Фандом: Heroes Название: Обречённые на жизнь (Désenchantés) Автор: Dreamer Рейтинг: G Спойлеры: нет Пайринг: нет Персонажи: Питер и Клэр A/N: Он спасает мир по привычке, а она измеряет время десятилетиями.
Он никогда не телепортируется прямо в дом, а открывает дверь своим ключом, словно оповещая о своём прибытии. Чтобы она не волновалась. Очередная рубашка, запачкана кровью и грязью. Он бесцеремонно плюхается в кресло. Она бросает на него оценивающий взгляд: - Тебе нужен супергеройский костюм. В твоём гардеробе ни одного живого места не осталось. Он же не регенерируется. Он тихо смеётся, убирая с лица длинную прядь волос: - Я могу себе это позволить. Она знающе улыбается, наблюдая, как он постукивает пальцами по подлокотнику. Ничто не может вытравить из него нью-йоркского лоска. Его простая на вид рубашка стоит целое состояние. Но он не смотрит на ценники, когда покупает вещи. Одеваться дорого и неброско – привычка от которой он не может избавиться даже в силу обстоятельств. И ей кажется, что это напоминает ему о нормальной жизни.
И он ей рассказывает… Иногда с распахнутыми от восторга глазами. Иногда с горечью. Иногда он плачет. Она слушает, кивает, держит его за руку и говорит пустые слова о том, что теперь всё хорошо. Он ведь всё исправил.
Он закатывает рукава рубашки, и снимает часы. Рубашка стоит состояние, а часы бесценны. «Это подарок», - поясняет он как-то раз. Она не спрашивает чей. Нет нужды. Она удивляется, что часы до сих пор живы.
Он любит её. Слушает её причитания, слова одобрения, принимает её поддержку, а потом вспоминает, что он старший: - Уже поздно, иди спать, - он легко целует её в щёку и одаривает тёплой печальной улыбкой.
Она им восхищается. Потому что он жертвует собой ради спасения мира. И не жалуется на свою судьбу.
Пару десятков лет назад она пошутила, что он спас уже столько жизней, что это может привести к перенаселению планеты. Тогда она ещё ставила галочки после каждой его «миссии», словно пытаясь доказать ему, что он хороший. Тогда она не знала, насколько близка к истине. Тогда у неё ещё были силы шутить.
- Нэйтан бы сказал, что у тебя комплекс супергероя, - решилась заметить она. - Нэйтан мёртв. Уже давно. И голос не дрогнул. Ей хотелось бы верить, что она слышит в его голосе смирение и спокойствие, а не обречённость.
Для неё это уже просто имя. Как «папа» и «мама» - обычные слова, которыми она никогда больше никого не назовёт.
Сначала исчезли все родственники. Потом друзья и знакомые. Потом она перестала искать привязанности.
Потом она начала измерять время десятилетиями.
Через несколько десятилетий ей надоело своё имя, и она стала называться по-другому.
Она жалела, что не может так же просто сменить лицо. Она красила волосы в рыжий и рисовала конопушки, она была жгучей брюнеткой, носила красный парик…Но лицо. Она бы готова была лечь под скальпель, но скальпель её не берёт.
Она перестала меняться спустя пару лет. Зависла где-то в 17, за год до совершеннолетия. Вечная юность и вечная неопределённость. С зеркало на неё до сих пор глядела та девочка из команды поддержки. Которую никто никогда не воспринимал всерьёз.
Он ходит на «спасение мира» как на работу. Возвращается как правило поздно. Усталый и мрачный. Перемазанный грязью, пылью и кровью. Пробирается бесшумно, словно призрак. Он и есть призрак. Тень, что осталась от прежнего человека.
Иногда он засыпает невидимым.
- Помнишь, ты рассказывал про Адама? – напоминает она. Он бросает на неё хмурый взгляд. Другим она его и не видела последние лет 10-20. - Адам хотел всех убить… - А ты хочешь всех спасти? От чего? Ты не задумывался, что не имеешь права вмешиваться в течение жизни? Ты понимаешь, что ты не со злом сражаешься, а с самой Жизнью? - Угу. - Тогда почему? - Потому что хочу отвоевать свой трон, - спокойно произносит он. Она шумно вздыхает, переполняемая возмущением и раздражением: - Питер, ты не Господь Бог! - Я знаю. Я лучше справляюсь с его работой, - говорит он без тени улыбки, и она начинает волноваться. На этот раз за него. - Ты сам не понимаешь… - начинает она, но умолкает.
Она понимает. И он ей противен. Потому что он жертвует миром ради спасения своей души. Но он опоздал. Он поворачивается и смотрит на неё: - Ну что опять?
Она заглядывает в его глаза и не видит там ничего. Ни капельки безумия. Нет больше злости и разочарования. Ни любопытства, ни сочувствия. Только тень раздражения. Она сомневается, что он читает её мысли. Потому что ему больше не интересно. Ничего не интересно. Он спасает мир по привычке - не движимый ни справедливостью, ни гуманностью, ни жаждой мести, ни даже тщеславием. И она удивляется, как он вообще до сих пор жив. - Мне тебя жаль, - бросает она. - Я доволен своей жизнью. - У тебя нет своей жизни. У тебя вообще никакой жизни нет. - У тебя тоже, - справедливо замечает он.
Она хватает со столика свою сумочку, и, бросив на него последний взгляд, устремляется к выходу.
Он знает, что она вернётся. Она всегда возвращается.
Они устали друг от друга. Какая ирония – двое бессмертных до смерти устали друг от друга. Но больше у них никого нет.
Он делает глоток безвкусного кофе и по привычке бросает взгляд на часы, которые в этом странном мире уже никто кроме него не носит. Он смотрит на застывшую секундную стрелку и в очередной раз вспоминает, что часы уже давно не идут.
