«До чего же упрямый этот Ванька! Сколько можно с ним ссориться из-за магспирантуры? Да, он в нее поступил, но теперь хочет бросить учебу и разъезжать по миру, леча животных! Я, конечно, понимаю, что это дело, которому он может посвятить свою жизнь, но не надо же так рьяно преследовать эту цель! Вот он говорит, что в магспирантуре только мертвые знания дают. А практика тогда на что? Он говорит, что в то время как просиживаются штаны, становится все меньше и меньше волшебных животных. Да, это так, но в тех случаях, когда угроза исчезновения вида становится серьезной, вмешиваются Зуби и Тарарах. Нет, маечник есть маечник. Упертый как…» писала рассерженная Таня. Она опять поругалась с Ванькой и теперь всю злобу выливала на лист бумаги с помощью пера, за которым достаточно было лишь следить взглядом.
Но тут ее гуманную мысль прервала Гробыня, бесцеремонно ввалившая в комнату. Она только что вернулась с Лысой Горы с новыми шмотками.
- Вот это отдых! - выдохнула она, картинно бросаясь на кровать, даже не разуваясь. – Что, сиротка, опять строчим свои мысли?
Таня ничего не ответила, но Гробыня и так все прекрасно знала без слов.
- Эх! Может мне за Спирю выйти замуж? Конечно он не мне ровня, но зато его деньги, и кольцо, которое он мне подарил, заслуживают моего небольшого внимания…эй! Ты меня слушаешь? – щелкнула она перед носом пальцами у Тани, которая сидела со стеклянным взглядом. – Да что с тобой? Опять на Валялкина злимся? Да уж, это важнее, чем слушать бредни соседки.
- Гробыня, отвянь. Не твое дело на кого я злюсь, - буркнула Таня, отворачиваясь от пытливого взгляда Склеповой.
- Да уж, конечно не мое, - кивнула она, - и не мое дело, почему моя
подушка, точнее то, что от нее осталось, разбросано по комнате, а на кровати клякса чернил. Ааа!..<!&!*{}>!!! В которую я уже вляпала свой новый топ…Гроттерша, ты хоть знаешь, сколько зеленых мозолей я в него вбухала? Да тебе за него не расплатиться за всю свою жизнь!
Таня взглянула на кусок подушки, которым Гробыня пыталась оттереть пятна, с блузы которую хозяйка брезгливо держала ногтями ядовито-сиреневого цвета – в тон волосам. Действительно – девушка приняла подушку в черепушку за Зализину, которая не вовремя влезла со своими комментариями в их с Ваней разборку, и как только она пришла в комнату, истерзала заклинаниями первый попавшийся предмет. В данном случае – это была подушка Гробыни. А чернила – это уже эффект «после драки иногда кулаками все же машут», а именно Таня смахнула со стола все учебники, перья, а вместе с ними и чернильницу в порыве злости, который наступил у нее тогда, когда чаша терпения переполнилась. И в итоге гнева Тани пострадал гроб Гробыни. После, часа через 2, он прошел, но не пятно темно-синих чернил, которое расплылось в виде ухмыляющегося черепа на покрывале ее соседки.
- Эй! Готтерша! К тебе обращаюсь! Ты что, совсем в голову тюкнутая?
- А?
- И «Б» сидели на трубе! Я говорю, что, совсем с ума сошла? Даже отпираться не будешь?
- Склепова, не приставай, не буду. Не до того.
- Во блин! Даже ты от меня отдаляешься! Ты знаешь, это дело брось, а то я начинаю скучать по своей старой…хи-хи…соседке.
- Заткни хихикалку, и сиди смирно, а то за себя не ручаюсь, - сверкнув кольцом, сказала Таня.
Мадемуазель Склеповой это изречение придало воодушевления, и она лишь сильнее заерзала на кровати.
- Уря-я-я! Гроттерша злится, а то я начала уж волноваться! Ты так Гробынюшку больше не пугай, а то откину шпильки, и не будет у тебя того, с кем можно было бы соревноваться в остроумии!
- Хорошо бы!
- Ха! Размечталась! Не избавишься ты от меня так быстро! Да что бы я,
оставила тебя в покое?! Только через мой труп, да и тот ты не перепрыгнешь!
- Верно! Потому что ты набрала лишние пол кило, а такую тушу не обойдешь и не проедешь!
Обладательница экстремального цвета волос, изменилась в лице и тут же подскочила к зеркалу, а Таня с усмешкой наблюдала, как та вертится перед ним, стараясь осмотреть себя с нескольких сторон сразу. В конце концов, она бросила это занятие и повернулась в сторону Тани.
- Глаза на жопу натяну, и моргать заставлю! Это что еще за шутки такие? Кстати, ты знаешь, что когда я шла в комнату, я случайно заметила, как Зализина в комнату Ваньки зашла в коро-о-отеньком платьице… - как бы невзначай бросила она.
- Врешь! А если даже и нет, то Ванька… Нет, не говори ничего! Мне нет до него дела, по крайней мере, до завтрашнего утра.
Таня отвернулась в другую сторону и начала рассматривать свой контрабас. Как ей сейчас хотелось оставить все неприятности в этом бренном мире, а самой улететь далеко-далеко, чтоб ветер сделал ее свободной, чтоб воздух дал ей свежесть, а море окунуло в пучину блаженства, но…
- Я думаю, что до тебя ему тоже СЕЙЧАС нет никакого дела … - она
выразительно глянула на соседку, а потом на свои ногти, размышляя в какой цвет ей их покрасить сегодня. – Да и вообще, по-моему, она применила Запрещенное заклинание из 100 запрещенных…
- Откуда ты знаешь? – подозрительно спросила Таня.
- Уж поверь моему опыту, дорогая. Не она первая, не она последняя.
- Ты думаешь что…
- Я сейчас не думаю вообще, а только выражаю свои мысли вслух. Но если мои догадки окажутся верными, у Валялкина нет никаких шансов. Кто знает, что она сейчас делает с твоим Ванькой: может, гипнотизирует его, а может, целует, или…
Она не успела договорить, потому что говорить было уже некому. Таня, хлопнув дверью, выскочила по направлению к коридору мальчиков. А Гробыня лишь лениво взглянула на дверь, не поднимая головы.
- Ох, Танька, Танька. До добра не доведет эта твоя любовь. Попомни мои слова.

ПОНРАВИЛОСЬ? КАЧАЕМ, ЧТОБЫ УЗНАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ!