом, и я назвала, мне нравится это имя. А ваше – как?
- Билл, - улыбнулся я.
- Ох… Я, кажется, знаю вас!
- Вполне возможно.
- Да ведь Беатриса была вашей фанаткой! – воскликнула вдруг фрау Иннершильд и, одним прыжком оказавшись у дверей в спальню, распахнула их.
Я увидел комнату Беатрисы. Она была небольшой, но уютной. Не похожа на комнату эгоистки и гордячки.
- Вы, если хотите, посидите здесь, а мне нужно идти, вы только недолго, я вас прикрою! – пробормотала женщина и вышла, закрыв двери.
Я огляделся и заметил штук десять плакатов своей групп, и ощутил жгучую зависть – девчонка была и богата, и популярна, и вместе с тем жила, как хотела, и обычной жизнью! Она обладала красотой и умом, она была совершенна, и жизнь ее была такой же!
Я тоже был красив и умен и верил в это, но жизнь моя испорчена, я никогда уже не буду жить так, как хотел.
Она же жила той жизнью, которой хотел я.
Внезапно в стене я заметил странный переключатель, но тут по зданию прокатился мерный бой колокола, возвещавший начало завтрака, и всем надлежало спуститься в столовую. Бред какой-то, Средневековье!
Но я послушно покинул комнату Беатрисы, пообещав себе вернуться туда в сумерках… А на память я прихватил себе фотографию Беатрисы – одну из самых лучших. И я знал, еще много часов я проведу, любуясь ею.

… За окном уже было темно, и все обитатели дома уже легли спать, а я только вышел из своей спальни и направился в сторону комнаты Беатрисы. Дом был тих, и эта тишина пугала меня. Я сам шел осторожно, боясь шальным звуком разбудить кого-нибудь.
И вот я вошел в эту скромную обитель. Я плотно затворил за собой двери и поспешно подскочил к переключателю, несмело нажал. Послышался надсадный скрип, и книжный шкаф отодвинулся в сторону. Я заглянул в открывшуюся нишу и вдруг понял, что переключатель был чем-то прикрыт, и это что-то просто вырвали! Кто это сделал?.. А в нише…
… На полу лежал сверток. Я развернул желтоватую бумагу и понял, что там находится старинный медальон и не менее раритетное кольцо. Я догадывался, что их носила Беатриса, но делать поспешные выводы боялся.
Внезапно послышался тихий шелест, я резко обернулся и понял, что это всего лишь упала фотография Беатрисы на пол. Я хотел было поднять ее и положить обратно к себе в карман, но не успел.
Фотография осветилась странным сиянием, и из нее «вышла» Беатриса. Я вскрикнул и отполз к стенке, с ужасом глядя на бледную девушку.
- Ты позволил им убить меня, - тихо произнесла она. – И теперь ты можешь меня слышать, потому что ты заразился моим грехом.
- Ты… ты… кто ты? – нашел в себе силы спросить я.
- Смертный грех. Мое имя – Зависть. Ты хочешь жить, как я. И со мной пришла моя лучшая подруга…
Слева от меня возникла высокая, выше, чем Беатриса, девушка в ярко-красном платье, длинном, с широким кринолином. Глаза ее были ярко-желтыми.
- Ее имя - Кристен, и она – Гнев.
- Что… что вы со мной… сделаете? – прошептал я.
- Мы можем сделать тебя одним из нас, потому что ты заслужил это.
- Но я не хочу этого…
- А ты думал об этом, когда совершал смертные грехи? – послышался со всех сторон шепот, и все кругом завертелось в бешеном водовороте, и вдруг пропало, словно обвалилось в темноту.
Я очнулся и расплывчато увидел уходящую вдаль девушку, и это была не Беатриса и не Кристен. Она была другой – страстной, чувственной, ее платье подчеркивало ее стройность… А потом я все забыл… о встрече с грехами.
Часть 2.
Ах, как щемит сердце в груди!
Я распахнул глаза и сел на кровати. Кажется, лишь дурной сон. Мне приснилось, как кто-то предупреждает меня «никогда нелья знать, где он прячется» и исчезает, а потом…
Пустота.
Я медленно, как старик, поднялся и подошел к окну. Меланхолично падал снег. На секунду мне показалось, что вот-вот он обагрится кровью, но этого не произошло.
На стене висела фотография Брайана, моей единственной любви, моему счастью в этом мире.
Я по привычке позвонил ему и попросил встретиться.
Он подрос. После общения со мной в нем поубавилось романтики. Он стал более трезво смотреть на вещи, круг его знакомых полностью поменялся. Из прежних остался лишь я. Мне даже было немного больно – ведь это из-за меня так с ним получилось.
Я все никак не решался от поцелуев и тому подобного перейти к чему-то большему. Брайан все равно был слишком невинен и слишком чист. Он, казалось, даже не мог думать ни о чем таком.
Я не мог его испортить.
И вот однажды это произошло. Я все-таки не сдержался, и он помог мне в этом. Он не оправдал моих ожиданий, он оказался несколько опытнее, чем я думал. От этого было и лучше, и хуже. Я не могу объяснить это чувство, но оно было опьяняющим. Я любил Брайана и знал, что он любил меня, и это сводило меня с ума, так как никогда еще такого не творилось, никогда не было у меня взаимности, а теперь она была, и новые возможности ворвались в мою жизнь, новые чувства, в том числе и ревность… А она вызывала гнев.
Теперь я помню, что тогда я больше не видел Беатрису, зато мне частенько снились Кристен и другая, та, в облегающем…
***
Как-то раз я уснул слишком некрепко… Я не знаю. Этот сон был беспокойным, я словно то терял сознание, то снова его обретал. И внезапно я увидел семерых… Я вспомнил.
Троих из них я знал. Беатриса в ярко-зеленом платье, Кристен в ярко-красном и уже виденая мною девушка в светло-красном. Самой красивой из них, бесспорно, была последняя. Остальные выглядели так: одетая в голубое просторное платье толстая дама лет тридцати; смуглая женщина в золотистом платье, выглядевшем самым роскошным; тонюсенькая симпатяга в длинных фиолетовых одеждах, державшаяся так, точно была королевой; и одетая в розовое тетка, еще толще, чем та, что в голубом.
- Семь грехов, - сглотнув, произнес я.
- Ты прав, малыш, - почти ласково улыбнулась Беатриса, смотря на меня, - и тебе предстоит помочь нам выйти в мир, потому что все мы были убиты Охотником.
- Ты обязан нам помочь, - безапеляционно заявила Кристен, поправляя платье. – Иначе мир этот умрет.
- Пожалуйста, помоги, - мелодично пропела полюбившаяся мне незнакомка.
- А где вы живете сейчас? – испуганно спросил я.
- В аду, где же еще, - Беатриса пожала плечами.
- Я не буду помогать вам. Без вас мир станет идеальным, - смело сказал я.
- Будешь. Иначе твой брат, известный грешник, окажется в аду раньше, чем ты успеешь крикнуть «нет!», - угрожающе отрезала Кристен.
- Вы… вы имеете в виду Тома?
Кристен расхохоталась. Смехом разразились и та в голубом, и «фиолетовая». Этот смех был мне ответом.
- Я помогу вам, - согласился я, понимая, что назад дороги нет, и мне волей-неволей придется сотрудничать с семью грехами.
***
На следующую ночь я вновь попал в их обитель. На этот раз они были словно подобрее, все, не считая Кристен. Но она была Гневом, и для нее это было нормально, как для нас – дышать.
- Позволь представить тебе тех, кого ты не знаешь, - церемонно произнесла Беатриса и поспешно начала представлять. – В голубом – Мариса, в фиолетовом – наша гордость Лорен, в золотом – Миранда, в розовом – Триона, в светло-красном – Кэти.
Мое сердце дрогнуло. Я смотрел на Кэти, и она улыбалась мне, и я чувствовал ее страсть, ее горячее желание, ее податливость, ее тело словно уже было в моих руках, и я медленно плавился на огне своего собственного возбуждения.
- Завтра, ради своего Тома, ты должен будешь пройти через заброшенный город Арзем, город ретвуков, - сказала Беатриса, напряженно глядя на меня.
- Кто это? – нахмурился я, усилием воли заставляя себя не смотреть на Кэти.
- Ретвук – умерший Охотник, после смерти продолжающий ненавить нас и охотиться за нами. В городе Арзем есть такой. И, знаешь… - Беатриса сделала эффектную паузу, - берегись его, ты никогда не сможешь знать, где он прячется…
Я вскрикнул и закрыл лицо руками, смутно припоминая то существо. Но ради Тома можно пожертвовать собой, и я послушно сказал.
- Я готов идти.
- Отлично, малыш. Быстро учишься, - насмешливо сказала Беатриса и наклонилась к моему уху, шепнув. – Не забывай завидовать кому-нибудь, чтобы я вместе с Кристен и Кэти могла приходить к тебе во снах.
Я поспешно закивал и – проснулся, вновь обливаясь холодным потом. Мне было очень страшно.
***
Город лежал передо мной в развалинах. Так же, как и все мои мечты. Я сквозь пелену слез боли и страха видел этот город, видел каждую трещину зданий, видел и чувствовал пустоту города и моего сердца, испытывал непереносимую жалость.
И в голове током проходило одно: «Берегись его, ты никогда не сможешь знать, где он прячется». Ретвук был где-то совсем рядом, и смутное ужасное предчувствие мучило меня.
Я покорно шел вперед, как вдруг в мозгу вспыхнуло воспоминание о кошмаре. Я вдруг вспомнил и то существо, и страх мой усилился в сто крат.
И все равно я шел вперед, упрямо и неутомимо, как машина, стараясь побороть свой страх. Впереди мелькнуло что-то, и я поспешно отскочил, огляделся, думая, что вот-вот увижу ретвука, но не увидел. Чуть успокоившись, я пошел дальше.
Вскоре я нашел и печать Семи Грехов. И остановился в нерешительности.
Стоит ли Том этого? Неужели ради него стоит выпустить семь ужасных грехов в мир? Неужели стоит обречь миллионы других людей на муки в аду после смерти? Или, возможно, пусть Том умрет, а мир станет почти идеальным?
Нет, Том стоит этого. Я поднял молоток и хотел было уже разбить печать, как вдруг что-то схватило меня за плечи и опрокинуло. Передо мной сверкнули белые зубы, и знакомое до боли лицо склонилось надо мной. Затем зубы выпали, остались голые, кровоточащие десны. Они вонзились в мое плечо, и я закричал от боли, закричал, чувствуя, что умираю.
И тогда, не жалея тот мир, который я покидал, я из последних сил поднял камень, массивный, и швырнул в печать. Послышался грохот, затем все стихло.
- Я знаю твою тайну, Брайан… - шепнул я ретвуку, закрывая свои глаза навеки.
И выпуская на волю семь смертных грехов, бывших во мне.