Глава 1
«Без названия» - это такое название!
Весна на Лосином Острове – воистину прекрасное событие. Первые птицы, кристальное нефритово-зелёное небо, запах цветов…
Что такое весна, как не время романтики? Или прекрасное время, чтобы испортить себе настроение грязными лужами и промокшими белыми брюками? Или всё разом? Недаром одна моя хорошая подруга говорит: «Весна – пора любви и грязи! Романтика!» Наш рассказ как раз и начинается в один из таких двояких дней. С одной стороны уже стало тепло, светит солнце, появилась первая трава, а с другой… С другой большая лужа.
Ирка сидела в кресле у огня, закутавшись в плед. Она что-то быстро печатала на ноутбуке, время от времени останавливаясь и просматривая написанный текст. Антигон, кряхтя, бродил по комнате с длинной шваброй и снимал с потолка паутину.
- Гадская хозяйка, вы уже достаточно замучили Антигона! – проскрипел кикимор, в очередной раз с грохотом падая со стула на деревянный пол.
Ирка оторвала взгляд от экрана и, близоруко щурясь, взглядом указала Антигону на противоположную стену.
- Там ещё не убрал! Ты же не хочешь жить в сплошном мотке паутины? С меня хватит мышей!
Вздохнув, Антигон поднял стул и, волоча его за собой, направился к стене. Убивать пауков.
- А ещё валькирия! Добрая хозяйка ненавидит маленьких зверушек! – промычал Антигон себе под нос, прислоняя стул к стенке. Он поднял ногу, медленно начал опускать её на поверхность стула…
За окном, где-то метрах в десяти от Лосиного Острова, взорвалась петарда. Антигон слишком резко опустил ласту. Тяжёлый стул начал медленно падать, с каждым мгновением набирая скорость. Ирка прищурилась. Раздался грохот, а потом оханье Антигона.
- Ласта! Моя ласта!
Ирка, захлопнув ноут, решительно встала.
- Ну всё! Хватит с меня этого балагана!
Валькирия быстро накинула куртку поверх свитера и выпрыгнула в предварительно заботливо открытый Антигоном люк.
Ирка шла по парку, оглядываясь по сторонам. Непонятно, что она искала или хотела увидеть. Наверное, просто смотрела, чтобы не пропустить чего-нибудь важного. Ведь очень часто мы бываем слепыми. И даже не просто так, а потому, что сами и не хотим видеть.
Валькирия же направлялась к дырке в ограде парка. Она очень редко пользовалась главным выходом, хотя он и был ближе. Так уж была устроена Ирка.
Пролезая сквозь забор, Ирка внезапно вспомнила, как когда-то она зацепилась волосами за выступающий железный прутик. И как Матвей магией вытаскивал её волосы. Почему-то Багров почти никогда не прикасался к ней. Словно боялся поранить её. Ирка невольно улыбнулась.
Ещё раз оглянувшись, девушка пошла в сторону белевших впереди многоэтажек. Город, как всегда, был неприветлив и грязен. Ирка часто думала, что парк, где она живёт, и город – два разных мира. Белое и чёрное… Грязное и чистое… Мудрое и легкомысленное… Доброе и злое… Свет и мрак. Цепочка из альтернатив.
Возле перевёрнутого мусорного бака взгляд Ирки неожиданно наткнулся на кошку. Самую простую чёрно-белую кошку с неухоженной шерстью. Никто даже предположить не может, сколько таких бегает по улицам России. Приглядевшись, Ирка поняла, что кошка сидит на объявлении: «Международная выставка кошек в «Сокольниках»! 27-28 сентября…» А дальше текста не было видно.
Кошка подняла точёную головку и печально посмотрела на Ирку. Весь её вид так и говорил: «Возьми меня на выставку кошек! Не хочу вечно участвовать в международной выставке блох!» Ирка понимающе хмыкнула и попыталась погладить кошку, но та с шипением отпрыгнула сторону, замахнувшись на валькирию когтистой лапой. Одиночка печально вздохнула. Кошки не любят волков.
Ирка уже собиралась идти дальше, когда взгляд её невольно лёг на выделявшийся своей белизной на тёмном асфальте лист. Самый заурядный лист формата А4, вырванный из тетрадки на пружинках, которые так любят использовать студенты. Ирка, не зная зачем, стала читать текст с листа. Наверное, потому, что она относилась к тому слою населения, который готов был читать всё. Даже состав освежителя для воздуха, написанный мелким неразборчивым шрифтом на очень похожем на жестяной флакончике.
Так что же прочитала Ирка?
«Без названия
Сквозь запотевшие стёкла троллейбуса город казался сюрреальным, игрушечным…
Мелкие капельки складывали новую паутину образов, сказочно переплетаясь и создавая ощущение покоя.
Моя рука лежала на стекле, пальцы выводили на запотевшем стекле замысловатые узоры…
Машины неясными силуэтами проносились где-то внизу, мелькали разноцветными пятнами рекламные щиты, яркий свет прожекторов дробился радужными лучами, просачиваясь сквозь матовую завесу. Тёплое дыхание оставляло на стекле мутные пятнышки. Люди казались кляксами в этом нереальном, волшебном мире.
Мир казался сказкой…
Я отсутствовала там. Я просто жила, дышала. Длинные пушистые ресницы касались стекла. С другой стороны, словно слёзы, по стеклу стекали крошечные кристальные капельки воды. Шёл дождь.
Тихо, все звуки отодвинулись на задний план. Осталась только я. Я наедине со своим маленьким мирком, где вечно идёт дождь, и где у людей нет лиц…
Белая рука протёрла стекло. В воздухе прозрачной массой повис противный скользкий звук.
Я очнулась, словно ото сна. Я огляделась, пытаясь найти коварного разрушителя, который погубил мой мирок вечной тишины и вечного покоя.
Худой мужчина сидел рядом со мной, озираясь по сторонам, глядя в грязное пятно на окне, где когда-то жил мой мир…
А на улице шёл дождь…
Я вновь щекой прижалась к холодному стеклу, ресницы оставили на капельках воды едва заметные полосочки. Стекло медленно запотевало под моим горячим дыханием. Я вновь погружалась в свой волшебный мирок…
Странные здесь люди. Не такие, как везде. Жизнь идёт мимо них. Приближаясь даже случайно, она брезгливо отпрыгивает в сторону, не прикасаясь к бездушным липким телам. У моего города нет души…
Чтобы ни случилось, что бы не произошло, люди всегда будут спешить куда-то, оставаясь безучастными к своей судьбе, к своим душам…
Я очнулась, услышав, как хрипловатый мужской голос произнёс название моей остановки. Я медленно вышла, всё ещё боясь вырваться из объятий мечты, поцелуев желания…
…Яркое солнце светило над моей головой. Голубое небо казалось гранью хрустального бокала с белым вином. Золотые листья опадали на асфальт, не создавая шума. Серебристый свет чего-то иного, неведомого мне ранее, заполнял унылый городской пейзаж…»
Закончив читать, Ирка удивлённо хмыкнула. Она поняла, что так хорошо душу города не смог передать бы никто. Только человек, который постоянно тонет в своих эмоциях. Этот человек должен быть очень чутким и добрым. Возможно, немного несчастным. Ирка сразу поняла, что писала это девушка лет пятнадцати. Именно в таком возрасте у людей появляются такие точные мысли. С возрастом этот дар пропадает.
Словно в подтверждение своих мыслей, Ирка нашла на обратной стороне листа портрет. Обычный карандашный портрет. Портрет симпатичной девушки с длинными волосами и очаровательной улыбкой. Сложно было поверить, что такой человек вообще может испытывать что-нибудь, кроме бесконечного счастья.
Ирка ещё раз внимательно перечитала текст. В самом низу страницы она нашла коротенькую приписку, которую не заметила ранее: «Что думает человек перед…» А дальше текст обрывался, видимо, переходя на следующую страницу.
Ирке сразу захотелось завести дневник. Она часто это делала, но они не задерживались у неё больше нескольких недель. У неё был и самый первый дневник, и самый важный дневник, и исправленный первый, и переписанный самый важный… А так мысли её были какими-то рассеянными. Хранились в старых тетрадках, или в виде коротких карандашных записей прямо на страницах книг, или в файлах на ноутбуке…
Ирка ещё немного постояла на месте, а потом аккуратно сложила лист в несколько раз и засунула в карман. Неизвестно зачем. Наверное, просто хотела на досуге обдумать эту мысль о душе города.
Вскоре Ирка уже садилась в метро, чтобы добраться до Матвея.
Матвей сидел на перевёрнутой лодке и водил палочкой по земле, вырисовывая какие-то неизвестные знаки. Все его мысли были об Ирке. Нет, он не думал о ней постоянно. Просто из одного надёжного источника он узнал, что сейчас валькирия-одиночка направлялась к нему. Матвей знал, что она как всегда без стука войдёт в сарай и не будет знать, что сказать. Немного потопчется на месте, пару раз оглянётся, а потом начнёт рассуждать про что-нибудь высокое и великое. Проговорив часа два, Ирка попрощается с Багровым и вернётся в «приют».
Но сегодня Матвею не хотелось её отпускать. Была ли на то воля чего-то высшего, или просто у него такой пунктик, но некромаг вдруг решил, что попробует влюбить в себя Ирку с помощью старых волховских приёмов.
Как известно, волхвы – маги стихий и природы. И методы у них довольно лояльные, если не считать кровавого жертвоприношения, конечно… Но Матвей не собирался убивать Ирку. Он лишь развёл костёр прямо на песчаном полу сарая (а для некромага это не проблема), достал из какого-то мешочка травы и бросил их в костёр.
«Если она меня не любит, то эти травы вызовут у неё только симпатию. Если она меня любит, то она скажет мне об этом. Нечто в стиле любовной сыворотки правды. Недаром там были лепестки редкой рассветной розы. В любом случае этот ритуал не должен ей навредить. Просто короткий эффект влюблённости» - успокаивал себя некромаг. Вы думаете, что у него нет совести? Зря. Совесть есть у всех, просто не все об этом знают.
Дверь сарая медленно открылась. Ирка скользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. В нос ей сразу ударил дурманящий аромат трав. Девушка даже закрыла лицо руками. Ей показалось, что огромная огненная бабочка летала под крышей сарая.
Матвей поднялся с лодки и стал смотреть на Ирку, лукаво улыбаясь. Валькирия же металась из стороны в сторону, словно ослепший голубь.
- Иди сюда, - позвал Матвей, подходя к Ирке и осторожно беря её за руку. Валькирия-одиночка внезапно успокоилась и прижалась к груди некромага, чуть вздрагивая. Багров нежно провёл рукой по спине девушки, пытаясь её успокоить. Он уже начал нервничать. Эффект должен был быть совсем не таким. По его идее Ирка просто должны была минут пять испытывать к нему симпатию, а тут она дрожала, словно плакала. Вывод был один – проклятие валькирии начало действовать.
Внезапно тело Ирки обмякло, и она упала на колени, потеряв сознание.
- Ирка? – удивлённо воскликнул Матвей, наклоняясь над девушкой.
Ирка открыла глаза, и яркий свет заполонил всё её сознание. Чистый, живительный свет напитывал каждый миллиметр её тела, возвращая валькирии силу. Ирка попыталась глубоко вздохнуть, но её остановил незнакомый мужской голос:
- Не дыши глубоко, дитя.
|
