Утро в Тибидохсе началось просто безумно, другого слова и не подберешь.
Началось все с того, что дверь комнаты некромага Глеба Бейбарсова распахнулась, и на пороге появился, собственно, хозяин. Но вид обычно спокойного и сдержанного некромага повергал в глубочайший шок всех, кто попадался ему по дороге на завтрак.
Мало того, что и так выразительные глаза Бейбарсова были густо подведены черной подводкой, делая их еще выразительнее. Смуглое лицо было совершенно бледным от тонального крема, а плечи были красиво задрапированы длинным, абсолютно черным плащом с алым подбоем, под которым виднелась белоснежная рубашка с кружевным воротником и манжетами а-ля брабантский модник семнадцатого века. На шее красовалась старинная золотая цепь с большим кровавым рубином, явно настоящим.
Довершала весь этот тошнотворный готический пафос крупная летучая мышь-альбинос, сидящая на плече некромага и издававшая пронзительный злобный писк.
Стремительной походкой Бейбарсов пролетел по коридору, не обращая внимания на шарахавшихся однокашников, только недовольно посмотрел на попавшегося под ноги Колю Кирьянова, который, тихо пискнув при виде некромага, сполз по стене, сраженный жесточайшим сглазом, гораздо сильнее его собственного.
Картинно взмахнув полами роскошного шелкового плаща, некромаг ворвался в Зал Двух Стихий и одним взглядом окинул обстановку. Да, вот она! Рыжая девушка, сидящая за одним столиком с ушастым субъектом и симпатичной блондинкой Лотковой. Таня Гроттер. Наваждение и любовь Бейбарсова.
Некромаг хмыкнул и мгновенно оказался рядом с нужной ему девушкой.
- Таня! Доброе утро, крошка! – с этими словами, повергшими Гроттер в ужас и ступор, Бейбарсов смачно поцеловал Таню прямо в губы и, похабно подмигнув, весьма ощутимо шлепнул пониже спины.
Разговоры в Зале стихли. Курс с интересом смотрел на свихнувшегося некромага, ожидая последующей магической дуэли или физической пощечины, как минимум.
- Ставлю на Гроттер! – шепнула Попугаева, вытянув шею, чтобы лучше видеть смертоубийство некромага.
- Ни фига! Она в шоке! Некромаг рулит! – возразила Пупсикова и оказалась права.
Пока Таня, отходя от коматоза, решала, как именно она будет убивать эту сволочь, вырядившуюся, как гей вампирского разлива, Бейбарсов манерно поклонился и, послав ей двусмысленную улыбку, отправился за свой столик к Жанне и Лене, которые, с плохо скрываемым изумлением, смотрели на собрата.
- Привет! – Бейбарсов потрепал по щеке Жанну, а затем ущипнул за мочку уха.
Жанна покраснела. Лена же взирала на некромага со спокойствием патологоанатома в морге, думая, что сейчас кому-то срочно понадобится смирительная рубашка. Только пока не могла понять кому: то ли Гроттер, переливающейся всеми оттенками бордового возле своего столика и вспоминающей самые страшные заклинания, что у неё остались от Чумихи; то ли свихнувшемуся окончательно Бейбарсову; то ли ей, Свеколт, как свидетелю этого зрелища, достойного палаты для буйнопомешанных.
Схватив со столика стакан томатного сока, Бейбарсов, тем временем, опрокинул его в себя, плотоядно облизнулся, попутно щелчком возвращая попытавшуюся улететь мышь на место и, величественно кивнув, удалился, оставляя за спиной мертвую тишину и полный раздрай в мозгах тибидохцев.

***
Сразу после завтрака, прошедшего в полном молчании, Таня, не доев, вскочила из-за стола и отправилась на тренировку, надеясь, как кошмарный сон, забыть сумасшедшее поведение Бейбарсова. Ягун бросился вслед за ней и, подождав, пока Таня взяла контрабас, пошел рядом с подругой, опасаясь даже упомянуть случившееся за завтраком.
- Тань, ты с Ванькой вчера за меня попрощалась? – внук Ягге нашел нейтральную тему, отвлекая Таню от утреннего кошмара.
- Что? – Таня с трудом сфокусировала внимание на словах Ягуна. - А, с Ванькой… Знаешь, я так спешила вчера на вечернюю тренировку, что толком даже сама не попрощалась. Он на Башню побежал, чтобы оттуда лететь, а я на поле, а то Соловей ругался бы.
- Понятно… - Ягун набрал в грудь воздуха, чтобы задать интересующий его вопрос, но Таня предусмотрительно подняла руку:
- Ни слова, Ягун, иначе я тебя сглажу! Этого не было! НЕ БЫЛО – и все! Не хочу даже думать об этом… - Гроттер попыталась подобрать определение некромагу, но цензурных слов как-то не находилось и она, вздохнув, промолчала.
- Ладно, ладно, - примирительно развел руками Ягун. – Мало ли, может, его проклял кто… И, вообще, идем быстрее, а то уже опаздываем, как бы нас Соловей не отругал за опоздание.
И друзья побежали на поле…
К огромному изумлению, на их приход никто не обратил внимания.
Все члены команды во главе с Соловьем столпились на краю песчаной арены, и, собравшись кружком, на что-то изумленно таращились.
Подойдя поближе, Ягун и Таня стали свидетелями странной картины – на песке стояло огромное кричащей расцветки ярко-малиновое кресло с ужасно вульгарными позолоченными подлокотниками, работы века, эдак, семнадцатого, а в нем, вальяжно развалившись, сидел Бейбарсов и что-то лениво втолковывал пораженным членам команды с Соловьем во главе. Сам же тренер просто смотрел на некромага, вытаращив единственный глаз и потеряв дар речи от изумления.
- Не буду я летать в этой дурацкой ступе! - капризно артачился некромаг, покачивая тростью в руке. – Она грязная и, вообще, с чего я должен в ней торчать? Меня кресло вполне устраивает! И я буду тренироваться на нем, не желаю пачкать свои кружева, они бешеных денег стоят!
- Гомофил! – с отвращением пробормотал Ягун. – Хватит выпендриваться, Бейбарсов, давай на поле! И так ты уже сегодня всех удивил! – Ягун замолчал, перехватив яростный взгляд Тани.
- А я что, против? – ухмыльнулся Бейбарсов, кидая такой откровенно похотливый взгляд на Таню, что у неё задрожали коленки. – Давайте уже быстрее, а то у меня времени мало, а дел полно! Еще я тут с вами буду в этой пыли ковыряться! Мы с Танечкой найдем, чем заняться, правда, золотко? – неожиданно обратился он к Тане, приглашающе похлопав себя по коленям, словно ожидал, что Таня сейчас же заберется к нему на руки.
- Искрис. Тройной. Прямо по яй… Я тебя предупреждаю в последний раз, хамло! – тихо прошипела Гроттер, в бешенстве запрыгивая на контрабас. – И хватит треПать языками, все на поле!
- Конечно, ласточка моя! – Бейбарсовская коронная усмешка сегодня была особенно томной, впрочем, фраза была сказана тихо, так, на всякий случай.
Взмыв, наконец, в воздух, Таня слегка успокоилась в привычной и любимой среде, надеясь, что этот кошмарный день скоро закончится и некромаг станет опять тем же спокойным и галантным парнем, каким он всегда был. Но тут же одернула себя, чуть не выпустив смычок из рук от своих мыслей. Это с каких пор Бейбарсов у неё стал галантным и спокойным? И сразу же возник ответ: «С тех самых пор, как сегодня с утра он совершенно изменил свое поведение, превратившись в это омерзительное и пошлое чудовище!»
А она еще считала, что его предыдущая манера общения страшно наглая, вот дура! Все предупредительные жесты, роза на подушке, безмятежные и такие уютные объятья, никогда до этого не выносимые на публику… Конечно, у неё, вроде бы, Ванька есть, но кто ей мешает просто получать удовольствие от ухаживаний Бейбарсова? Само собой, не такого мерзкого похабника, каким он был сегодня! Может, и вправду, проклял кто?
Тут Таня, вздохнув, пришла в себя и полностью сосредоточилась на тренировке и происходящих на поле событиях.
А происходила там совершенная дичь! И, конечно же, центром бардака был непревзойденный Бейбарсов!
Мало того, что некромаг с воплями пытался отлететь с пути следования передаваемых ему пасов, он, вообще, даже не старался поймать мяч или хоть как-то поучаствовать в игре.
Ягун орал что-то оскорбительное, белая мышь на плече некромага дико верещала, Бейбарсов вопил от ужаса, уворачиваясь от мячей, все остальные просто остолбенели в воздухе от поведения одного из лучших игроков Тибидохской команды, коим некромаг являлся до сегодняшнего дня.
Неизвестно, сколько бы творился тренировочный беспредел, но тут раздался оглушительный свист Соловья, от которого всем присутствующим нехило заложило уши, а после свиста – зычный крик:
- Всем спуститься!
Игроки, послушавшись тренера, спускались на землю, с опаской глядя на бледного от ярости Соловья. Последним на песочек приземлилось малиновое кресло с озабоченно отряхивающим кружева Бейбарсовым.
- Все вон! – заорал Соловей. – И чтобы завтра я видел здесь мою прежнюю команду, а не сборище косоруких инвалидов-неудачников с суицидальным уклоном! Особенно это касается тебя, Бейбарсов, мать твою!
Команда мелко задрожала – в таком бешенстве игроки Соловья еще не видели. Чтобы тренер позволил себе такие выражения на поле по отношению к ученикам – этого не было никогда, как бы ни складывались обстоятельства игры.
Однако Бейбарсов даже бровью не повел. Судя по всему, слегка запылившиеся манжеты интересовали его сейчас больше, чем все, происходящее вокруг.
- Все окей, шеф! – щегольнул он явно услышанной где-то фразой и, покровительственно похлопав онемевшего тренера по плечу, улетел на своем кресле, даже не глянув в сторону Тани.
- Воооон! – крик Соловья был страшен, и все игроки бросились в разные стороны, стараясь как можно скорее покинуть опасную зону.
Ягун, впечатленный яростью Соловья улепетнул, забыв о Тане. И теперь Гроттер грустно направлялась к зданию Тибидохса, волоча за собой свой контрабас, который всегда со всех тренировок нес Глеб. Таня так привыкла к этому, что даже не обращала внимания на этот факт. Хочет – ну и пусть таскает, ей же легче!
Но вот НАСКОЛЬКО легче, Таня поняла только сейчас, поднимаясь с тяжеленным контрабасом по длинной, показавшейся бесконечной лестнице.
Сегодня Бейбарсов, в дополнение к своему омерзительнейшему поведению даже не подошел к ней, как он обычно подходил после тренировок, забирая контрабас и рассказывая всякие занятные истории, пока они шли к зданию школы. Хотя истории были очень специфические и некоторые казались занятными только некромагу, Таня сейчас чуть ли не с умилением вспоминала прежнего Бейбарсова, его мягкий, словно бархатный взгляд, спокойную полуулыбку, тонкие, но сильные запястья, когда он подавал ей руку на лестнице, мотивируя это плохим освещением и усталостью Тани после тренировок. И, хотя обоим было ясно, что это просто предлог для некромага, чтобы дотронуться до Тани, она почему-то не возражала, чувствуя радость и робкое недоверие от того, что к ней относятся трепетно, как к королеве.
И вот сегодня произошло что-то совершенно ужасное – Глеб сошел с ума! Или же… она вдруг остановилась, как вкопанная.
Ну, конечно! Они же вчера с ним поссорились, когда Глебу в очередной раз попала вожжа под хвост, и он снова стал безапелляционно утверждать на неё свои права. Таня, конечно, вспылила, дело закончилось дежурной ссорой, в пылу которой она бросила что-то вроде: «Иди, полежи в своей могилке, некромаг, и, вообще, ты не в моем вкусе!»
Неужели же, это месть Бейбарсова за дурацкую чушь, сказанную в пылу ссоры? Но ведь сколько раз она говорила ему вещи и похуже – и ничего! Ухмыльнется многозначительно, бровь свою вздернет и как ни в чем не бывало, исчезает в телепорте, пожелав спокойной ночи. А тут такое…
А то, что он творил сегодня за завтраком!.. В общем, Таня, по дороге в свою комнату была совершенно растеряна и деморализована, ругая себя за нечуткость, приведшую к потере рассудка у такого ранимого некромага, как Бейбарсов.

***
Если бы кто-нибудь из наблюдавших за тренировкой, последовал в тот момент за некромагом, то он с удивлением обнаружил бы, что Бейбарсов, быстро пройдя под Лестницей Атлантов, свернул в почти незаметный боковой проход и стал спускаться по маленькой винтовой лестнице, ведущей куда-то глубоко в подвалы Тибидохса.
Свернув еще несколько раз, некромаг оказался перед глухой стеной, в тупике. Ядовито ухмыльнувшись, Бейбарсов шепнул отпирающее заклинание и вошел в открывшийся проход, сразу же исчезнувший за его спиной.
- Привет, мелкий! – снисходительно поздоровался он с кем-то, издавшим злобный и бессильный возглас. – Сейчас свет сделаю!
Бейбарсов щелкнул пальцами - и на полу небольшой каменной комнаты загорелись свечи, почему-то выставленные полукругом у стены. Через мгновение стало понятно странное расположение источников освещения. Свечи стояли по окружности, в которую была вписана пентаграмма Подчинения, а в середине удерживающего знака, прикованный к стене ручными и ножными кандалами, стоял… Глеб Бейбарсов.
Выглядел запертый в круге некромаг неважно. Рубашка висела на нем клочьями, костяшки на пальцах были сбиты в кровь, а на скуле красовался большой лиловый кровоподтек.
- Как ты тут устроился? – с нарочитой заботой осведомился другой Бейбарсов вампирской наружности, поигрывая тростью. – Не дует? Так ты потерпи еще денек, я тебя потом выпущу!
- Сволочь! Готовься к долгой и мучительной смерти! – прошипел Бейбарсов из круга.
- Ну что ты такой невежливый, мелкий! – огорченно покачал головой собеседник. – Да, видно детство в землянке совсем тебя доконало. Даже девушку заполучить не можешь! Ничего, не волнуйся, теперь я этим займусь! Надо же поддерживать честь семьи!
- Даже не смей произносить её имя! – прошипел некромаг, запертый в круге. – Или ты так пожалеешь… - Глеб задохнулся от ненависти к «двойнику», дернувшись в кандалах, которые еще сильнее впились в кожу пленника.
- Ты чего? – натурально удивился «вампир». – Я ж не зверь какой! Просто ты ведешь себя недостойно некромага, о чем я тебе уже сообщил вчера вечером. И я не позволю, чтобы про моего брата говорили, что он слабак и размазня, не умеющий даже добиться понравившейся ему девушки.
- Это не твое дело, скотина! – взревел Бейбарсов, снова дергаясь в цепях. – В гробу я такого брата видел! Немедленно выпусти меня отсюда, извращенец поганый!
- Ничего подобного! – обиделся Бейбарсов в плаще. Мышь на его плече издала одобрительный клёкот. – Тут о нем заботишься, девушку его охмуряешь, а он!..
- Что? – надтреснутым голосом просипел Бейбарсов в круге. – Что ты сделал с Таней, ублюдок?
- Я, между прочим, как и ты, вполне законнорожденный, наши родители состояли в законном браке! – еще больше обиделся тот, решив на всякий случай не рассказывать про неудачную тренировку. – И ничего такого я с твоей худосочной девицей не делал! Просто вел себя с ней, как истинный некромаг!
- В каком смысле? – холодея, прошипел настоящий Бейбарсов, уже мысленно представляя себе самые жуткие картины «общения» этого неудавшегося упыря с любимой Таней.
- В прямом! - торжественно ответил двойник. – И даже не сильно выбился из твоего образа! Поцеловал, шлепнул и назвал, как ты её обычно называешь… крошкой, кажется?
- Малышкой, идиот! – взвыл некромаг, с ненавистью глядя на собеседника, который материализовал себе кресло с кричащей малиновой обивкой и режущими взгляд позолоченными подлокотниками и уселся, закинув нога на ногу, перед закованным в цепи Бейбарсовым. – И ты еще к ней целоваться полез? Да я тебя!..
- Да какая разница! – легкомысленно махнул рукой «вампир».
Настоящий Бейбарсов с ужасом заметил, что ногти самозванца были заточены под когти и покрашены черным блестящим лаком.
Бейбарсов-вампир, тем временем, материализовал себе бокал с вином, и, отхлебнув рубиновой жидкости, одобрительно зажмурился от удовольствия.
- Шато-Лафит, урожай тысяча семьсот восемьдесят седьмого года, - удовлетворенно кивнул он.
- Ценитель гребанный, чтоб ты… - задохнулся от негодования настоящий Глеб.
- Тебе, мелкий, не предлагаю, у тебя руки заняты, - самозванец мстительно покачал бокалом в руке, с усмешкой глядя на побелевшего от гнева и закованного в кандалы Бейбарсова, который, к своему ужасу, только сейчас заметил, как одет его собеседник.
- Ты что, хочешь сказать, что вот в таком вот виде ты заявился в Зал Двух Стихий, разряженный, как полоумный озабоченный упырь, полез целоваться к Тане при всех, да еще и… что? Шлепнул? – до некромага только что дошел смысл сказанного в полной мере. – Что значит «шлепнул»? Ты же не?.. – Глеб аж сглотнул от ужаса, мысленно застонав так, что мертвяки Лысегорского кладбища померли бы второй раз от зависти.
- Ой, да ладно тебе! – снова отмахнулся «двойник». – Наоборот, с девушками надо быть настойчивее, а ты что? Позор на мою голову! - он страдальчески сжал виски тонкими пальцами, явно рисуясь. – Я вчера у тебя в мыслях покопался – чуть от стыда не помер! Это ж надо: вокруг неё кружишь, розочки-мимозочки под ноги швыряешь, играешь в этот жуткий драконбол, лишь бы поближе к ней быть, этого… как его… Валялкина даже в жабу не превратил ни разу! Как же, Танечка огорчится и больше разговаривать не будет! Тьфу!
Бейбарсов-самозванец скривился от отвращения, глядя на скрипящего зубами от ненависти настоящего некромага, который мечтал, как он будет медленно и с удовольствием расчленять близнеца. Опозорил его перед всеми, а главное, перед Таней, которая уж точно теперь никогда его не полюбит, даже не посмотрит в сторону такого извращенца, который, вырядившись подобным образом её - о, боги! - «шлёпает»! Да она же теперь его будет только презирать и просто руки ему оторвет! А ведь он так долго пытался приучить Таню к себе, медленно, крайне редко позволяя себе одни лишь невесомые прикосновения и неожиданные и очень нежные поцелуи! И всегда сразу исчезал, дав Тане время, чтобы возмутиться, успокоиться, обдумать и прочувствовать. А этот!..
Глеб только закрыл глаза от своего унижения. Ничего, ему бы только выбраться отсюда!
- В общем, не парься, – самодовольно заметил двойник. – Думаю, до завтра управлюсь. Пока поскучай тут немного. Без еды-воды еще сутки не помрешь, ты ж некромаг! А я пока займусь твоей зазнобой! Но вкус у тебя, братик, конечно, кошмарный! Ну, скажи мне, что ты в ней нашел? Глаза только ничего так и ноги более или менее ровные, а все остальное… Нос, как у Буратино, патлы рыжие растрепанные, а этот свитер и ногти обкусанные! Боже мой, да она ж похожа на…
- Ни слова больше или ты – труп! – прошептал Бейбарсов так жутко, что его странный собеседник подавился последующими словами, и даже летучая мышь на плече приумолкла, глядя на настоящего Глеба злыми глазками.
- Ну и фиг с тобой! – обиженно протянул «вампир». - Еще спасибо мне скажешь, позор рода Бейбарсовых!
И, издевательски подмигнув, самозванец мгновенно исчез вместе с креслом, отрезав все связи пленённого некромага с живущим своей ежедневной жизнью Тибидохсом.
Некромаг вздохнул и принялся обдумывать свое незавидное положение и способы выбраться из пентаграммы, в которую его поместил этот трижды проклятый мерзавец, грубиян и, что хуже всего, родной брат, по совместительству, о котором он, Глеб Бейбарсов, до вчерашнего вечера понятия не имел!
А как все хорошо начиналось! Вчера он шел себе по Лысой Горе из одного уютного магвазинчика «Тысяча и одна мелочь для некромагов», предаваясь приятным мыслям о любимой девушке, вспоминая её улыбку, жест, которым она заправляет за ухо выбившийся рыжий локон, так очаровательно закушенную губу, когда она задумывается…
И тут вдруг, ни за что ни про что получает по морде от неизвестного детины, который бормочет что-то об обманом выигранных деньгах и обвиняет его в шулерстве требуя вернуть какую-то огромную сумму дырок от бубликов!
Он был так поражен, что несколько секунд не мог даже сообразить, что от него требуют, хотя потом, к своему стыду, сорвался. Сердце тому бедолаге он вновь, конечно, запустил, но осадок-то остался…
Однако, когда из-за угла появился парень, как две капли воды похожий на него, Бейбарсова, Глеб подумал, что проклятье его ведьмы вступило в действие и у него уже начались галлюцинации.
И в тот момент, словно в голове распахнули дверь и запертые до этого воспоминания хлынули потоком…
Вот они идут домой из садика с мамой, а соседка кричит из окна: «Какие они у тебя хорошенькие, только как ты их различаешь-то?», а мама только улыбается… Вот он рисует за своим столом, а его копия исподтишка черкает что-то на его рисунках, лежащих в общем ящике… Вот отец, наказывающий его, Глеба, за какие-то пропавшие из кошелька деньги, которых он и в глаза не видел, и ехидные и насмешливые глаза братца из-за спины разозленного родителя…
- Сволочь! Так это ты деньги тогда украл, а мне попало! – почему-то этот момент, вспомнившийся Глебу, показался самым обидным. - Ну, ты и!..
- Вспомнил-таки! – удовлетворенно кивнул брат, нисколько не смущенный столь холодным приемом. – Да ладно тебе, сто лет прошло! Пошли, поболтаем!
- С чего бы это? – подозрительно спросил Глеб, совершенно не горя желанием общаться с новообретенным родственником, о котором всплывали только негативные воспоминания.
Но наглый брат, так некстати нашедшийся, уже тянул Глеба в ближайшую сомнительную забегаловку, куда эстет Бейбарсов по своей воле ни за что бы не зашел сам.
- Рассказывай! – бесцеремонно бросил брат. – Как ты, что делаешь? Слышал, что ты знатным некромагом заделался! Молоток! Наш род будет тобой гордиться!
- Может, ты мне что-нибудь и о себе расскажешь? – спокойно уточнил Глеб, слегка растерявшись от напора старшего.
Но, как он сейчас вспомнил, Влад Бейбарсов, родившийся раньше его на полторы минуты, всегда мнил себя старшим, а его бесцеремонность и хамство в детстве постоянно приводили Глеба в недоумение и заставляли слегка тушеваться, не предпринимая кардинальных мер. Брат все-таки!
- А, нормально все! – Влад шикарным жестом подозвал к себе официантку и, нагло пялясь той прямо в глубокое декольте, сделал заказ:
- Две порции «Кровавой Мэри», и, детка, поменьше крови и побольше Мэри.
Официантка кокетливо хихикнула, многозначительно посмотрев на старшего Бейбарсова, отправилась выполнять заказ.
- Тебя, судя по всему, здесь знают, - удивленно произнес Глеб, проводив глазами девушку. – И, кстати, я не пью алкоголь.
- Ничего, за встречу не считается, - Влад даже его не слушал. – А насчет того, как я … Нас, как ты теперь помнишь, ведьма вдвоем утащила, только ты ей по каким-то своим параметрам больше подошел, она тебя и забрала. А меня на Лысую Гору отвезла и там магу одному темному отдала. А тебе, насколько я понял, память заблокировала. Ты, пока меня не увидел, даже и не помнил, что у тебя брат имеется. Ну, ладно, сантименты потом. Вот так я и вырос. И, знаешь, добился определенных успехов, мелкий.
- Не называй меня так, - поморщился Глеб. – Полторы минуты не делают тебя старше. Видел я, каких успехов ты добился – по морде, судя по всему, не в первый раз получаешь.
- Ну, по морде за меня сегодня получил ты, - с удовольствием фыркнул Влад, пододвигая Глебу стакан с выпивкой.
Некромаг подумал, что с его самоконтролем ничего страшного с ним не случится, если он выпьет за встречу с близнецом, которого так давно не видел и даже не помнил. Но что Глеб не учел, так это свою личную совершенную непереносимость алкоголя, в который, судя по его почти мгновенному опьянению, коварный братец добавил еще что-то, что совершенно усыпило бдительность Бейбарсова-младшего.
Буквально через несколько минут Глеб просто отключился, уронив голову на руки, скрещенные на деревянной столешнице.
- Ну-ка, братик, теперь посмотрим, что там у тебя в голове происходит, - коварно потер руки Влад, настраиваясь на сознание некромага.
Уж чем-чем, а искусством подзеркаливания Влад владел в совершенстве. То, что он был одним из сильнейших магов-менталистов, он, конечно же, забыл сообщить Глебу…
Через четверть часа, прошерстив все воспоминания и чувства брата, слегка нетрезвый Влад пустил слезу над несчастной судьбой и любовью младшего и, дав себе клятву помочь бедному мелкому, телепортировал себя и безучастного ко всему Глеба в Тибидохс, в его комнату, принялся за создание персонального заклинания для удержания такого сильного некромага, как его брат, в Круге Подчинения…
И вот теперь он, Глеб Бейбарсов, которого боялись все в Тибидохсе, висит в рваной рубашке и с фингалом под глазом прикованный к стене, как какой-то жалкий лопухоид! Единственное, что грело душу, так это то, что просто так он Владу не дался, успел его приложить пару раз, только поздно было, да и реакция после этой мерзкой «Кровавой Мэри» была никакая. Трость этот гад у него отобрал, заклинание персональное сплел, да еще и родственной кровью запечатал так, что выбраться, практически, невозможно! Но самое ужасное, что этот бабник и грубиян решил соблазнить от его лица Таню! Нет! Он этого не позволит!
Глеб скрипнул зубами и медленно принялся ломать заклинание, зная, что ему потребуется на это несколько часов и вся его магическая сила, а его состояние после будет вполне соответствовать почетному званию некромага, то есть «труп полуживой, бледно-лиловый, одна штука». Но вот на это уже плевать, лишь бы Таню спасти!..
- Гроб, жаль, что тебя на завтраке не было, ты такое пропустила! – выдохнула Пипа, сидящая на кровати только что проснувшейся Гробыни и поглядывая на странно молчаливую Таню, с остервенением протирающую контрабас особой волшебной полиролью.
- Ну и?.. – лениво протянула Гробыня, удивленно покосившись на нервно дернувшуюся Гроттер, с которой явно происходило что-то не то. – Рассказывай!
Пипа наклонилась и быстро зашептала Гробыне на ухо, то и дело поглядывая на Таню.
- Да ну! – сонные глаза Склеповой широко распахнулись, и она с воодушевлением уставилась на Гроттер.
- Склеп, сглажу! – мгновенно предупредила её Таня. – Ни слова! Охота сплетничать - на здоровье, только без меня! И так процент помешанных вокруг слишком велик!
И, захлопнув футляр с контрабасом, Таня резко вышла из комнаты, жахнув дверью так, что стены их общего жилища задрожали, а крутившегося у окна купидона снесло волной сквозняка.
- Да, если правда, все, что ты рассказала про Бейбарсова, то на Гроттершу наш некромаг произвел неизгладимое впечатление. Так, надо вставать, а то я самое интересное просплю! – и Склепова, в предвкушении новых событий, принялась наводить марафет.

***
Влад Бейбарсов стремительно летел по коридору, раздумывая, где сейчас эта рыжая страсть его ненормального братца. Белая летучая мышь на плече пыталась сорваться, но Путы Приклеивания не давали злобному фамилиару Бейбарсова-старшего покинуть хозяина.
- Цыц, сиди тихо! – пробормотал Влад, и мышь разочарованно притихла.
Он прекрасно понимал, что у него в запасе несколько часов. Потом мелкий сломает заклинание и тогда… Ну, до этого времени надо успеть смыться. Но предварительно надо разобраться с этой Таней, все-таки он клятву дал, что сведет их с Глебом. Так что, надо эту страшненькую девицу охмурять побыстрей, раз брат так сильно на неё запал. А начнет он, пожалуй…
Но додумать мысль Влад Бейбарсов не успел, поскольку прекрасное видение в мини-юбке, постукивая десятисантиметровыми шпильками, появилось перед горящими глазами парня и напрочь выбило все мысли из головы. Сердце упало в сладкой истоме, но, вернувшись на место, застучало чаще.
Тряхнув изумительными фиолетовыми волосами, видение издевательски протянуло:
- Бейсусликов, у тебя сегодня, наконец, случился приступ хорошего вкуса или у нас в Тибе объявили конкурс на лучшего мальчика-вамп? Могу успокоить – ты и без этих тряпок и макияжа победишь, роковой ты наш!
- В устах самой прекрасной девушки на земле любые слова звучат для меня музыкой! – патетически воскликнул Бейбарсов-старший, мгновенно забыв о Глебе, Тане и тому подобных мелочах. – Как спалось, великолепной… - он быстро скользнул в сознание девушки, узнавая её имя, - Гробыне?
- Опа, Душиежиков, неужели ты стал человеком? – изумилась Склепова, делая шажок к парню и вглядываясь в его лицо. – А как же неземная любовь к Гроттерше?
- К кому? – растерянно пробормотал Влад, но тотчас же пришел в себя. – А, это пройденный этап! Какая там Гроттерша, когда здесь, рядом со мной, находится богиня!
- Неплохо, Давиягодкин, - Гробыня, усмехнувшись, подошла еще ближе. – Но хотелось бы более осязаемых доказательств твоего исправления и возвращения к истинным ценностям, – Гробыня, словно нечаянно двинула плечиком, с которой соскользнула тонкая ткань блузки. Бейбарсов-старший хищно облизнулся.
- С удовольствием, моя королева! – в следующий момент он уже прижал Гробыню к стенке, страстно целуя, причем Гробыня была слегка шокирована таким напором страсти от всегда холодного ко всем, кроме Гроттер, некромага. Но с большим энтузиазмом ответила, успокоив себя тем, что давно хотела узнать, как целуется Бейбарсов.
Вышедшая из-за угла Таня, как раз возвращавшаяся к ним в комнату за забытыми конспектами, остолбенела при виде представившейся ей картины. Гробыня и Бейбарсов целовались, как ненормальные, забыв обо всем, причем, рука Бейбарсова уже была на оголенной ноге Склеповой, поднимаясь все выше, а нога Гробыни обнимала некромага за бедро. Целующиеся издавали страстные стоны.
- Вообще-то, приличные люди этим не занимаются в коридорах при всех, - холодно произнесла Таня, стараясь сохранить достоинство, что ей катастрофически не удавалось.
Говоря по правде, хотелось просто разреветься от ужасной ревности, надавать сволочи-некромагу по роже и вцепиться в волосы Гробыне, проредив фиолетовую шевелюру.
- А ты не смотри, сиротка, - фыркнула довольная Гробыня, внимательно глянув в глаза слегка растерянного Бейбарсова. – Шла вперед – ну, и иди себе! И, вообще, завидовать некрасиво!
- Заткнись, Склепова! – крикнула Таня, сдерживая слезы. – Мне плевать, с кем ты тут целуешься! Встали на дороге, пройти нельзя!
И Таня быстро протиснулась мимо парочки, стараясь не глядеть на ухмыляющегося некромага, который, уже придя в себя, насмешливо глядел на свое «проклятье и вечную любовь», как до этого все, и, как оказалось, сама Таня, думали.
Вбежав в их комнату, Таня, захлопнув дверь, бросилась на кровать и от души разревелась, проклиная неверного некромага, предательницу-подругу и себя, такую глупую девицу, которая непонятно почему, так реагирует на то, что какой-то вшивый некромаг, только вчера клявшийся ей в верности и любви, целуется в коридорах со всякими шалавами и хватает за голые ляжки непонятно кого! Он её больше не любит!
Таня зарыдала еще сильней, только сейчас поняв, как она относится к некромагу. Но поздно, все уже кончено! Больше он не будет ни таскать за ней контрабас, ни улыбаться, даря такие красивые розы, ни смотреть на неё своим обжигающим взглядом, в котором так явно угадывались любовь и нежная страсть! Угадывались…
Все в прошлом и ничего уже не вернуть!
Ну, нет! Она никому не покажет, как ей больно! И в первую очередь этому изменнику и предательнице Гробыне! Плевать! Пусть хоть любовью занимаются при всех – она даже бровью не шевельнет!
«Да ведь они как раз почти так и делали!» - мелькнула мысль, и слезы полились из глаз с новой силой.
В этот момент дверь скрипнула и в комнату вошла донельзя довольная Гробыня, бережно неся в руках черную… орхидею.
Таня сразу же попыталась принять независимый и гордый вид, что с распухшим от слез носом и красными заплаканными глазами, было крайне затруднительно.
- А что, Бейбарсов теперь перешел к изучению флоры субтропиков? – Гроттер попыталась вложить в голос всю имеющуюся в наличии насмешку и равнодушие. – И как тебе, понравилось?
- Высший класс! Он целуется, как бог! А все остальное обещал показать вечером, – вздохнула довольная Гробыня, хитро глядя на соседку. – Мы договорились с ним на Лысую Гору лететь, там новый вампирский танц-клуб открывается, «Укус страсти». Бейбарсов сказал, что приглашения для нас достанет, лишь бы я согласилась!
Гробыня умолкла, словно ожидая реакции на её слова, но Таня молчала, впав в полный коллапс. Приглашение Глебом на дискотеку Склеповой было последней каплей, после которой Тане захотелось просто закрыть глаза и умереть.
- Ясно, - с трудом выдавила она и отвернулась к стенке, чувствуя, как проваливается в беспросветное, ужасное отчаяние. – Удачи.
Так в молчании прошло несколько минут, которые показались сгорающей от ревности Тане годами.
Вдруг Таня почувствовала, как Гробыня, подойдя к ней, с силой схватила её за плечи и повернула к себе. Не давая Тане даже опомниться, она, крайне ядовито усмехаясь, сказала:
- Если ты, Гроттер, такая тупоголовая слепая землеройка и не можешь понять, что это вовсе не твой некромаг, с которым ты общаешься уже на протяжении года, то я нисколько в этом не виновата.
- Сама ты землеройка, - машинально огрызнулась Гроттер, которая в своем ужасном состоянии была неспособна придумать что-то пооригинальней. – Не прикасайся ко мне, противно, после того, как тебя лапал этот…
И тут до Тани дошли слова Гробыни.
- Что? – пролепетала она, резко встав. – Что значит – не некромаг? Что ты несешь, Склепова?
- А то, дурында! – Гробыня ехидно прищурилась. – У твоего некромага цвет глаз какой, помнишь еще?
- Ну, черный! – хмуро буркнула Гроттер, начиная оживать от неясной надежды.
- А у этого парня, который обладает прекрасным утонченным вкусом и тонкой душой, - вздохнула Склепова, томно поправив прическу, - глаза – цвета вечернего неба. Темно-синие глаза, понимаешь, тупица?
Перед Гроттер мгновенно возникла череда картинок сегодняшнего дня: и поведение некромага в зале, и на тренировке, и то, что он не помог донести её контрабас…
Гроттер сидела, словно окаменев, а в голове раздавались радостные вопли: «Это не Глеб! НЕ ГЛЕБ!»
- Успокоилась, дурацкая сиротка? – фыркнула Гробыня, глядя на просветлевшее Танино лицо. – Вообще-то, не хотела я тебе этого говорить, но у тебя была такая кислая мина, что грех издеваться над убогой.
- Сейчас как двину Искрисом, - Таня готова была плясать от радости, но тут вдруг в голове возникла совершенно логичная и ужасная мысль. – Но, если это не Глеб, то… кто этот парень и где настоящий Бейбарсов?
Таня с испугом смотрела на невозмутимую Гробыню, а в голове возникали жуткие картины, одна другой страшнее.
- Склеп, что происходит? – побелевшими губами прошептала Таня. – Что эта дрянь сделала с Глебом?
- Так, прекрати паниковать, это моя роль, - шикнула на обеспокоенную Таню подруга. – Я так думаю, что, раз они так похожи, этот парень, - Гробыня снова мечтательно вздохнула, - он, скорее всего, его брат. Правда, откуда у твоего скромняжки-некромага взялся такой шикарный брат – это хотелось бы узнать!
- Шикарный? – Таня с содроганием вспомнила о поведении хама. – Нет, Склепова, никогда тебя не пойму, особенно, по каким критериям ты выбираешь себе парней!
- И не поймешь, плебейка! – величественно промолвила Гробыня. – Это либо есть, либо рыжая оборванка всю жизнь сидит в уютном двухместном склепе с некромагом и получает от этого удовольствие!
- Помолчи, а? – Таня настолько была обеспокоена судьбой и местонахождением Глеба, что даже не обратила внимания на очередной хамский комментарий Склеповой. – Но, Анька, а если он что-то сделал с Бейбарсовым… плохое?
Гроттер самой стало нехорошо, при мысли о том, что этот извращенец смог сделать с Глебом, если так легко занял его место.
- Не думаю, - протянула Гробыня. – Он совсем не злодей, я такие вещи чувствую. По-моему, он просто развлекается. Но вот что происходит с твоим Бейбарсовым, мне тоже любопытно узнать.
- Так, - Таня решительно встала. – Я иду к этой синеглазой сволочи. И, если он не скажет мне, где Глеб, то на дискотеку, Склеп, пойдешь одна, ибо твой партнер будет лежать в спичечном коробке в виде щепотки пепла. И не отговаривай меня! – вскрикнула она, увидев, что Гробыня открыла рот, чтобы что-то сказать.
С этими словами Таня стремительно выбежала за дверь.
- Отговаривать, вот еще! – пробормотала Гробыня, нежно глядя на орхидею. - Как бы Гроттер сама в спичечном коробке не оказа