Даф телепортировалась. Она не знала заранее куда, могла застрять в стене или оказаться на дороге, но ей было все равно.
Бежать, бежать! Куда угодно. Как он мог! Она уже все решила, она была готова пожертвовать своей вечностью ради него. Всю зиму и весну она терзалась между выбором. Уйти нельзя остаться. А этот улыбчивый баран сидел и уплетал яичницу и не догадывался о том, что может потерять её. Как ей бывало плохо в такие моменты. Так ей хотелось все рассказать ему и пусть он все решает. То сию же минуту ей хотелось бросить Буслаева и улететь в Эдем. Она устала. Но потом она поняла, что решать нечего, знала, что останется с ним.
Она бы не смогла покинуть его, оставить одного. Но порвать с эдемом было тяжело и страшно. Поэтому она оттягивала этот момент до последнего. Но настоящий страх пришел, когда она поняла: ждать больше нельзя.
Однажды ближе к вечеру она забралась на свою любимую крышу одна. Недавно прошел дождь, и большие лужи растеклись по бетону. Казалось, будто кто-то пролил голубую краску на этом сером бетоне. В лужах очень четко отражалось небо. Даф невольно залюбовалась, а палец скользнул к крыльям, сейчас она сама окажется в этом небе!
Но она не взлетела. Нет, крылья не исчезли, они были там же где и всегда. Даф все еще глядела в лужу, крылья должны были загородить ее от неба, но она по-прежнему видела его отражение.
Её крылья просвечивались! Даф боялась прикоснуться к ним, вдруг не ощутит их? Чувствую себя полной трусихой, она дематериализовала крылья и вернулась в общежитие озеленителей. Скоро вернется Меф.
В тот же день к ним пришел Эссиорх, и она уже знала зачем.
Когда он отозвал Мефа проводить его, Даф почувствовала слабость, она уселась на стул возле шкафа и сжалась. Голова кружилась, мысли путались.
Медленно и верно к ней приходило сознание, что все, наконец, решиться.
Она останется с Мефом. Будет с ним рядом. Всегда. И внезапно вся грусть развеялась. Её наполняла неведомая сила самопожертвования и веры в счастливое будущее. Так долго она шла к этому решению и теперь радовалась, что сделала его. Она останется с ним. И будет человеком. У них будет настоящая, обычная(!) семья. А возможно когда-нибудь у них будут дети. Маленькие Буслаевы упрямые, как отец и красивые как мать.
Она улыбнулась, услышав шаги Мефа по коридору.
Когда он зашел в комнату, Даф бросилась к нему, хотела скорее рассказать: она останется с ним, будет рядом. Не нужно ничего решать, она никуда не уйдет.
Внезапно Даф осознала, что бронзовые крылья на шнурке и флейта останутся у неё, но уже как сувенир. И этого ей будет достаточно, напоминание о том, что она правда была стражем. Её распирала гордость за свое решение – она останется с ним!
Даф уже раскрыла рот, когда услышал глухой голос
– Не надо ничего говорить! – сказал Буслаев, глядя ей под ноги. – Ты уйдешь завтра!
Дафна остановилась, точно он толкнул ее в грудь. Начала говорить что-то птичье, тонкое, удивленное, но он не дал ей.
– Ты уйдешь завтра! Так лучше всего, – упрямо повторил Меф.
И тогда внутри что-то оборвалось, она не смогла ни чего сказать.
И в голове било только одно. Бежать, бежать!!!
Уже охваченная золотым сиянием телепортации, она услышала слабый окрик, Буслаева. Повернулась и увидела его полный боли взгляд, светлые волосы и … телепортировалась в незнакомый двор.
Шлепнулась возле скамейки и ободрала лоб. С удивлением увидела кровь на руке, но не стала заживлять рану. Пусть болит. Внезапно ей захотелось ударить себя еще сильнее, что бы внутри не болело, не болело. Она со всей силы ударила по скамейке рукой, пальцы заныли, но она не останавливалась и колотила уже двумя руками, где уж там. Боли в руках она не чувствовала, разве можно заметить пару царапин, когда у тебя горит сердце? Ком в горле достиг предела, и рыдания задушили её. В окно первого этажа выглянула старушка, и Даф пришлось прятаться. Она увидела сквозь пелену слез открытую дверь подвала, и впервые ей не захотелось на крышу, где бы ветер растрепал ей волосы и высушил слезы. Она встала и пошла так и не сумев, разогнуться, она прижимала руки к груди, словно закрывая сквозную рану.
Даф боялась посмотреть на себя вдруг там правда дыра? Она протиснулась внутрь даже не заметив, что ободрала спину о гвоздь в проеме, стала спускаться в темный пропахший сыростью и кошками подвал, споткнулась и полетела вниз. Ободрав руки и колени, она лежала, и рыдания звучали на весь подвал. Она так и не смогла подняться. Лежала и рыдала. Свернувшись комочком.
Кто-то тыкал её в бок, депресняк, почувствовавший боль, терся о свою хозяйку. Даф, прижала его к себе, и впервые Депря не стал выдираться. Даф все рыдала, не столько слезами сколько душой, навзрыд, хрипя и размазывая горячие слезы по всему лицу.
Постепенно рыдания стихли. Лицо высохло разводами. Даф все так же лежала на мокром бетоне и раскачивалась, лицо её было пустое и безразличное. Она застыла . Но это только снаружи. Внутри она горела, чувства настолько сильные не могли выразиться в мысли и слова.
То ей, казалось, что внутри у нее огонь и ее сердце выгорает и обливается кровью.
То внезапно все прекращалось и внутри образовывалась пустота . Тянущая сосущая пустая пустота. Даже не дырка, а черная дыра. И тогда рыдания подкатывали снова.
К вечеру ее нашел Эссиорх. Он жутко беспокоился и сначала искал ее, бегая по улицам, но потом просто телепортировался на ощупь. Его нос уткнулся в дверь подвала. Он рывком дернул её и услышал тихие всхлипы. Перепрыгивая через ступеньки, он быстро оказался внизу и замер, увидев Дафну, не похожую на себя как ни когда. Эссиорх снял куртку, укрыл её и взял на руки, Депресняк, все еще прижатый к ней, зашипел. Даф, казалось, даже не заметила. Эссиорх еще раз наклонился, что бы поднять рюкзак с флейтой, отброшенный в сторону при падении и вышел из подвала.
На небе горели звезды. Не далеко от подвала валялись два суккуба, не дошедшие до двери пару метров. Их размазало эмоциями по газону. Редко беднягам приходилось попадать под горе светлого стража. Эссиорха уже ждали. Двойка златокрылых вызванная им же. Он аккуратно передал одному Даф, и поправил разметавшиеся всюду волосы. Бронзовые крылья приветливо звякнули, крылья стражей откликнулись с беспокойством. Златокрылые молчали, они нечего не сказали, но весь их вид говорил, что им жалко эту вздорную девчонку. Один из них кивнул, показывая, что Эссиорха ни кто не держит, другой, уже наигрывал что-то на флейте… Эссиорх смутно догадывался о том, что значила эта маголодия.
Мелькнули белоснежные крылья, и они скрылись из виду, забрав его Дафну из человеческого мира.
-Держись, Даф. - Прошептал Хранитель.
-Ты выдержишь. |
