Глава 1.
Оборотная сторона руны.
Плыл тихий майский вечер. Настолько тихий и настолько майский, что Мефодий, беспечно нежившийся в объятиях нового свежезапятнанного кровью кожаного кресла, начал подозревать Улиту, отбывшую часом ранее на очередной кутёж. Вполне могло статься, что ведьме захотелось припорошить вечерок в компании Эссиорха очередной тонной романтики, и она малость подшаманила.
Дафна, сидевшая на подоконнике, наигрывала на флейте что-то успокаивающее. Такое успокаивающее, что Евгеша, забавлявшийся с каплями воды, вращая их на манер электронов вокруг себя, клюнул носом и тот час схлопотал предательскую петарду от Зудуки. Неугомонный монстр осваивал новые способы членовредительства.
Чемоданов, скрючившись над журнальным столиком, строчил в припадке вдохновения новый монументальный труд: «Славянская матерщина, как пища для размышлений. Анализ, критика, перспективы». На данную работу его подвигла очередная перебранка с Натой, в ходе которой выяснилось, что у Чимоданова недостаточно развит чушенесущий рефлекс и дополнительный, указывающий прочим необразованным лохам их место, перст. И вот, чтобы не ударить в грязь лицом при следующей стычке, Петруччо самозабвенно марал бумагу – себе в назидание, а прочим в поучение, ведь, как выяснилось в ходе проведённого им исследования, только 50% тёмных стражей, при встрече со светом, могут дать грамотный словесный отпор, включающий в себя отвлекающую брань, аллегорические сравнения родственников оппонента и, наконец, отсыл оного в строго заданном направлении, для верности, сдобренный рунами телепортации.
Даже Депрессняк – эта самонаводящаяся бомба без часового механизма и проводков для отключения, – и тот идиллистически возлежал на верхней полке книжного шкафа и грыз гранитную пепельницу, стянутую недавно непонятно где. Ната, раскинувшаяся на кушетке, задумчиво разглядывала себя в круглое зеркало с ручкой и прикидывала, не подразнить ли Мошкина, не без труда восстановившего душевное равновесие после шпионской вылазки рукотворного монстра.
Умиротворённость прокатывалась по комнате маленькими клубочками, заставляя растворяться в дыхании зарождающейся ночи. Мефодий, решивший было впитать этот покой про запас, настолько расслабился, что не смог толком сконцентрироваться, и только пропыхтел что-то невразумительное, когда ничего не вышло. Думать не хотелось. Кресло стояло рядом с окном, где сидела Дафна. Звуки флейты, сплетаясь в причудливый дорожный серпантин, плыли по воздуху, окутывая сознание сладкой ленью. Внезапно Даф резко оборвала мелодию и повернулась к остальным:
- Вы это видели?!
- Что видели? – разомлевшему Мефодию мысли давались с трудом. Хотелось продолжения банкета.
- Небо! Оно засве…
- …Очередной златокрылый, только и всего. Ты что, совсем сбрендила, светлая? – лениво осведомилась Ната, ощущая хроническую потребность поцапаться с Даф.
«Не! Наши по ночам обычно не летают… Разве только рейд какой, но тогда вспышек было бы больше…» Дафна покачала головой и снова взглянула вверх. «Тишь – гладь – благодать! Лопухоиды творят что-то, наверное…» И, успокоенная этой мыслью, Даф вновь поднесла к губам флейту. Но продолжить ей не дал непредсказуемый фактор под названием Вихрова.
- Кончай гундеть на своей балалайке и извращать мой тонкий слух наборами скрипичных ключей! – категорично заявила Ната.
«Да что-ж тебе надо-то, а?!» - подумала Дафна, произнеся при этом вслух:
- Уборщица консерватории наезжает на дирижера – слишком много цветов набросали на сцену? Остынь, лапуля, убираться можешь хоть сейчас!
Уязвлённая двусмысленностью последнего предложения, Ната решила сменить тактику и, прикинувшись несправедливо обкусанной Красной Шапочкой, стала заигрывать с Мефодием:
- Меф, а, Меф? Развалился, негодник, и не чешется, когда красивую беззащитную девушку так бессовестно оскорбляют! Защитил бы хоть от света лютого! Ты же ведь у нас будущий повелитель… Хочешь мной повелевать, а?..
Своё мурлыканье Ната усердно сдабривала чарами, однако эффект оказался не совсем таким, на какой она рассчитывала:
- Дафна – уймись! –Вихрова возликовала – Ната, поди прочь! («Какие же они всё-таки… Мрак!..») Ната так и застыла со сжатыми кулаками, занесёнными в победном жесте. «Боже мой! Он уже не говорит! Он приказывает, как владыка!» - ужаснулась Дафна.
- Что, красивые нынче не ценятся… – Вихрова решила не сдаваться, присев на подлокотник кресла, в котором тихо млел Меф. Дафна заставила себя успокоиться. «А оно мне надо вообще! Блин! Блин! Блин! Ну что я делаю!» - подумала она, невольно следя боковым зрением за развитием ситуации.
- Хочешь, я сделаю тебе массаж. Ты такой напряжённый…
Мефодий, которого и вправду стал напрягать натиск Вихровой, хотел уже было отказать, но внезапно, взглянув мельком на Даф, передумал.
-Валяй.
Евгеша печально уставился на них с дивана. Даже Петруччо на миг оторвался от своей писанины. Ната ловко уселась Мефу на колени и начала уверенными поглаживаниями массировать ему плечи. У Мефодия закружилось голова. Захотелось сделать что-нибудь безумное. Тёмные глаза Наты завораживали. Казалось, он опускается в них всё глубже и глубже… Где-то на задворках сознания мелькнула ускользающая мысль: «Физический контакт… Это я как-то не подумал…» - но и она растворилась в бесконечно плывшей реальности. Мефодию захотелось вырваться, сбросить с себя чары, но он не мог. Вместо этого, он отстранённо заметил, что его рука сама тянется к лицу Наты…
Дзынь! Дзынь! Бам-м! Настольный сервиз разлетелся радостными брызгами хрусталя. Ната отвлеклась, и гипнотическая сила ослабла. Мефодий почувствовал, что тело вновь, хотя и неохотно, повинуется ему. Не теряя ни секунды он сбросил Нату с колен и выскочил из комнаты, запоздало заметив на лестнице, ведущей на мансарду, мелькнувшие всполохом света хвосты Даф. «Какой же он дурак! Просто идиот!» - пронеслась у него в голове чужая мысль. Даф была настолько расстроена, что даже не стала экранировать эмоции. «Идиот…» - вспомнил Мефодий, уже очутившись на улице, - «…И инфантил!» - добавил он просебя.
* * *
Мефодий третий час шёл по проспекту имени Какого-то-там-всемирного-кого-то и размышлял о происшедшем. «Во дела… Дафна теперь точно обиделась… А с какой это радости это меня должно заботить! На обиженных людях воду возят, а на стражах – спирт! И вообще! Нужна она мне!.. Вся светленькая такая, прям ути-пути не чихай!.. Без неё обойдусь! Тоже мне выискалась – совесть с дудочкой!» Однако, все доводы полетели в тартар, передать привет Лигулу, когда Меф представил себе Дафну, плачущую, уткнувшись в подушку, там, на мансарде. «Инфантил!!!» - Повторил он себе, и, резко развернувшись, быстро пошёл обратно.
В это время на Большой дмитровке вопреки, а может и назло, разгулявшейся фантазии Мефодия, Дафна сидела на краешке кровати и вычерчивала в воздухе кончиком флейты руны. Вот руна покоя, с которой, если переборщить, можно успокоиться навечно. А вот похожая на бабочку руна вечности. С ней тоже нужно обращаться осторожно – всегда существовала вероятность в эту самую вечность кануть, растворившись в сиюминутных переживаниях. Руна радости…
«Да-а-а… Радость мне сейчас не помешает» – подумала Даф, завершая начертание уверенным зигзагом. Внезапно, руна вспыхнула золотистым светом и начала распадаться на крошечные искры. Дафна озадаченно моргнула – обычно, не содержащие магии руны таяли в воздухе дымными кольцами не срабатывая, но эта явно была наполнена чьей-то волей. Искры, тем временем, покрутились на мансарде восторженной змейкой и, весело пропрыгав по цветочным горшкам, улепетнули в окно, держа курс на Луну.
-Дурдом на выезде. Психи в детском саду… Устроили гулянку с самопальными куличиками и гарниром из воспитателей… - пробормотала Даф, вспоминая одно из коронных утверждений Эди, что глюки, обычно, толпами шастают, и провожая взглядом сияющую змейку, - Что это было, интересно? – размышляла она секунду спустя, меряя шагами комнату. И тут её осенило, как в своё время осенило широко известного в лопухоидных кругах некого Йосю Ньютонова, кумарившего под древом познания и получившего яблоком по тыкве, что вместо безобидной руны радости, традиционно использующейся стражами света для поднятия настроения, она изобразила кое-что похлеще. Остановившись посреди мансарды, задумчиво глядя на дверь, сквозь которую в данный момент просачивался Депрессняк, растворив её нижнюю часть кислотной слюной, Дафна попыталась вспомнить начертание, однако, к величайшему её удивлению, ничего не получилось. Отчётливо воспроизводился лишь завершающий штрих – зигзаг, характерный для большинства призывных рун. Но что она призвала на свою дурную голову, для Даф оставалось загадкой.
- Ну и ладно. Ели бы это был мертвяк какой, или кто-то из потусторонних миров, или ещё какая пакость, он бы уже явился сюда. А так – не стоит раньше времени поднимать народное ополчение. Возможно, революция не состоится то техническим причинам – в самый ответственный момент стартовый мушкет заклинит, а все бомбы, приготовленные для царя, загонят под видом петард на ближайшей стачке…
«Но с Эссиорхом всё же посоветоваться стоит» – решила для себя Даф и отправилась на поиски незадачливого хранителя. Депрессняк, поразмыслив, направился следом за хозяйкой. Блажь прошла, и адскому котику не терпелось схватить очередную порцию перца под хвост.
* * *
Когда Даф выскользнула из резиденции вместе с Депрессняком и отчалила в направлении предполагаемого местонахождения Эссиорха, на мансарде вновь появились золотые искры. Осторожно влетев в окно, они задумчиво покружили над люстрой, спустились на кровать и в замешательстве потолпились там. Затем подлетели к двери и деловито повертелись возле отверстия, проделанного Депрессняком. Пошуршали по книжным полкам, заглянули в ящики комода и, полностью удостоверившись в отсутствии хозяйки, свернулись аккуратным блинчиком на кроватном балдахине.
|
