И тут появился он. Схватил хозяина под руки – и резко начал всплывать вместе с нами. Вроде как человек... но голова большая и, не поверите, медная! Я отличаю, поверьте! Даром ли я пёс первого химика Массачусетса? И не такое кусал...
Воздух! Я вдыхаю живительный кислород и отфыркиваюсь от воды, попавшей в нос и в глотку. Пришлось даже на секунду отпустить одежду хозяина, но я, спохватившись, тут же вцепился в неё снова. Не надейтесь, сударь с медной головой, я своего хозяина не оставлю. Придётся вам нас обоих вытаскивать.
Но толку с этой Медной Головы было мало, и я снова заработал лапами, практически буксируя всех нас к берегу. Он помогал мне. Да-да, он – мне, а не я ему!
Он вытащил нас на песок, и тут уж мне стало не до Медной Головы. Продолжался прилив, а хозяин лежал у самой кромки воды и всё ещё не просыпался. Это называется «без сознания». Он, кроме того, жутко замёрз, вода-то в море холодная!
И я, выкинув из головы всё остальное, занялся хозяином. Хозяин не отвечал на ласки и даже не чувствовал, когда я попробовал его покусать. Пришлось хватать его зубами за шиворот и тащить через силу от наступающей воды. Ну почему, Господи, Ты, дав человеку собаку, сделал её такой слабой? Моей праматери, конечно, не приходилось вытаскивать Адама из моря, но Ты ведь мог предусмотреть это, правда?
Не знаю, как насчёт Адама, а мой хозяин весит немало. Это хорошо ещё, что он на войне похудел... То есть плохо, конечно. Но в некоторых случаях полезно. Я даже сумел немного оттащить его: помогла подступившая вода.

И, наконец, эта Медная Башка вспомнил, где у него совесть находится, и снова стал помогать. Вовремя, ничего не скажешь.
Гав! Живей, железяка!
Тут он впервые снял свою медную голову и показал настоящую. Только мне некогда было рассматривать его лицо. Заметил, что глаза – добрые, и пахнет от него хорошо. Он тут же склонился к хозяину, снял перчатки и начал осторожно разводить и сводить руки хозяина. Я попытался помочь, но получил по морде железным локтем. Обидно. Подошёл с той стороны, где Медной Голове было не достать, то есть к самой голове моего хозяина. Положил морду на мокрые волосы. Пахнет всё равно приятно, это же хозя-а-аин...

Ой, что со мной? Я на минуту тоже оказался «без сознания», то есть попросту заснул. Медная Голова успел уже что-то без моего ведома сделать с хозяином, и тот начал откашливать воду. И заскулил... У людей это называется «застонал», но я-то знаю, что такое скулёж. У меня, как-никак, щенки были (вот уж умели скулить! вспомню – уши хочется зажать). Помню, решал тогда, кто мне дороже: щенки или хозяин.
А теперь хозяин ближе – значит, важней. Он заскулил тихонько, а незнакомец ещё чуть-чуть отнёс его от линии прибоя, и надел обратно свою медную голову и перчатки.
«Куда?» - хотел спросить я, когда он уходил в море. Но я, сами понимаете, говорить по-человечьи не умею, а он по-собачьи не понял. И ушёл. Я ещё полаял порядка ради ему вслед, вроде даже не рычал совсем, поблагодарить хотел. Чёрт разберёт этих людей!
Я остался оберегать хозяина.
Наступила ночь, и мне очень захотелось спать. Будь я один, я бы уже нашёл тут воду и ночлег, но хозяина оставить я не мог, а куда бежать за помощью, не знал. Пришлось остаться.
Хозяин ещё скулил немного, что-то невнятно пытался не то приказать, не то спросить, а потом затих. Я понимал, что ему очень вредно лежать на земле в мокрой одежде, но, посудите сами, я-то что мог сделать? Я, на минуточку, пёс. А не ангел-хранитель.
Тогда я прижался к нему, чтобы хоть чуть-чуть согреть, и сам не заметил, как заснул. Я очень устал в тот день.

Проснулся я оттого, что снова почуял сквозь сон приближение Медной Головы. Вскакиваю, рычу на него, а он снова отвинчивает эту свою голову и говорит: «Тихо, Топ! Я пришёл, чтобы помочь твоему хозяину».
Я начал быстро соображать, откуда он может меня знать. Вскоре я, конечно, догадался, что от мистера Спилета, но, зная журналиста, не мог понять, почему тот сам не пришёл на помощь моему хозяину. Значит, этот человек не был прислан Спилетом...
«Он всё ещё не приходил в себя?» - спросил меня Медная Голова, как будто я мог ему ответить. Я попытался пролаять что-то вроде «да», но он и сам уже видел, что хозяин в жалком состоянии. Он уже несколько часов лежал здесь, на берегу. Так ведь и пневмонию подхватить можно!
Тут Медная Голова отогнал меня и поднял хозяина на руки. Тот снова заскулил, уже совсем тихо, человек и не услышал, наверное. Я, стараясь не путаться под ногами Медной Головы (ему же и так тяжело!), пошёл рядом, когда тот понёс моего хозяина куда-то вглубь суши. Голова хозяина так безвольно болталась, что я даже гавкнул пару раз на незнакомца: аккуратнее! Мистеру Смиту достаточно потрясений, раненые умирали и от меньшего.
Мы так шли где-то с четверть мили, пока не добрались до пещеры в дюнах. Там было неуютно, но сухо, и ветер не доставал. Медная Голова уложил хозяина и… снял с него башмаки. Это я ещё мог простить. Но когда он вышел, держа эти башмаки в руках, я просто разъярился! Мародёр! Грабитель!
Но гнаться за ним я не решился. Хозяин лежал без движения, даже скулить перестал, и я не мог оставить его. Я снова попытался разбудить его, но вновь безуспешно. Я чувствовал, что хозяин жив, он ведь ещё дышал, и сердце упрямо стукало, хотя не так громко, как несколько часов назад.
Уже наступало утро, когда Медная Голова вернулся, вместе с башмаками. Он их сам надел, но, вернувшись, тут же снял. Правильно сделал: иначе я бы ему ногу прокусил. Впрочем, теперь ещё не поздно это сделать.
Конечно, как надеваются броганы, Медная Голова не знал. Я, естественно, помочь не мог. Но кое-как башмаки были возвращены на ноги хозяина, а Медная Голова, приказав мне: «Охраняй мистера Сайреса, Топ! Помощь скоро придёт», - вышел из пещеры.
Вообще-то слово «скоро» означает несколько иной промежуток времени, по крайней мере, по собачьим меркам. Хозяин совсем окоченел, и даже сердце почти перестало биться. Не знаю, сколько прошло времени, но я ужасно хотел есть, а самое главное – пить.
Когда стало совсем невозможно, я высунул нос из пещеры и, неимоверно торопясь, побежал туда, где услышал журчанье. Ручеёк неподалёку. Я напился и немедленно вернулся к хозяину. С ним, слава Богу, ничего не случилось за время моего отсутствия.
Побыстрее бы эта башка снова пришла, что ли. Может, поесть принесёт, не мне – так хозяину. Он, наверное, тоже голодный, а я ему даже воды принести не могу.

Ещё пару раз я высовывал нос из пещеры. Солнце вновь начинало клониться к закату, а Медная Голова всё не появлялся. Никакая другая помощь не появлялась тоже.
Хозяин умирал у меня на глазах, а я ничего, ничего не мог сделать! Бежать куда-то? Звать кого-то? Но я даже не знаю, в какую сторону отнесло аэростат! Я что, птица, чтобы стороны света всегда знать? Я собака! У меня нюх! Если бы я учуял хоть крошку знакомого запаха!..
Высовываю нос из пещеры и принюхиваюсь. Хозяином пахнет. Медной Башкой немного. Мной, конечно. Морем. Чайками. Но совсем не пахнет ни странным мальчиком по имени Герберт, ни шумным человеком по фамилии Пенкроф, ни Спилетом, ни даже Набом. Последний-то куда делся?
Если Наб до сих пор не нашёл нас, то, верно, он просто не может сделать этого. Ему хозяин тоже дорог, почти как мне. Он, конечно, всего лишь человек, но хозяина любит. И всегда что-нибудь вкусное мне приносит.
У-у-у-у!
Вою от горя, топчась перед неподвижным хозяином. Он не слышит! Он не хочет просыпаться! У-у-у!

Вдруг я слышу чей-то крик – и мгновенно прекращаю нытьё. Ветер рвёт воздух, не давая почуять приближение друга, но его голоса мне достаточно.
Нужно, чтобы он нашёл нас! И я начинаю истошно лаять.
Через несколько минут я уже могу видеть и чуять моего друга Наба, а он бросается ко мне, обнимает, и, кажется, плачет. Я немедленно веду его к хозяину, пытаюсь рассказать, что произошло, указываю в сторону моря, на башмаки хозяина, на его лицо... И Наб ничего не понимает.
Он берёт холодную руку хозяина, пытается найти пульс, потом слегка встряхивает мистера Смита. Реакции он никакой не добился, да и куда там, я уже сутки тут пытаюсь хозяина разбудить!
Наб тоже воет, только по-человечьи. Он совершенно не знает, что делать. Это и есть та помощь, которую обещал Медная Башка? Да, зря я ему ногу не прокусил, когда была возможность. Знал бы, как обманывать!
Я тяну Наба зубами за одежду, пытаясь спросить, где же Спилет. Он-то знает, как разбудить хозяина! Или как минимум он не будет скулить, как мы с тобой! Где Спилет? Куда он делся?
И Наб наконец-то меня понимает!
- Спилет, - говорит он, - мистер Спилет, понимаешь, Топ?
Да, да, Спилет! Где он? Где этот дылда с записной книжкой? Где?
- Беги к нему, Топ!
Здравствуйте! Куда?!
- По моему следу. На юг.
Ага, а дождь и буря обещают не стирать твой след, да? И я не перелётная птица, чтобы меня инстинкт тянул на юг.
- Эх, да ты не понимаешь... – махнул рукой Наб, взял меня за ошейник и потянул к выходу из пещеры.
Я не стал спорить. Большинство людей считают меня тупым животным, я привык к унижениям. Правда, от Наба я такого не ожидал. Сам-то кто, черномазый! И, кстати, это не ты хозяина из воды вытаскивал и не ты тут двое суток без еды и воды его охранял!
Я рычал и упирался, но он наконец-то отпустил меня и, указывая на юг, повторил несколько раз:
- Спилет! Спилет там! Приведи его! Спилет, Топ, Спилет!
«Да понял я, понял!» - пролаял я и бросился в ту сторону.

Через несколько минут я почуял след Наба (то есть его остатки, не уничтоженные дождём) и побежал по нему. Сильный ветер мешал бежать, заталкивал дождь в глотку. Но я бежал, из последних сил, на юг, к Спилету... Последняя надежда на него. Если Спилет не сможет спасти хозяина, то уже никто не сможет. И я умру у могилы своего хозяина.
Но я не ел три дня, и силы понемногу начали оставлять меня. Первые пять миль я держался, а потом стал сбавлять шаг. Сколько ещё бежать, я не знал, со следа Наба сбился (немудрено, в такую-то бурю!), а уставшие лапы отказывались двигаться.
Наконец силы совсем покинули меня, и я упал. Попробовал встать – и снова неловко повалился на бок. Полежал пару минут, тяжело дыша и высунув язык. Снова вскочил, но тут же зашатался и упал, ударившись попутно о какой-то камень.
Больно. У-у-у! Больно думать, что хозяин умирает там, а я – здесь, и некому прийти нам на помощь! У-у-у! Никому не придёт в голову идти искать меня здесь... Ни Герберту-у-у, ни Спилету-у-у-у-у-у!..
У-у-у-у-у!
А ветер подвывает, и косой дождь как будто хлещет вицей. Вою от горя и боли. Вою. Хоть бы кто живой откликнулся! Нет, только буря ревёт.
Я закрываю глаза, уже забитые песком. Вот и конец настал мне, думаю. Подвёл я хозяина, не привёл Спилета, не смог выполнить поручение. Куда же я гожусь такой!.. Эх... Прощай, Массачусетс, и уютная будка, и тёплые руки миссис Смит, и ласковый голос хозяина... Если я сейчас усну – то уже не проснусь.
Сквозь подступающую дремоту я чувствую, как кто-то берёт меня на руки и гладит по голове.
«Хозяин…» - тихонько говорю я... или хочу сказать... или это уже сон...

Ррав! В нос ударяет уже знакомый запах, к которому примешивается запах дыма. Медная Голова, сидя у костра в какой-то расщелине скал, треплет меня за ухом и говорит:
- Молодец, Топ. Не бросаешь хозяина.
Мне стыдно. Я подвёл хозяина. У-у...
- Тихо, дружок. Я помогу тебе, как обещал.
Правда?
- Конечно, правда, - отвечает он и усмехается в усы: - До чего я дошёл, а? С собакой разговариваю!
Ну вот, опять меня унижают. Лучше бы поесть дал.
Он снова угадывает мои мысли и достаёт откуда-то кусок чего-то... съедобного. Я не специалист по фауне, но едой никогда не брезговал (а после того, как мы покинули армию союзников, впервые держу в зубах кусок мяса), и вмиг уничтожаю предложенное блюдо. Медная Голова смеётся и снова гладит меня. Кажется, я ему понравился.
А вот вы, друг мой, мне вовсе не нравитесь! Подозрительна эта ваша доброта после того, как вы бросили моего хозяина умирать одного там, в шести милях отсюда, в пещере!
- Ну-ну, не рычи! – он повышает голос. – Теперь ты поел и согрелся – беги, пока не поздно! Беги туда. Отсюда меньше полумили от пещеры, где укрылся Спилет с товарищами. Беги.
И я мгновенно забываю обо всём остальном. Спилет! Хозяин! Нужно привести его! Ноги как будто сами несут меня в указанную сторону, и я лишь через плечо гавкаю Медной Голове что-то вроде «спасибо»…
А он кричит вслед:
- Дорогу назад найдёшь по моему следу, а потом по своему собственному! Беги, Топ! Спеши на помощь хозяину!
Ветер заглушает его последние напутствия. Я истошно лаю, пытаясь привлечь внимание.
Где-то неподалёку слышится свист, мелькает огонь. И я бросаюсь туда.

***
Хозяин спокойно и крепко спит на постели из мха, укрытый тёплой курткой Спилета. Остальные люди тоже постепенно засыпают. А я, улёгшись у ног хозяина, поглядываю на вход в пещеру. Оттуда вместе со сквозняком доносится запах меди.
Я знаю много запахов. Запах поля, лошадей, детей, сладкие запахи духов миссис Смит; запах бумаги, графита и чернил; запах угля, огня, чугуна, мягкого стекла и мягкого железа; запахи пороха и свинца, острой стали и тёплой человеческой крови; запахи дождя и запахи моря... Я пёс, такова уж моя природа, я чую лучше, чем вижу.
Теперь я чую уже знакомый запах: металл, человек, электричество. Да, я знаю, как пахнет электричество: как воздух после грозы, как телеграфный провод, как графитовый стержень, соединённый с двумя проводами. Хозяин до войны часто работал с электричеством.
Медная Голова стоит у входа. Стоит в задумчивости, и я словно вижу, как он делает короткое движение, словно желая сделать шаг вперёд, войти, но вместо этого оборачивается и медленно уходит прочь.
И мне немного жаль его.
Я бы разбудил всех, чтобы они наконец-то увидели этого человека, чтобы узнали тайну спасения мистера Смита... но хозяин спит, и Спилет сказал, что его нельзя будить, это повредит ему. И вообще, я охотничий пёс, а не сторожевой...
Сквозь сон я чую, что море уже чисто, никого на берегу нет. Хорошо бы завтра повстречать Медную Голову в лесу, вот тогда бы я показал хозяину, кто нас спас, а заодно подтвердил бы свою славу лучшей гончей Массачусетса...
Во сне видится кролик, удирающий от меня по мокрой от росы траве. От кролика пахнет морем, медью и электричеством.

~Fin~