ЧАСТЬ 1.1
Зажатый между бёдрами, он каждым движением вдавливал её в матрас. Прохладные руки женщины порхали по его вспотевшим спине, плечам и пояснице, а пушистые ресницы щекотали плечо. Но вот руки замерли, впившись коготками ему в кожу. Её тихий стон перешёл в громкое стенание, тело выгнулось дугой, словно стремясь сбросить мужчину с себя, а ногти полосовали его спину. Постепенно её тело обмякло, и женщина обессилено раскинула руки по подушкам. Невидящими глазами, подёрнутыми пеленой только что пережитого экстаза Элис смотрела на Бейбарсова, словно её душа находилась очень далеко.
Возможно, если бы он в данный момент способен был думать, он спросил бы у женщины: «Где ты сейчас?». Но даже будь Глеб в состоянии мыслить, он не спросил бы этого, потому что волны наслаждения захлестнули и его и он, ловя ртом воздух, сжал Элис так сильно, что хрустнули её рёбра.
Когда алая пелена спала с глаз, Глеб откинулся от женщины и рухнул на спину рядом с ней. Алиса медленно повернулась к мужчине и, перекинув через его бёдра ногу, положила ладонь ему на широкую грудь. Бейбарсов поморщился от жжения, когда пот попал в царапины, оставленные Элис на его спине. Одной рукой он крепко обнял женщину за плечи, а второй накрыл её ладонь, покоящуюся у него на груди.
Сейчас он вполне мог бы спросить свою Эли: «Где ты была?», но ответ: «Не знаю… Но я была с тобой» он не услышал бы, потому что заснул.

Проснулся Бейбарсов от резкой боли в носу. Он открыл глаза одновременно с тем, как в горло стекли первые солёные капли крови. На его лице лежала тыльная сторона ладони Алисы. Откинув её руку со своего лица и зажав нос, Глеб вскочил с постели и направился в угол комнаты, где на стуле виднелась сумка Буйновой. Не удосуживаясь поиском в самой сумке, маг вытряхнул её содержимое на пол и поднял пачку бумажных платков. Приложив к носу салфетку, Бейбарсов подумал о уже не нужном заклинании Хап-цап, и посмотрел на кровать, которую только что покинул. Алиса лежала почти в центре кровати на спине. Одна рука её была картинно положена на лоб, вторая покоилась на подушке Глеба - именно этой рукой, резко откинув её, Буйнова разбила магу нос.
«Второй раз за ночь проливаешь мою кровь», - усмехнулся про себя Глеб, прощая ей это и готовый простить ей ещё много чего.
Он внимательно посмотрел на Алису – что-то вызывало в нём беспокойство. Глеб, ускорив регенеративные процессы своего организма, пока сделал четыре шага до кровати, уже остановил кровотечение из разбитого носа и полностью залечил царапины на спине. Подойдя вплотную к кровати, Бейбарсов понял, в чём дело. Поза! Алиса никогда не спала на спине. На спине из них двоих спал он, а Алиса, свернувшись клубочком, прижималась к его боку. Иногда во сне она потягивалась, выгибая своё тело немыслимым образом, но потом опять подваливалась под бок к Глебу.
Забравшись под одеяло, он повернул невесту лицом к себе и обнял.
На подоконнике стоял его подарок на день рождения Элис, который они праздновали вчера: огромный керамический продолговатый цветочный горшок, цветы в котором должны были зацвести через девять дней. Цветы их любви…

… Как он испугался, когда месяца назад Зализина оказалась у него на пороге среди ночи с мольбой начать их отношения с начала! Он не мог представить, что при виде этой девушки у него внутри образуется ледяной шар страха. Страха за то, что Зализина могла столкнуться в подъезде с Алисой. Ему захотелось оттолкнуть бывшую подружку с порога и броситься осматривать весь подъезд, в надежде найти ещё живую Элис. Но со двора послышался шум отъезжающего внедорожника и ледяной шар внутри мага лопнул, обжигая всё нутро холодом жидкого азота – Зализина ничего не знала об Алисе и о том, что Глеб к ней испытывал, поэтому позволила ей пройти мимо себя. Но он ошибался…
- Восстановить наши отношения? – переспросил тогда маг у Лизы, приняв самый наиравнодушнейший вид. – Ну, если ты только найдёшь Локон Афродиты. Потому, что только благодаря этому артефакту ты смогла получить такую роскошь – некромага в женихи, - высокомерно-сносходительно сказал он.
Широко распахнутые в мольбе глаза Лизы зло сузились.
- А благодаря чему получила в женихи некромага та девка, что сейчас налетела на меня на лестнице. Не смей мне лгать! - прошипела Зализина, заметив на лице Бейбарсова тень удивления. – Ты к ней прикасался! Я почувствовала на ней твой запах... – шипенье резко перешло в кликушеское завывание, а глаза начали закатываться.
Уже приготовившийся к громким крикам, театральным проклятиям и абстрактным угрозам Зализиной, некогда едва не ставшей Бейбарсовой, Глеб увидел, как глаза его бывшей приняли вполне осознанное выражение и внимательно уставились на него.
- Давай попробуем начать с начала, - как вызубренную, но так и не понятую фразу на иностранном языке, сказала Лиза.
- Нет.
- Подумай…
- Нет!
- Подумай о последствиях своего отказа, - снова зашипела новоиспечённая вдова.
- А ты подумай о последствиях моего согласия: лопухоид смог уйти от тебя только с подоконника на тротуар – я так не смогу, поэтому, если что, а «если что» непременно наступит, уходить придётся тебе.
- У нас всё будет по-другому, - полуприкрыв глаза, видимо, уже раскладывая свою косметику на ванных полочках в своём воздушном замке, нежно прошептала девушка.
- Нет.
- Ты всё равно будешь моим, - твёрдо, словно вернувшись из путешествия в будущее, сказала Зализина и, резко развернувшись на каблуках, направилась в сторону сломанного лифта, который после качественной искры из перстня Зализиной распахнул свои двери, подождал пока она зайдёт в него, резко захлопнул их и с несчастным скрипом, как будто жалуясь Глебу на то, что его разбудили среди ночи после многодневной спячки, повёз несостоявшуюся драматическую актрису вниз.
Бейбарсов закрыл дверь, привалился к ней спиной и, сильно зажмурив глаза, запустил пальцы в волосы, проведя ладонями ото лба к затылку. Что делать? Как уберечь Алису от Зализиной?
Магу не хотелось посвящать в свои трудности невесту, но иного выхода не было – единственный доступный Глебу способ защиты любимой заключался в амулетах и оберегах, но Алиса, не одевавшая на работу никаких украшений, кроме скромненьких жемчужных серёжек-гвоздиков, в свободное от больницы время, будучи фанатом холодного оружия и довольно воинственной, как выяснил Глеб, особой, украшала себя только тяжёлыми бусами, которыми в случае опасности можно было оглушить противника или толстыми щепочками, которыми так же можно было воспользоваться, например, кого-нибудь придушить, и серёжками, больше похожими на сюрикены чем на украшения. Кольца она принципиально не носила и даже, по словам Тайнова, умудрилась потерять когда-то обручальное кольцо. Поэтому магический перстень, который подарил ей Глеб, покоился в её дамской сумке, в том же кармашке, где лежал пружинный нож.
После короткого, но жаркого спора, в ходе которого Бейбарсов в общих чертах обрисовал любимой женщине проблему, Алиса согласились носить все амулеты, похожие на изящные кулоны и браслеты, которые сумел раздобыть и сделать для неё маг. Легче было убить бывшую невесту, но…
Потянулись долгие две недели, отпущенные Бейбарсовым своей избраннице на принятие решения: быть или не быть его женой. Две недели напряжения и опасения: каждый день Алиса бросала на мага красноречивые взгляды, посылала заметные только Глебу призывающие сигналы, но едва он протягивал к ней руки, отшивала его твёрдым «Я не сказала «да», получала в ответ злопамятное «Ты заплатишь мне за каждое мгновенье ожидания» над которым издевательски хохотала; каждую минуту он ожидал, что Алиса умрёт у него на глазах, от искры, выпущенной кольцом Зализиной или яда подсыпанного его бывшей невестой будущей невесте….
…Две недели минули, и Глеб с Алисой встретились на пороге городского загса и сообщили регистраторше, что хотят создать новую ячейку общества. Получив приглашение явиться в загс снова для официальной регистрации через полтора месяца, отправились каждый в свою квартиру: Глеб, собирать свои вещи, которые он планировал перевезти к Элис, а она в свою очередь подготовить свою квартиру к приезду мужчины, то есть освободить пару полок в шкафу. Конечно, Глеб Бейбарсов предпочел бы немедленно зарегистрировать тот факт, что Буйнова теперь полностью принадлежит ему, и он смог бы это сделать, но Алиса, мягко тронув его за локоть, взглядом попросила дождаться назначенного дня. Это была первая уступка, сделанная Глебом Буйновой, вторая маячила на горизонте.
- Не то чтобы я не хочу быть Бейбарсовой, - сказала она магу, когда через несколько дней Глеб посочувствовал ей, по поводу того, что придётся переделывать все документы из-за новой фамилии, – я просто не хочу перестать быть Буйновой.
Бейбарсов не нашёл что ей ответить. Он вообще заметил, что эта женщина угнетает его словарный запас и, несмотря на то, что сама однажды призналась, в том, что ценит его среди прочего ещё и за истинно мужскую малоречивость, маг понимал: эта крепость сдастся только после длительных переговоров, но ни как не осады или штурма. Но только разумное сочетание различных видов завоевания будет держать этот прекрасный бастион в напряжении и не позволит потерять к Бейбарсову интерес.

***

-З-з-з-з!!! З-з-з-з!!!
«Какой мерзкий звонок у будильника», - подумала девушка и подняла помятое сном лицо от подушки. Над её головой возвышался источник противного звука «Лиз-з-з-зонька-а!» - это была молодящаяся дама с осуждающе поджатыми тонкими губами и не то мелированными, не то седыми прядями в высокой причёске.
- Лизонька, я же тебе говорила, что спать лицом в подушку нельзя – быстро появятся морщины! Вот посмотри на себя в зеркало, испугайся и никогда так больше не делай.
Девушка послушно встала и, пошатываясь, направилась к зеркальной двери шкафа-купе, занимающего всю стену её маленькой комнаты, но не затем, чтобы испугаться, а потому что «Лизонька» обнаружила, что не помнит как выглядит. Оглядев своё сонное лицо с глубокой бороздой от подушки на левой щеке, на которой спала, девушка внимательно посмотрела в глаза своему отражению, одновременно тормоша свою память.
- С добрым утром, солнышко, - поздоровалась она со своим жмурящимся от трёх лампочек по сто ватт в люстре отражением.
- Лизонька, - прозвенела своим специфически-раздражающим голосом женщина откуда-то вне пределов комнаты, - дочурушка, поторапливайся, а не то на работу опоздаешь.
- А где я работаю? – через минуту, проведённую в попытке вспомнить хотя бы вчерашний день, поинтересовалась девушка у мамы. Закрома памяти были пусты. Ни одного воспоминания. Ни одного образа. Ни-че-го.
- А ты не помнишь? – иронично спросила мама и снова вошла в комнату.
- Если бы помнила – не спрашивала, - окрысилась дочка.
- Совсем ничего не помнишь? – немного обеспокоено спросила мама.
- Нет, ну кое-что помню: таблицу умножения, «ЧА-ЩА пиши с А», помню столицы многих стран… А вот вчерашний день не помню. Слушай, а я вчера ничем не злоупотребляла?
Мама поджала свои тонкие чётко обведённые контуром губы:
- Нет, вчера ты пришла домой поздно, но ты была трезвая. Счастливая, но трезвая. Я тебя впервые видела такой весёлой с тех пор, как умер твой муж…
- Как?!! Я ещё и вдова?!
- Ты не помнишь? Психотерапевт предупреждал о вытеснении негативных воспоминаний в область бессознательного…
- А-а, значит, я просто сошла с ума!?
- Какая досада, – пошутила мама.
- Это катастрофа!
***
Он открыл глаза и улыбнулся: рядом с ним на кровати сидела Алиса и внимательно его разглядывала.
- Доброе утро! – выпалила она. Глеб понял, что Буйнова еле дождалась его пробуждения. – Завтрак! – женщина поставила на кровать поднос с кофе и оладьями со сметаной и вареньем.
- Чем я заслужил завтрак в постель? – спросил он, протягивая руки к её коленям.
- Ну, - Алиса пожала плечами, - просто своим существованием в этом жестоком, мрачном мире. Ты мой лучик любви и света…
Критически осмотрев поднос, но не найдя там ничего мясного, Бейбарсов встал с кровати и, взяв чашку кофе, направился под полным обожания взглядом невесты в душ.
- Эй! – воскликнул Славка, который налетел на мага в коридоре. – Оденься: не один в доме живёшь!
Глеб вернулся в спальню.
- Почему ты не в школе? – крикнул Бейбарсов будущему пасынку, завязывая пояс халата. Чашка горячего кофе была оставлена на комоде, откуда её тут же убрала Алиса, прошипев: «Лакировка!».
- А кто бы меня отвёз? – звонко спросил мальчик из кухни, где, пользуясь моментом, пока взрослых не было рядом, большой ложкой выскребал уже остатки абрикосового варенья из розетки.
Бейбарсов вопросительно посмотрел не Алису.
- С машиной что-то не так: то ли стучит, то ли дребезжит… - оправдалась Буйнова. - Я не рискнула на ней ехать. Отвезёшь меня на работу?
- Вызови такси.
- Нет! – капризно надула губки Алиса.
- Давай я тебе машину поймаю?
- Нет!
Бейбарсов скривился: для того, чтобы ехать, на улице было снежно и холодно, а для того, чтобы лететь - светло.
«Ладно, попробую руну невидимости, нарисованную кровью хамелеона», - обречённо подумал он.
- Тебя я отвезу, - согласился некромаг, - а Вячеслава в школу отвезти не успею... Ему вызывай такси.
- Я дома останусь, - появился в двери спальни ребёнок.
- Славочка… – строго начала мать.
- Да ладно тебе! – отмахнулся мальчишка. – Сама говорила, что в школу ещё лет десять ходить.
- А кто с тобой останется? – неуверенно поглядывая на Бейбарсова, спросила Элис. – Я с Глебом ухожу на работу.
- Компьютер со мной останется.

Когда Алиса одетая вышла из спальни, Глеб уже ждал её в куртке и… И что-то насторожило мага в облике его женщины. Одежда! Как и все мужчины, Глеб не мог точно описать, что было надето на его второй половинке вчера, он мог только сказать, красиво это было или нет. Но то, что было сейчас на Алисе, в отличие от вчерашнего «красиво», было «очень красиво». И именно это его обеспокоило. В первую очередь внимание Бейбарсова привлекли её икры в сетчатых чёрных колготках со швами сзади. Нет, в чулках. Тех чулках, что Алиса носила с подвязками, которые сейчас угадывались через тонкую серую ткань юбки чуть выше колен. От выреза алой обтягивающей блузы у него слегка закружилась голова. Завершали это нравственное безобразие длинные серебряные серьги.
- Ты в этом пойдёшь на работу? – спросил Бейбарсов у Элис.
- Тебе нравится!? – просияла она, проведя пальчиками с длинными ногтями по краю глубокого выреза блузы.
- Очень, - выдавил из себя мужчина, с недовольством оглядывая полушария грудей, которые Алиса бесстыже выставила напоказ своей одеждой. – Твоим пациентам тоже понравится.
- Неужели ты хочешь, чтобы твоя невеста нравилась только тебе? – распахнула свои глаза стального цвета Алиса и, повиснув на шее Глеба, сделала губы трубочкой, выпрашивая поцелуй.
- Да. Мне так спокойнее, - сухо ответил мужчина и, с некоторой неприязнью, за которую тут же устыдился, снял с плеч руки невесты. – Пожалуйста, переоденься.
- Я всё равно буду в халате.
- Вот именно. Тебя такую красивую никто не увидит.
- А ты?
- Я уже видел. Вечером ещё покажешь, - терпеливо сказал он. - Переоденься.

- Алиса! Алиса Дмитрна! – с радостной улыбкой, обнажавшей почти беззубые дёсны, и с выпученными глазами кинулся к Буйновой высокий сутулый мужчина в драном чёрном ватнике с метлой в руках, когда Глеб выехал со двора психиатрической больницы.
Буйнова замерла, боясь пошевелиться – зачем он к ней бежит? Ударить метлой по голове или обнять? Алиса ещё не решила что из этого хуже, как на крыльце появилась пожилая ярко накрашенная женщина в белом халате и, достав сигарету и зажигалку, строго крикнула беззубому:
- Никита, ты весь двор вымел?
Мужчина остановился, опустил взгляд и после некоторого раздумья ответил:
- Не-а.
- Тогда доделывай. Ты же у нас хороший Никита? Всё выполняешь, что тебя попросят? – скорее подтвердила, нежели спросила медсестра.
- А то! – гордо выпятив грудь, ответил Никита.
- Подметай-подметай, - затянулась женщина сигаретой. – Пропусти доктора на работу и подметай. После завтрака дам тебе печенье.
- Ага! – ответил пациент и принялся энергично разметать со двора снежную пыль.
- Привет, - махнула женщина Буйновой, когда та поднялась на крыльцо. – Ты что такая испуганная?
- Он… - Алиса обернулась на Никиту.
- Всё в порядке. Как ты и говорила, вспышек агрессии больше не наблюдается. Пусть теперь трудотерапией лечится, - сказала курящая, внимательно присматривая за пациентом. - Слушай, - остановила медсестра Буйнову, когда та уже взялась за ручку тяжёлой металлической двери, - я вот что хотела тебе сказать. Этот ацтекский вождь, великий и гордый, хочет с тобой поговорить. Столько времени молчал, взглядом поверх голов скользил, а вчера вечером подходит к дежурной медсестре и говорит: "Я готов дать аудиенцию той, чьи глаза как нефрит в темноте и волосы подобны тропическому ливню". А потом видит, что медсестра не понимает и добавляет: "Той, которая так хотела со мной поговорить". Еле дотерпел, бедняга, до утра. Мы думали, что начнет буянить: несколько раз как бы невзначай говорил: «Только монархи заставляют ждать простой люд». Ну что, пойдёшь на аудиенцию?
- Куда? – не поняла Алиса.
- К тебе. Вести его?
- Ну-у... Да, только…
- Конечно, не сию секунду я его приведу. Переоденься, чаю попей.
- Хорошо, - неуверенно ответила Алиса и, бросив взгляд на дворника, который, не отрываясь от работы, с глупой улыбкой смотрел на неё, скрылась за толстым металлом двери.
Оказавшись в больничном коридоре, Алиса вдохнула его запах, и её едва не вырвало: пахло пищей, лекарствами, человеческими телами, мочой и чем-то ещё, почти не уловимым… пахло болезнью. Болезнью души.
«У каждой болезни свой особенный запах» - так, кажется, говорила Ягге», - вспомнила молодая женщина и подпрыгнула на месте: громкий и долгий мужской вопль, раздавшийся откуда-то с верхнего этажа, застал её врасплох.
Буйнова была врачом-ординатором пятого отделения психиатрической больницы, в которое помещались наиболее агрессивные пациенты-мужчины. Данное отделение в народе называлось «буйное», что среди медицинского персонала больницы вызывало много шуток и подколов в адрес Алисы.
Поднявшись на второй этаж, Элис столкнулась с заведующей отделения, у которой можно было разглядеть выпирающий животик с пятимесячным плодом.
- Ну, что надумала? – спросила заведующая, стоя рядом с Алисой, пока та отпирала дверь своего кабинета.
- О чём? – не поняла Буйнова.
- Отпустишь меня на все три года декретного отпуска?
- Конечно, идите, - кивнула Алиса. – Дети – это главное!
- Ой, спасибо, моя дорогая! – заведующая расцеловала невесту Бейбарсова в обе щёки. – Тогда, как будет свободная минутка, зайди к главврачу и сообщи ему, что согласна взять на себя заведование отделением.
- Заведование отделением? – округлила глаза Буйнова, но подробностей ей сейчас никто не мог дать: заведующая уже скрылась за двустворчатой дверью, за которой и находилось это пятое отделение: палаты с пациентами, столовая, пост медсестёр.
Только Алиса застегнула пуговицы халата, в дверь постучали.
- Вести вождя? – спросила пожилая медсестра. – Он уже на нервах: видел тебя в окно.
- Веди, - обречённо вздохнула Алиса.
Она села за стол и приняв, наиболее, как она считала серьёзный и деловой вид, стала ждать «аудиенции».
В дверь постучали.
- Заходите, - разрешила психиатр, внутренне вся сжавшись.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл невысокий плешивый мужичок с небритыми щеками, неправильно застёгнутыми пуговицами фланелевой клетчатой рубашке и поистине царским взглядом из-под чуть прикрытых тяжёлых век.
- Вот, - сказал коренастый молодой санитар, придерживая мужчину за плечи. Санитар подвёл пациента к столу, за которым сидела Буйнова, и вышел, закрыв за собой дверь, зная, что эта доктор не боится оставаться с пациентами один на один.
Алиса, увидев, что санитар закрывает за собой дверь, чуть привстала, желая остановить сотрудника, но поняв, что тут такие порядки, сдержалась. Она затравленно посмотрела на неопрятного человека.
Пациент без приглашения сел на стул напротив Алисы. Их сейчас разделяли только восемьдесят сантиметров деревянной столешницы, но молодой женщине казалось, что в её личное пространство вторглись настолько сильно, что она ощущала, будто сейчас задохнётся.
- Здравствуйте, меня зовут Алиса Дмитриевна...
- Я не разрешал тебе говорить, - прервал женщину пациент, обдав её ароматом утренней каши, частички которой засохли у него в уголках рта. - Но, раз я у тебя в гостях, я тебя прощаю. Меня зовут Аццкипокакаль. Я великий вождь великого народа ацтеков. Они славят меня и любят меня, ибо я дал им знания... Именно я подарил моему народу Черепа Судьбы, что бы, когда настанет время, они открыли моему народу путь к прежнему величию…
От этого бреда, что говорил неряшливый человек, Алисе нестерпимо захотелось чесаться и она не нашла ничего лучшего, как прервать поток его слов и всё ему разъяснить.
- Этот череп – муляж, - начала психиатр, стараясь дышать через рот. - Настоящий Череп Судьбы , который, я согласна, мощный артефакт, не может храниться у лопухоидов. И ещё ты не прав в том, - продолжала Буйнова, - что ты им принёс знания, их принёс бог Сак Шиб Чак... Осторожнее, боги не любят когда их деяния ставятся под сомнения или, ещё хуже, они присваиваются смертными...
- Я сам есть бог! Я великий вождь-бог! - закричал мужчина и вскочил со стула. - Я пришёл к моему народу, и он снова будет мне покланяться! Я сам бессмертен!
Алиса сжалась на стуле, боясь пошевелиться.
- Я скоро вернусь к моему народу, и мы вернём себе всё, что у нас забрали проклятые захватчики в железных одеждах и на неведомых животных!.. Я есть бог!!! – вопил он, брызгая в лицо женщины слюной. - Я вам всем покажу!
В кабинет на крик ворвался тот санитар, что привёл «вождя», и, заломив ему руку, повалил на стол. Следом за ним вбежала медсестра, быстро оценила ситуацию, и, оттянув сзади старые трико, вколола как по волшебству появившийся у неё в руках шприц в ягодицу сумасшедшему. В проёме двери замаячил ещё один санитар и на пару с первым, выволок вырывающегося и что-то нечленораздельно вопящего пациента в коридор.
- Дебил! - с чувством сказала Буйнова, когда вопли «ацтекского вождя» утихли за дверью отделения.
- Не дебил, - возразила ей медсестра, - дебил у нас Никита. А у этого дебют шизофрении. Тебя трясёт? Может, валокординчику?
Алиса кивнула.
- Я сейчас, - и медсестра скрылась за дверью. Через две минуты она вернулась с тёмным пузырьком. - Ты такая рассеянная сегодня? – констатировала факт медсестра, когда психиатр выпила лекарство. - Что случилась? Ты беременна?
- Нет! Этого не может быть! Не знаю...
- А что тогда случилось?
- Я замуж выхожу, - нашла единственное объяснение Алиса.
- За кого? За того байкера, что тебя сегодня привёз? Ты кстати, себе ничего в юбке на мотоцикле не отморозила?
- Он некромаг, - поправила Буйнова и осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.
- Я не разбираюсь в их группировках. Некро - это как бы гот?
- Не совсем, - уклончиво ответила Буйнова.
- Что, работу на дом берёшь? А он ничего... Я бы его, конечно, подстригла.
- Я ему в своё время тоже говорила, что надо подстричься, - вздохнула молодая женщина.

***

- Отпустите меня! Я хочу гулять! – раздаётся на всю квартиру крики из-за двери детской. Детской? Может ли комната, в которой живёт тринадцатилетняя девушка называться детской или это помещение теперь гордо именуется «Моя комната»?
- Прекрати кричать, мы с папой хотим для тебя только добра, - лепечет с другой стороны женщина с заплаканным лицом.
- Отпустите меня! Я хочу к нему! Я его люблю! Я всё равно сбегу!
- Александра, прекрати кричать. Мы тебя никуда не отпустим, а тем более к этому криминальному элементу! – подключается к женщине мужчина, в руках которого от волнения дрожит папка с документами.
- Выпустите меня! Вы не имеете права меня тут держать! В конце концов, я взрослая женщина: мне уже четырнадцать лет!
- Сашенька…
- Я люблю его!!! Я хочу быть с ним! Если вы меня не отпустите меня до вечера он сам за мной придёт, и вы тогда пожалеете, что не отпускали меня. Вы пожалеете!
- Сашенька, одумайся… - плачет мать. – Он старше тебя на восемь лет. У него судимости… Сашенька…
- Я люблю его! Он меня любит!!! Он мне сам сказал, что мы будем с ним всегда! Он меня любит! Он придёт за мной! Опустите меня!!! Немедленно! Я приказываю!!!
- Знаешь что, - мужчина тоже срывается на крик, - приказывать можешь своим подружкам, а не отцу с матерью. Немедленно успокойся!
- Если я его не увижу, я умру… - плачет за дверью подросток. – Я убью себя!!! – кричит с новой силой Александра и начинает бросаться на запертую дверь. – Выпустите меня!!!

Всю прелесть зимы можно понять в детские годы, играя в снежки или катаясь на коньках морозным солнечным днём или в зрелости, сидя после работы вечером в тёплой уютной гостиной во время снегопада около открытого огня хоть настоящего камина, хоть декоративного яркого пламени, сделанного заклинанием Фаерум пылаум понарошкус.
С кухни потянуло ароматом жареной рыбы.
«Надо чтобы кикимора прочистила вентиляцию – запахи совсем не выветриваются»
Бейбарсов тихо прошёл на кухню и, подкравшись к Алисе, которая переворачивала куски рыбного филе на сковородке, обнял её.
От неожиданности женщина вздрогнула, и кусок рыбы, который она держала на лопаточке, шмякнулся на пол.
- Глеб, - укоризненно произнесла Буйнова и попыталась нагнуться, чтобы поднять испорченную еду с пола. Бейбарсов не пустил её. Он нежно прикусил мочку её уха и тихо сказал, начиная игру:
- Прогресс на лицо: ты приучила меня есть только прожаренное мясо, а я, кажется, убедил тебя готовить рыбу.
- Прекрати! Слава дома, - вывернулась она из его рук.
- Как прошёл день? - снова поймал Алису в объятия мужчина.
- Кошмарно! Просто дурдом! – плаксиво ответила Буйнова.
- А ты не знала, где работаешь? – улыбаясь глазами, маг рассматривал лицо Алисы, поглаживая её по пояснице.
- Но не до такой же степени!.. А сегодня со мной главврач говорил о том, что я могу заведовать этим отделением.
- Карьерный рост?
- Ни за что! – в ужасе замахала руками талантливый, как считал маг, психиатр. - Может быть, уволюсь.
Глеб в немом удивлении поднял брови.
- У меня так мало времени остаётся на тебя и сыночка, - объяснила свои намерения Элис, повиснув у жениха на шее.
- Всеми конечностями «за»! – поддержал Алису Бейбарсов.
- Правда!? – обрадовалась женщина.
- Конечно, - Глеб разжал объятья, так как Буйнова слишком настойчиво вырывалась, пытаясь дотянуться до раковины, чтобы положить туда лопаточку, что ещё держала в руках. - Скоро мы поженимся, и я обещаю, свободного времени, да и сил тоже, у тебя практически не будет – я об этом позабочусь.
- Я хотела у тебя спросить, - женщина положила лопаточку в раковину и подошла к столу. – Где моё кольцо.
- Какое именно?
- Которое ты мне подарил на помолвку.
- Даже если бы спросила меня, где твоё волшебное кольцо, я не смог бы тебе ответить – это теперь твои вещи и их местоположение кроме тебя не знает.
Алиса отвернулась от Глеба и начала вытирать и без того чистый стол.
«Волшебное кольцо!? Древнир! Я, оказывается, умею колдовать, - думала Буйнова, дрожащими руками расставляя на столе тарелки и чувствуя затылком взгляд Бейбарсова. - Я не учла этого!»
Когда все сели ужинать, Слава, попробовав кусочек жареной рыбы, сказал, ни к кому не обращаясь:
- Завтра конец света наступит.
- Почему? – в один голос спросили Глеб и Алиса.
- Потому что ты сегодня рыбу приготовила, - ответил маме мальчик.

Около десяти вечера, отправив Вячеслава в его комнату и велев ему хотя бы притвориться спящим, Глеб, подхватив Алису на руки, понёс её из кухни в спальню.
- Отпусти, - визгливо потребовала она, стряхивая мыльную пену с рук, потому что Бейбарсов оторвал её от мытья посуды. – Я не домыла посуду…
- Нашла о чём волноваться!
- Я не уложила сына спать!
- До часу ночи у тебя это и не получиться – он днём выспался.
- Я ещё не принимала душ! – нашла новую причину женщина.
- Потом вместе помоемся.
- Я устала…
- Эли, - уже рассерженным голосом сказал маг, опуская женщину на кровать, – я завтра в ночную смену – отоспишься без меня!
- Глеб, у меня был кошмарный день! У меня болит голова…
- Сейчас вылечу.

Мужчина решительно встал из-за компьютерного стола и направился к чулану. Открыв дверь и выпустив на волю штуки четыре моли, он принялся копаться в его темноте.
- Что ты ищешь? – чуть охрипшим от плача голосом спросила его жена, сидящая на пуфике возле двери комнаты дочери.
- Мне это надоело! – сказал мужчина, доставая из чулана свой широкий армейский ремень, который сейчас на нём не застегнулся бы и на последнее отверстие.
- Подожди. Не надо насилия! – заслонила собой дверь мать. – Она скоро успокоится…
Из-за двери, сквозь не прекращающиеся почти сутки вопли, послышался звон разбитого стекла.
- Ничего страшного, - натянуто улыбнулась женщина. – У нас решётки на окнах – она никуда не сбежит… Она успокоится. Её надо понять – у Саши переходный возраст…
- А у меня завтра защита проекта! Неужели её переходный возраст не мог начаться после защиты?!
- Ты только о себе и думаешь!- завизжала мать – проблемы ребёнка вскрыли проблемы супругов. – Всю жизнь – только ты, Ваше Величество! – скривила мать губы. - А кто о нас подумает?
- Помолчи!
- Хватит мной командовать!
- Тихо! Ты что-нибудь слышишь?
Женщина замерла:
- Нет, ничего.
Крики и угрозы девочки стихли, и в комнате воцарилась подозрительная тишина.
- О, Боже! – заголосила мать. – Она же хотела себя убить! Осколки!..
Отец решительно отодвинул жену от двери и убрал стул, подпирающий ручку. Распахнув дверь, он шагнул в комнату. Из-за его плеча выглядывала жена. Увидев происходящее в комнате, женщина впилась мужу руками в плечо и закричала:
- Саша, деточка!!!
- Не может быть! – прошептал отец. - Александра, как ты могла? Разве ты способна на это!?

Гуня уложил последний чемодан на летающий ковёр – подарок Гробыне от Шейха Спири - и, прокашлявшись, чтобы его голос прозвучал как можно мягче, позвал свою жену:
- Карамелька моя, готово. Я всё погрузил.
Из дома, вышла Гробыня. Осмотрев гору вещей на персидском ковре, она уточнила у мужа:
- Всё?
- Да, моя мармеладка.
- А их? – указала Склепова-Гломова длинным ногтём на бегающих с криком друг за другом вокруг лежащего на земле ковра двух сыновей.
Гломов подхватив двух крепышей под мышки, вопросительно посмотрел на жену, словно верный пёс, ожидая следующей команды. Гробыня удовлетворённо кивнула и, прошептав запирающее заклинание на дверь их двухэтажного дома, шагнула на ковёр. Гуня последовал её примеру.
- Ну, в добрый путь! – произнесла ведущая. - Пилотус камикадзис!
И ковёр поднялся с дворики и понёсся в сторону Буяна.

В комнате дочери послышались признаки активности, подозрительные для столь позднего времени. Женщина оторвалась от тоненького любовного романа в мягкой обложке и направилась в комнату своей несчастной дочери.
«Бедняжка моя, - думала мать, - сколько всего тебе пришлось пережить за свой не долгий век! Нелюбовь одного парня, предательство второго, смерь третьего… Бедняжка, что ждёт тебя дальше в жизни? Сможешь ли ты оправится от этих потерь?»
- Мам! Где хоть один фотоальбом в этом доме? – спросила девушка, едва мама открыла дверь.
- Во-первых, не «мам», а мамочка. Во-вторых, уже поздно меня беспокоить по пустякам…
- Ни фига себе пустяки: у меня амнезия психогенного характера, я пытаюсь что-то вспомнить, а ты… Ты! – девушка, чтобы облегчить поиски, вывалила содержимое ящика па пол. - Я сейчас буду ругаться! Громко и нецензурно!
- Лизонька, прошу тебя, успокойся! Психотерапевт сказал, что ты, в случае каких-либо проблем, не должна себя заставлять. Что надо – ты сама к этому придёшь. Со временем.
- У меня нет времени! – вдова перевернула на пол ещё один ящик комода. – Я должна вспомнить… Я забыла целую жизнь! - Лиза резко встала и подошла к матери. - Мне надо срочно вспомнить. Не знаю почему, но необходимо срочно вспомнить… - молодая женщина взяла маму за воротник. - Где мои фотографии!? – закричала она, тряся свою молодящуюся мать за лацканы стёганного розового халата.
- Ты, - дрожащим голосом ответила мама, - сожгла все фотографии… Две недели назад. В том числе все те фотографии, что ты чуть раньше забрала у всех родственников и друзей… Лиза, успокойся! Прошу тебя! Сейчас дам тебе таблеточку и всё будет хорошо… Доктор сказал… - залепетала женщина, в бесплодной попытке оторвать руки дочери от своего халата и с ужасом наблюдая как её глаза белеют от ярости. – Но ты можешь посмотреть свои школьные тетради…
- Что мне они могут дать! Я помню всё, что могла выучить в школе с первого по одиннадцатый класс! – трясла Елизавета мать за ворот.
- Лизонька, ты училась не в обычной школе, а в школе волшебства Тибидохс на острове Буян…
Лиза перестала тормошить мать и с каким-то испугом и в тоже время интересом посмотрела на неё.
- Теперь понимаю, - девушка выпустила халат матери из своих цепких пальцев, - в кого я такая трёхнутая…

***

Проигнорировав попытки Алисы разбудить его утром, чтобы попрощаться, Глеб без сновидений проспал до начала одиннадцатого. Он согласился бы спать и дольше, но если Тайнов хочет до кого-то дозвониться, то дозвониться дозвонится.
Разозлённый таким началом дня, Бейбарсов решил сорваться на первом встречном. Им оказался водитель синей грузовой газели, и который ехал в сторону, совершенно противоположную адресу, названному Тайновым. Этому человеку не повезло быть первым водителем, которого увидел некромаг на дороге и который помимо своей воли подсадил его в кабину. Бейбарсов, проехав с водителем до поста ГАИ, заставил его резко развернуться через две сплошные линии и на скорости девяносто ехать через весь город в сопровождении эскорта из служебных милицейских машин до нужного Глебу места. Прибыв на место и оставив вышедшего из транса водителя разбираться со служителями порядка на дорогах, Бейбарсов прошёл к двери подъезда. На ходу он хмуро посмотрел на небо. Небо ответило ему так же. Такая облачность магу не понравилась, и он, взяв с заснеженных кустов шиповника у крыльца горсть снега, помешал его в ладони указательным пальцем, а затем сдунул с руки на запад.
Войдя в подъезд, Ирбис на лестничной площадке первого этажа столкнулся с мужчиной в очках и кожаной кепке, который достаточно громко бормотал себе под нос:
- Не дом, а Бедлам какой-то! У одного кошка весной орёт, у другого летом музыка ночами, у этого теперь дочка завывает!.. «Контрасекс» дай ей, может, успокоится! – подняв голову и глядя в выжженный спичками потолок, уже громче сказал он.
- Эффектное прибытие, - оценил проблемы водителя газели Василий, наблюдавший за двором через треснувшее стекло подъездного окна. – Ты что такой злой?
- Не выспался, - буркнул Бейбарсов.
- Горячая невеста, - понимающе кивнул следователь. – Что, поссорились? – поймал во взгляде мага Тайнов некое беспокойство при упоминании об Элис.
- Нет, не поссорились.
- Тогда почему у тебя такая морда лица?
- Волнуюсь, - не обратил внимания маг на попытку следователя пошутить, – первый раз женюсь.
- Не