В твоих глазах была боль и был страх. Не помню, чтобы ты когда-либо чего-то боялся. Никогда. А сейчас тебе страшно. Потому что я умираю. Мне тоже очень страшно. Я не хочу умирать. Только не сейчас, когда все стало так хорошо. Ты, я. Наверное, это карма. Высшие Силы почему-то решили, что нам не быть вместе. Не быть счастливыми. Только не нам. Когда я умру, то обязательно спрошу, почему они так жестоки к тебе. Ты ведь не заслужил этого.

Ты смотришь на меня, стараешься спрятать свой страх. Ты думаешь, надеешься, что я не понимаю, что еще верю в спасение для себя. Шепчу:

- Не надо.

- Что? – не понимаешь. Книга, источник, выскальзывает из твоих пальцев и падает на пол. Громко. Почему звуки стали такими громкими? И плоскими. Оказывается, звуки бывают плоскими.

- Не лги мне – хрипло. Собственный голос кажется чужим, не слушается – Эту битву нам не выиграть. Такие правила – пытаюсь улыбнуться.

Ты молчишь. Наклоняешься за книгой, качаешь головой и смотришь мне в глаза.

- Мы что-нибудь придумаем – твой голос звучит так знакомо, успокаивающе – Ангел…

-К черту Ангела – ты хмуришься, снова не понимаешь – Не хочу говорить об Ангеле. Лучше о тебе. Расскажи мне что-нибудь. Что угодно.

Вздыхаешь и начинаешь говорить, твой голос едва заметно подрагивает. Ты говоришь об Англии, о своей матери, любимых с детства местах. При этом ты присматриваешься ко мне, когда думаешь, что я не вижу. Боишься, что наступит ухудшение. И когда приходит обжигающая боль, ты, кажется, первым ее чувствуешь. Бросаешься ко мне и прижимаешь к груди, пытаешься унять дрожь, укачиваешь, как ребенка.

Я теряю счет времени. Боль заполняет все. Я – форма, в которую заливают раскаленный жидкий металл. Кажется, я давно должна была раствориться в этой боли, расплавиться, растечься во кровати воском, но ты держишь меня, что-то шепчешь непрерывно на ухо и гладишь по волосам. Ты думаешь, что не можешь помочь, но ты помогаешь. Самим своим присутствием.

Внезапно боль исчезает, словно кто-то повернул рубильник. Остается только слабость, головокружение и пустота. Ты продолжаешь шептать что-то, но я не слушаю. У меня появилась цель. Есть кое-что, чего я хочу, что-то чего у меня не было и теперь уже никогда не будет. Мы думали, что у нас впереди вся жизнь, или по крайней мере годы. Мы ошиблись. Мы так часто ошибались в последнее время, так много теряли. Но это я не потеряю. Я получу то, что хочу. В последний раз.

- Ты сделаешь, что я попрошу? – голос не слушается, срывается.

Ты замираешь на мгновение – понимаешь, что приступ прошел.

- Все, что угодно, ты же знаешь – в твоем голосе еле сдерживаемые слезы – Чего ты хочешь?

Глубокий вздох.

- Тебя.

Ты отстраняешься, смотришь непонимающе. Нет, милый, у меня не бред.

- Мы… У нас было так мало времени – мой голос едва слышим мне самой – Мы так много упустили. Так мало, так много… - глаза закрываются сами собой. Делаю усилие – Это то, чего я хочу. Тебя. Всего, целиком. Пока еще не поздно – Я знаю, что уже поздно.

Ты наконец понимаешь. Качаешь головой, потом закрываешь лицо руками. Ты похож на потерявшегося ребенка, хочется тебя утешить. Сил едва хватает, чтобы поднять руку и коснуться твоих волос. Прошептать:

- Ради меня.

Ты опускаешь руки. В твоих глазах страдание смешивается с отчаянием. Ты больше не в силах скрывать свои чувства. Я тоже больше не притворяюсь, что верю в чудесное спасение, в Ангела, в чертовы книги. Я собираю остатки воли в кулак, приподнимаюсь и целую тебя.

И ты отвечаешь, отчаянно, сильно, почти грубо. Ты сдался. Моя последняя победа в этом мире.

Ты очень нежен, каждое прикосновение – легче перышка. Боишься сделать мне больно. Наверное, я кажусь тебе ужасно хрупкой, но это не так. Я больше не хрупкая. Я чувствую, как постепенно, изнутри превращаюсь в сталь. В камень. Алмаз. Но я не могу сказать тебе этого, да и не хочу. Пока твои руки скользят по твердеющей коже, губы едва касаются губ, остальное не имеет значения. И пусть скоро меня не станет, пусть мое тело займет кто-то чужой, но этот момент будет моим. Нашим. И поэтому я не боюсь. А остальное неважно. Хотя нет, кое-что еще важно. Я не говорила тебе этого, ни разу. Открываю рот, но звук выходит только с третьей попытки, глухой и едва различимый. Но я знаю, ты слышишь. Повторяю:

- Люблю тебя.