Название: Одна дома
Автор: Лилли
Бета: отсутствует
Размер: примерно как и "Драка за школой". Все нужное отпишу и закончу, затягивать не буду.
Жанр: Angst
Перинг: Тася\Боря. И другие, конечно.
Дисклеймер: Отказ от коммерческих прав. Все права на героев принадлежат компании RWS
Саммари: Отец Таси - бизнесмен. Мать умерла много лет назад. Тасин брат серьезно болен и надо вести его заграницу лечиться, а Таську не с кем оставить. Но Тася девочка довольно взрослая(11 класс), тем более - у Лапиных дома живет огромнейший датский дог Лео. Таська, конечно, расстроена за брата, но две недели свободы - какая девчонка не будет хоть каплю счастлива! Но если бы она только знала, чем все обернется...
Предупреждение: Фанф с хэппи-эндом сразу говорю. Я не по забывчивости не вписала в жанр романтику. Романтика будет, но... короче, сами увидите.
От автора: Комментируйте. Нет комментов - нет фанфа. Ах да, и еще - фанфик ведется или от лица Таси или от третьего лица.)
Люблю снег. Особенно когда все метели утихнут, и ты идешь по улице мимо огромных сугробов, смешных кособоких снеговиков, вылепленых соседскими малышами, играющих в салки снегирей... После крепких морозов воздух всегда такой свежий-свежий, а когда выдыхаешь воздух появляется облачко пара. Еще прикольно ловить на ладонь снежинки и смотреть, как ажурные кружева быстро таят в твоей руке...
Зимние каникулы самые лучшие каникулы! Полдня поспишь, потом оденешься потеплее и бежишь гулять. Пусть мне уже и шестнадцать лет, каждый из нас в душе ребенок, так? Конечно так. И мы катаемся на санках, лепим снеговиков, как давешние малыши, играем в снежки... Кто "мы"? Я и мой брат Витька. Витьке восемь лет, столько же лет назад умерла мама. Раньше я говорила "мамы больше нет", но со временем мне надоело это выражение. Я безумно скучаю по маме, но мало ее помню, тем более - у меня есть папа и Витька. Помню только мамины вкусные печенья, которые она пекла по выходным и ее чудесные волосы - мягкие и густые, медно-рыжего цвета, без единой сединки! У меня волосы тоже мягкие и густые, вот только цветом напоминают скорее цвет морковки, чем красивые мамины волосы...
- Витька-а-а! - ору я, едва оказавшись в квартире. Я топаю ногами по половику у двери, стряхивая снег, снимаю сапоги и прохожу в комнату. - Вить? - Спит он, что ли? Я сняла куртку и шарф повесила на батарею сушиться и снова позвала: - Ви-и-итя-а! Я тебе "Киндер-сюрприз" купи...
Из комнаты вышел папа с лицом цвета почтовой бумаги и мягко обнял меня за плечи. Странно. Даже цвет лица папы не показался мне таким странным, как его присутствие дома. Дело в том, что он работает по четырнадцать часов в день и приходит домай не раньше девяти вечера. А тут - полдень, а он дома, а еще какого-то болезненного цвета.
- Папа, ты что, заболел? - заботливо осведомилась я.
- Заболел... - тихо отозвался папа, избегая смотреть мне в глаза. - заболел. но не я...
Я округлила глаза.
- А кто? Папа, ты в порядке? - Может, переволновался? У него работа такая нервная...
- Я в порядке. А Виталик...
- Что? - резко прервала я, начиная тоненько дрожать.
- У него... - по папиной небритой щеке скатилась слеза.
- Папа, что? - завопила я, вцепаясь в его ладони пальцами так сильно, что бедные папины ладони побелели.
- У него рак.
- К-как рак? Чего? Откуда? - судорожно дыша, не веря в его слова, требовала я...
Что у Витьки за рак я так и не поняла, и откуда тоже. В этот же день к нам приехали наверное все самые престижные врачи Москвы, что-то делали за закрытой дверью в комнате Витьки, а после подходили к папе и тихими, вкрадчивыми голосами что-то говорили. Я отаток дня просидела на диване, запустив в волосы пальцы и не чувствуя, как горячие слезы текут по щекам и падают на колени. Вечером никто из нас не притронулся к еде, а ночью никто не спал - я слышала, как скрипят половицы в Витькиной комнате, а когда пошла на кухню пить, застала там папу с сигаретой.
На следующий день опять туда-сюда сновали по квартире врачи, осматривали Витю, говорили с папой и уходили. И на послезавтра тоже... Я никогда раньше не видела папу в таком состоянии. Он за три дня похудел чуть ли не в два раза, ходил бледный и... плакал. Даже на грани банкротства он никогда не плакал. Я первый раз видела его слезы. А в субботу... двадцатого декабря папа сообщил мне, что Витю надо везти в Германию, там старый друг его обязательно Витьку вылечит. В душе у меня все перевернулось, но я ничего не сказала, смирившись с фактом.
- На сколько вы едете?
- Недели две...
- Ясно.
Ту ночь мы долго не спали. Я лежала с Витькой в кровати, обнявшись. Он тихо плакал, а я только шмыгала носом. Я не должна показывать брату, что боюсь, а то ему будет еще хуже, вот только актриса из меня никакая. Как только Витькины всхлипы смолкли и он сонно засопел, я вылезли из кровати и побежала в ванну, остаток этой длинной ночи судорожно рыдая. А на утро... Утром они собирались. Я помогала папе и Витьке как могла, улыбалась от силы, собирала вещи, обещала, что все будет хорошо - и у меня и у них. Напоследок папа опять пустил слезу, обнял меня и прошептал:
- Тасенька, ты самая лучшая дочка на земле... Мы постораемся поскорее. Будем звонить по возможности. Я оставил тебе денег, они на третьей полке снизу в моем письменном столе в записной книжке. Ты найдешь. Люблю тебя, дочка. Удачи, - он поцеловал меня в мокрую от слез щеку и пошел греть машину. Витька обвил руками мою шею и повис, как макака. Я фыркнула сквозь слезы и прижала его к себе.
- Тася, ты только нас жди! - испуганно потребовал Витя и побежал к папе.
Он долго махал мне, пока машина не скрылась за поворотом. Я всхлипнула и все махала и махала, хотя они уже наверное были далеко...
Ужасно было вечером засыпать одной в огромной пустой квартире. Страшно. Пусто внутри. Собственные шаги слышались как-будто со стороны, а каждый скрип половиц соседей сверху заставлял тоненько дрожать. Никогда я не ночевала дома одна. Даже когда папа задерживался подолгу на работе - со мной всегда был Витька. А теперь я совсем одна в огромной, но совершенно пустой и темной квартире.
Я понимала, что это безумие, но всю ночь я провела на ногах, патрулируя квартиру. Когда я слышала, как на улице сигналит машина, мне казалось, это грабитель подал сигнал напарнику и вот он залезает в нашу квартиру через окно кабинете. Как только я прилетала в кабинет, мне казалось, что кто-то поджидает меня в моей спальне - вот он шелкнул пальцем по бутылке с пивом, открывая ее, и улыбается акульей улыбкой, в предвкушении того, как нападет на меня.
Миллион раз я повторяла про себя, что все это детские глупости - да и кому я нужна? Но ничего с собой не могла поделать. Достала из полки на кухне сковородку и отважилась заглянуть в свою спальню - разумеется, никого там не было, но мне снова становилось страшно - и я словно наяву слышала шаги за своей спиной. Повернулась так резко, что сковородка вылетела из рук и ударилась о дверь ванной. Там осталась вмятина.
Глупо! Глупо! Прекрати вести себя как ребенок! - чуть не вопила я, но вместо крика с губ срывался дурацкий скулеж. Мне страшно. Дико, ужасно страшно. Свет я боялась зажечь - уже сама не знаю, почему, просто боялась и все тут!
Я начала дремать, свернувшись калачиком там же, в своей спальне, в кресле, когда уже начало светать, а это было около семи часов. Я тут же открыла глаза, и, убеждая себя, что никто не собирается треснуть меня сковородкой, которую я так и оставила вчера у двери ванной, пошла умываться.
Медленно поворачивая ручку крана(папа отвергает все эти новороченные штуки, допустим, у нас нет посудомоечной машины, а холодильник чуть ли не девяностых годов), я взглянула на себя в огромное зеркало от пола до потолка. На меня глядела бледная девочка с синяками после бессонной ночи под глазами... Я отвернулась и плеснула в лицо холодной водой.
Темплый шершавый язык лизнул меня в локоть и я неволько вздрогнула.
- Лео!
Лео папа купил Витьке на семилетие. Маленький, черный песик с задорно виляющим хвостиком тогда и вправду напоминал нашу мечту - веселый, беззаботный щенок, которого все тискали и все время чесали животик превратился в огромнейшего пса с серьезным выражением на морде, ростом, если встанет на задние лапы, чуть не под два метра! Теперь Лео боялись абсолютно все, ну, кроме меня, папы и Витьки, все, кто пару лет назад в восхищении замирали и восклицали: "Ах, какая прелесть!"
Я погладила Лео по черной голове между ушками, выключила кран и села на пол рядом с собакой. Лео доверчиво лег рядом и положил голову мне на колени. Его теплая шерсть немного успокаивала, и, машинально поглаживая Лео, я стала чувствовать себя не такой уж и несчастной. Даже смогла встать и нармально позавтракать. Ну, сравнительно нормально - чашка кофе и шоколадная конфета "Ромашка", ничего больше в рот не лезло.
В школу я собралась быстро, совершенно не соображая, что я одеваю и одевала то, что первым попадалось под руку. Слава Богу, под руку мне попались нормальные вещи - синий однотонный свитер и чуть мешковатые темно-синие джинсы. Не представляю, как бы отреагировали одноклассники, появись я в школе в том же свитере и, допустим, ярко-красной юбке с изображением почему-то зеленой кошки...
Покормив Лео и выведя его на пять минут во двор сделать свои дела, я выпила еще одну чашку кофе и вышла на улицу. В школу я добиралась на маршрутке, причем добралась довольно быстро. В школьном дворе мне стало немного плохо, наверное, от бессонной ночи. Я набрала немного снега в руку и приложила ко лбу. Почувствовав себя немного лучше, я вошла в здание.
Школу я люблю. Наш одиннадцатый "А" - наверное, самый дружный класс в школе! У меня довольно много друзей в классе, только вот парня нет. Не то чтобы я такая страшная, нет, некоторые предлагали мне встречаться, просто никто из предлагавших не напоминает мне того-самого принца, о которых пишется в книжках. Ну, такого, при виде которого дрожат колени, а в голове взрывается феерверк... Я, признаюсь, даже не целовалась не разу. Только вот об этом я никому не говорила.
- Тася! Тася Лапина!
Я обернулась и увидела свою классную руководительницу - Орешкину Наталью Дмитриевну.
- Да?
- Тась, ты не знабыла? Сегодня ты на отработке! Вместе с Окуневым!
Я застонала. Только не уборка! Хотя, возможно, во время уборки класса я буду поменьше думать о папе и Вите...
- Надо было думать, когда летом не приходила на уборку территории!Убираться будете всего лишь три дня, это не так уж и много! А сейчас иди на урок, если ты, конечно, не хочешь опоздать.
Я хмыкнула и побрела на алгебру. Я сижу с Аленой - она сестра того-самого Окунева, с которым я должна убирать класс. Алена, в отличии от брата, хорошая - милая и отзывчивая. Правда, она говорит, что дома Борис совсем другой, что-то мне не особо в это верится.
- Тась, ты в порядке? - вместо обычного "привет" заботливо осведомилась Алена.
- Ага...
- Борька мне сказал, что вы вместе убираетесь три дня после уроков. Бедненькие! И все же, что с тобой? Ты вся зеленая и под глазами круги... Выглядишь ужасно!
- Спасибо! - мнгновенно отреагировала я, доставая из сумки учебник и пенал.
- Ты не ответила на мой вопрос.
- Все нормально, - голос предательски дрогнул.
- Не хочешь говорить, не надо, - совсем без тени обиды заметила Алена, но почему-то вышла из-за парты и куда-то ушла.
Я вздохнула. Может, лучше было ей рассказать? А она расскажет родителям, а родители ее решат - что это за дело, Таська одна дома! И еще, не дай бог позвонят папе и начнут на него наезжать - что это, мол, ты за отец такой, оставляешь ребенка на такое долгое время одного? А папе сейчас и так непросто...
Прозвенел звонок. Алена вернулась на свое место и приветливо мне улыбнулась. Значит, все же, не обидилась... Надеюсь.
Урок алгебры прошел довольно необычно. Во-первых, едва прошло пять минут от урока, учительницу вызвал завуч - ее класс что-то там натворил. Наша Зина Константиновна(она же учительница алгебры) классная руководительница самого бешеного класса в школе - восьмого "В" - они у нее то все не крышу залезут, то начнут портфели в окно выкидывать... В общем, вызвали ее, насколько я знаю, потому, что они в кабинете литературы кинули в портрет Пушкина на стене тряпкой, а он(портрет, а не Пушкин) взял да и упал.
Алена немного посмеялась со мной над этим случаем, но заметив, что я смеюсь как-то вяло, задумалась о чем-то. Я опустила взгляд в парту, снова думая о том, почему бы и не рассказать Аленке о папе и Витьке...
Меня вывел из этой дремоты нахальный и насмешливый голос:
- Лапина, ты у нас теперь работаешь в "Гринписе"?
Я кинула ледяной взгляд на Окунева, надеясь, что сейчас Алена приструнит его, но подруги рядом не обнаружила. Окунев тем временем сел на ее место и внаглую чуть ли не разлегся на нашей парте.
- Чего?
- А того, что ты на панду похожа! Белая и с кругами под глазами!
Я отвернулась. На глаза нахлынули слезы, но я не заплакала, хотя в глазах щекотало от незванных слез. Почему никто не хочет меня понять и поддержать? Только смеются или обижаются! Я сжала кулаки. Окунев что-то там еще говорил, вместе с ним кто-то хихикал рядом. Я вдруг резко вскочила, так резко, что стул упал прямо на ноги притихшему от удивления Борису и выбежала из класса, не забыв хорошенько треснуть дверью по косяку. Дверь, бедная, даже подкосилась...
Я знаю, что Алена устроила Борьке такую головомойку из-за меня, что он даже словечка больше не сказал весь день. А может, и не из-за Алены не сказал... Аленка, видимо, решила, что он мне сказал что-то просто убийственное, поэтому я и убежала, ведь обычно я еще похлеще осыпаю Окунева колкостями в ответ.
Хорошо, что в понедельник у нас всего шесть уроков, и все довольно простые - музыка, там, рисование. Рисую я неплохо, а в музыке вообще ас. Если честно, музыка - единственное, что у меня выходит действительно хорошо. Я играю на синтезаторе и немного на флейте. Но синтезатор все же больше люблю.
А после уроков пришлось идти убирать класс с Окуневым. Он был угрюмый и молчаливый, то и дело кидал на меня какие-то непонятные взгляды, разочарованные, что ли...
Учительница оставила нам ключи, и сказала, чтобы после того как мы уберемся, запереть кабинет и отдать ключ охраннику. Мы дружно кивнули и Наталья Дмитриевна, окинув нас в последний раз недоверчивым взглядом, ушла.
Я вздохнула и взяла в руки веник. Борька пошел в туалет поменять воду в ведре, ну, есть такое ведро, в котором мочат тряпку, чтобы доску мыть, а я устало опустилась на стул за последней партой. Как-то там Витька?.. Как папа? Как там Лео один...
Я положила руки на парту и уронила голову на них. Я вовсе не собиралась спать, но усталость взяла верх и глаза сами собой закрылись...
Меня разбудил включенный свет.
- Мм? Что я..? Где я? - сонно пробормотала я, приоткрывая один глаз.
- Проснулась? Я только собрался тебя будить...
Я чуть не грохнулась со стула от неожиданности. Я уж думала, что сейчас утро, а я спокойно лежу в кровати... А я... в школе...
- Тась, ты чего? - рассмеялся Борька, видимо, заметив мое замешательство. - Давай одевайся, мне Алена велела тебя домой проводить.
- Домой? - непонимающе повторила я. - А уборка?
- Я уже убрался, Тась, давай только переверни стул и пошли... Тебе же надо брата из продленки забрать, да?
- Нет, не надо... - задумавшись, произнесла я, стараясь правильно понять его слова. Что значит - "уже убрался"? Борис Окунев допустил, чтобы я, его самый главный враг, безмятежно спала, пока он тут кабинет отдраивал? Ничего себе заявочки!
- Как не надо? Его папа что ли твой заберет?
- Да нет! - огрызнулась я. - Домой я сама доеду, скажи Алене, что проводил меня и я ей тоже самое скажу.
- Ну уж нет! - в свою очередь возмутился Боря. - На дворе темень!
- Сколько времени?
- Пять.
- Пять?!
- Ну да. Я ждал, пока ты проснешься.
- Ты ждал?!
- А что?
- Да нет, ничего...
- Ну тогда пошли?
- Я же сказала, что сама доеду!
- А я сказал, что на дворе темень!
- А у меня зеленый пояс по карате!
- Черный, - уточнил Боря.
- Это вы так говорите! Мы, каратисты, говорим - зеленый! - заверила его я.
- А вот и нет!
- А вот и да!
- Докажи!
- Сам докажи!
- Дура!
Я отвернулась и быстро зашагала к посту охранника, положила ключ и продефелировала дальше, к раздевалке.
- Таськ, стой!
- Чего? - огрызнулась я.
- Но пояс-то правда черный!
- Вот и катись со своим долбаным поясом!
- Ну если у тебя нет черного пояса по карате, я обязан тебя проводить!
- Черного нет, зато есть зеленый! - завопила я.
И тут Боря расхохотался.
- Что смеешься, придурок? - вообще-то, я использовала более грубое слово. Такое грубое, что он начал еще пуще смеяться.
- Ну ты угарная, Лапина!
Тем временем мы вышли во двор, так что я могла запустить в него снежком. Снег в это время кажется синим, тем более что около школы всего один фонарь и он, почему-то, все еще не был включен.
- Ах так!
И она налетел на меня со всей силы, повалив в сугроб. Чертыхаясь и оплевываясь, я заорала:
- Ах ты...! - что "ты", я так и не договорила, просто набрала снега и швырнула ему прямо в лицо. Он в долгу не остался, засунул ледяную массу мне прямо за шиворот. От такого поворота событий мне стало не слишком приятно, ведь если я схвачу воспаление легких или хоть просто простуду - кто меня возьмется лечить, ведь папы-то нет... И я вскочила на ноги, подхватила сумку и припустила оттуда, как бешеная. Вот только бегаю я никак. И вскоре меня схватили за локоть.
- Слушай, Окунев, че ты меня преследуешь?! У тебя фанатизм? Или как это называется? Я могу сама дойти до дома!
- Дура ты, Таська! - со смехом стряхивая с меня снег, неожиданно ласково проговорил Борька. От его ласкового голоса я даже замерла на месте от удивления.
- Ты чего?
- И все-таки, давай я тебя провожу? - ушел от ответа Боря и приобнял меня за плечи. Я вздохнула, и потрясла плечами, стряхивая его руки со своих плеч. Мало ли - вдруг, кто-нибудь из одноклассников увидит и решит, что мы встречаемся! Я не говорю, что Окунев какой-нибудь там урод, нет, за ним многие бегают, просто... он не моего типа, да. Именно. Так и говорила Аленка, отшивая слишком нахального девятиклассника, который в нее влюбился.
А с Борькой довольно интересно болтать. Мы могли бы стать очень хорошими друзьями, если бы не были очень хорошими врагами. Он любит те же группы, что и я, тоже любит зиму больше, чем лето... Мы долго и с упоением спорили о том, что лучше - катание на лыжах или на сноуборде. Жалко, что мы так быстро дошли до дома.
- Смотри-ка, у вас свет горит, наверное, папа с братом уже дома! - Боря кивнул на мои окна.
- Свет? - я подняла взгляд. Свет и правда горел. Неужели я забыла его выключить? Да нет, я точно помню, что всю ночь сидела в темноте. Что за ерунда? Может, это не наши окна? Да нет, наши...
- Тась, ты чего? У тебя лицо такое стало... - Боря засмеялся. - Ну что, давай пока? До завтра!
- До завтра... - закусив губу, произнесла я и вошла в подъезд.
Я люблю наш дом. Он новый, ему всего около двух лет, лифты большие, просторные, подъезды не исписанные из баллончиков, как в старых домах, а пахнут свежестью - старания нашей уборщицы, тети Любы, которую все жильцы очень уважают и любят за доброту.
Я зашла в лифт и устало прислонилась к стене, нажав кнопку этажа. Доехала я быстро, благо живем мы на третьем этаже.
К квартире я подходила с тяжелым сердцем и предчувствием чего-то плохого. Обычно при звуке поворачивающегося ключа Лео начинает приветственно лаять, сейчас я не слышу его гавканья. Я перестала поворачивать ключ и прислушалась. Слышалось приглушенное рычание и все. Что за..? Почему Лео рычит?
Я втянула носом воздух и повернула ключ до конца. Открыла дверь.
Послышался отчаянный визг Лео.
Грубый голос приглушенно выругался.
Быстрые шаги в мою сторону.
Удар чем-то тяжелым по голове…
Звон в ушах.
И тишина.
Я открыла глаза. Все было словно в дымке, как в каком-то красноватом тумане. Кровь! Голова зудела, а с трудом чуть опустив голову вниз я увидела лужу крови. Я задрожала. Что происходит?.. В ушах стоял звон, как после обморока. Я подняла руку и в тот же момент услышала стук. Молниеносно вернув руку в прежнее положение я замерла, изображая все еще потерявшую сознание.
- Лежит еще... - произнес утробный голос, низко и растягивая слова. Я чуть открыла глаза и мутным взглядом увидела мощную мужскую фигуру. Ужасно закружилась голова и я закрыла глаза.
- Ты не убил ее случаем, Клопик? - обратился к первому второй голос. Нихрена себе, клопик! Я через силу снова приоткрыла глаза и поглядела на второго. У него было лицо какого-то бутылочно-зеленого цвета, как у графа Дракулы. Окрестив вампира Вурдалаком, я снова зажмурилась, пытаясь как-то утихомирить головокружение и звон в ушах.
- Ты чего? Спорим на сотню баксов, она притворяется? - снова заговорил Клопик. Я услышала быстрые шаги по направлению к себе и мощная рука схватила меня за волосы и приподняла голову от пола. Я чуть не закричала от внезапной боли. Послышался злой смех. - Ладно тебе, детка, открывай глазища-то, все про тебя ясно...
Как он догадался? Наверное лицо мое от боли так исказилось. Я открыла глаза и подняла руку, вытирая с них кровь. Рядом стояли три фигуры, Вурдалак, Клопик и человек, не сказавший еще не слова.
- Где скотина, Зеленый? - спросил Клопик у Вурдалака, не сводя взгляда с меня. Я вся сжалась и чуть отползла к стене.
- В соседней комнате...
Лео! Что с ним?! Что они с ним сделали?! Я отползла еще дальше к стене.
- А теперь, малышка, раскажи-ка нам, где денежки... - вкрадчивым голосом попросил Клопик, присаживаясь на корточки рядом со мной и что-то доставая из кармана.
- Д-деньги?..- не сводя взгляда с руки Клопика, судорожно что-то сжимающей, дрожащим голосом произнесла я. Бандит ласково улыбнулся и... нож! У него в руке складной нож! По моей щеке поползла слеза.
- Так где же денежки?
- Я не знаю, - прошептала я, чувствуя, как соленые горячие слезы падают с щек на школьную блузку. Капли крови, оставленные на блузке, расползались огромными розоватыми пятнами.
- Неужели? - оскалился Клопик. - Неужели папочка не поделился с тобой... с любимой дочерью?
Он имеет ввиду несколько тысяч, оставленных мне папой на эти две недели? Сомневаюсь.
- Что ты с ней нежничаешь?! Где бабло, сука?! - заорал до сих пор молчавший бандит, выхватывая из ладони Клопика нож и прикладывая его вплотную к моей щеке. Я почувствовала резкую боль, а потом поняла, что кроме слез по щеке теперь течет и кровь. Я всхлипнула и заревела.
- Ты идиот?! Напугал девку! Что мне теперь с ней делать?!
Я взвыла. Бандит сплюнул куда-то в сторону и отошел. Клопик что-то вкрадчиво мне внушал, но я не слушала. Словно в бреду я орала что-то, вопила: "Помогите", безуспешно дергала руками и ногами, пока на мою голову вновь не обрушился удар... Послышался визг из соседней комнаты, испуганный крик Клопика и снова... темнота и тишина.
Я проснулась оттого, что чей-то очень теплый и слюнявый язык облизывал мне лицо. Я взвизгнула и отскочила чуть ли не полметра, но поняв, что это всего лишь Лео, замерла.
Свет был выключен. На дрожащих ногах я побрела в прихожую и включила лампочку. Увидев картину, открывшуюся передо мной, я застонала и съехала вниз по стене, спрятав лицо в ладони. Зацокали коготки Лео по паркету и вот пес лизнул меня в ухо, словно ободряя.
Осколки разбитого зеркала, того самого, что в ванной - от пола до потолка, высыпались даже в коридор, на полу лежал шкаф, похожий на старую куклу, которую когда-то любили, а потом выкололи ей глаза и изрезали руки... Повсюду валялись вещи, какие-то обломки от мебели, в гостиной валялся на полу телевизор с разбитым экраном, а в прихожей повсюду... кровь. Моя кровь - на стене, на полу... Я заревела еще пуще, уткнувшись носом в мягкий бочок Лео.
"Что-делать-что-делать-что-делать?!"
Звонить папе, срочно!
Я вскочила так резко, что все завертелось перед глазами. Голова... ведь меня ударили об голову... Я прошла в ванную и нашла аптечку. Толком я не знаю, как поступают в таких случаях... Может это сотрясение мозга? Я снова заплакала. Бинт задрожал в руке и упал на засыпанный осколками пол...
Они ведь вернутся! Сказали - деньги. Что за деньги, какие? Я включила кран и умыла лицо ледяной водой. Почувствовав себя немного легче, я вздохнула и вытерла лицо лежавшим на полу полотенцем. С головой все же что-то делать надо... Помыть? Ну да, для начала помыть. Сегодня в школу я точно не пойду, но если начну пропускать подряд много дней, Орешкина позвонит домой и попросит поговорить с папой, чтобы узнать, что со мной. Что я скажу? Да-да, я чуть не проломила себе череп, а папа в Германии... Глупость! Но папе все же надо позвонить.
Хорошо, что у меня недлинные волосы. Мыть голову было больно, особенно в области затылка, но чувствуя за собой нечто вроде долга, я все терпела. Саму болячку я не трогала, вокруг нее так и осталась корка засохшей крови, но волосы у меня, слава богу, рыжие...
Чувствуя себя вполне ничего себе - папа же моментально все уладит, я снова прошла в гостиную. Но жизнь... Жизнь страшная и жестокая. Ненавижу жизнь. За что?!
Мой телефон раскладушка лежал разломаный на мелкие кусочки на диване, и, сколько я не искала сим-карту - не нашла. Домашний телефон... Домашний телефон был выдернут из розетки с самой этой розеткой сразу, так что в стене зияла такая страшлая дырка, что я даже смотреть на нее боялась. Сам телефон был такой же разбитый, как мой несчастный мобильник...
- За что, Лео?! За что?! - всхлипывая и дергаясь, бормотала я в пустоту, опускаясь на пол рядом с диваном и проводя пальцем по остаткам единственных средств связи...
Так и заснула я рядом с диваном. Утром, не смея верить во весь этот вечерний кошмар, я заставила себя выпить молока с печеньем. Большего я сделать из еду не могла - плита лежала перевернутая посередине комнаты...
Утром я вспомнила об еще одном средстве связи - электронной почте, но компьютер выглядел немногим лучше телефонов - разбитый в хлам монитор и похоже сгоревший сетевик. Я снова плакала, глядя на эту картину...
Весь день мы с Лео сидели в парке. В парке, по крайней мере, никто из этих бандитов не сможет на нас напасть, там даже в пять утра полно народу...
Я купила карточку на найденные в кармане куртки деньги - деньги, оставленные папой бесследно исчезли - и безуспешно пыталась вспомнить папин номер. Памятью хорошей я никогда не отличалась, поэтому последующие несколько часов я снова ревела, сидя на скамейке в парке и поглаживая Лео...
Ночью пришлось вернуться домой. Потому что уже к восьми в парке стали появляться сильно подвыпившие компании и пусть я с огромным датским догом, все равно страшно. Голова немного болела, но в том, что это не сотрясение, я была уже уверена. Ныла порезанная щека. С утра я так хотела поскорее убежать от этого ужаса, что и не подумала хоть заклеить царапину пластырем. Странно, такая пустяковая царапина, а так болит. По голове меня два раза ударили - а она практически даже и не кружится.
Оказавшись в своем подъезде, я задрожала и крепче сжала поводок Лео. Пес, видимо почувствовав мой страх, прижался теплым боком к моей ноге. Я погладила собаку по ушкам и вошла в лифт.
В квартире никого не было. Переборов страх я обошла все комнаты, включая везде свет. На кухне я увидела бумажку. "Мы вернемся завтра в 15.00. Не придешь - не увидишь больше свою скотину и хату. Приведешь ментов - тебе же хуже"
Я обняла Лео.
- Мы справимся, да, милый? Конечно... Я вспомню этот дурацкий телефон и папа мигом прилетит... И с Витей все будет здорово... - шептала я в ухо сонной собаке, и с каждым словом убеждалась в своей неправоте. Я никогда не вспомню этот телефон. Все кончится тем, что они меня убьют. Или изобьют так, что я сама умру. А потом они найдут папу... Я заплакала. Слезы капали прямо на темную жесткую шерстку Лео. Пес встрепенулся и увидев, что я плачу, уткнулся носом мне в лицо. Я слабо улыбнулась. А если Витька там, в Германии, умрет? А если их самолет разбился? Я же ничего не знаю...
Утром пришлось идти в школу. Лео пришлось оставить дома, в конце концов он не чихуахуа какой-нибудь, при случае может за себя и постоять. Я заперла квартиру, хотя вряд ли это было нужно - насколько я поняла, у бандитов все равно есть ключ...
- Тася, а ты чего вчера не была? Я тебе звонила, но абонент был вне зоны доступа, а на домашний когда звонила - вообще гудков не было! - затараторила Алена, подбегая ко мне в школьном дворе. - Ой, Тась, что у тебя с щекой? Ты чего такая странная?
- Ален, все хорошо...
- Это из-за Борьки? Не знаю, что он решил тебя провожать...
- Он решил? - я почувствовала, как мои брови ползут вверх. - Он сказал, ты его заставила!
- А мне он сказал, что ты его попросила! - удивленно ответила Алена, затаскивая меня в кабинет.
Я фыркнула, и прошла в кабинет вслед за ней.
Я не знаю, как отсидела все уроки. Многие спрашивали, что у меня с щекой, и почему я вчера не была, я говорила, что это меня веткой хлестнуло, а не была потому что болела голова. В общем-то я практически не врала, потому что голова у меня и вправду вчера болела...
Пришлось идти на уборку с Окуневым. Орешкина, как и в прошлый раз, оставила нам ключи, спросила, почему меня вчера не было, и, выслушав ответ, кивнула и ушла. Боря достал из шкафчика веник и начал подметать.
- Таськ, а почему ты правда вчера не была?
- Ты же слышал, - огрызнулась я, начиная мыть доску.
- И думаешь я поверил?
- В смысле?
- Врать ты не умеешь, вот в каком смысле!
Я перестала возить тряпкой по доске.
- Но ведь даже Орешкина поверила!
- Значит, ты все-таки соврала? - осведомился Боря, прекращая подметать пол.
- Я этого не говорила! - я отвернулась и продолжила мыть доску. Послышалось шуршание, значит Окунев тоже продолжил работу.
Минут пять мы убирались молча. И тут я замерла, вспомнив о чем-то.
- Сколько времени?!
- Без десяти три, а что? - равнодушно глядя на наручные часы, сообщил Борька.
Я задрожала, причем так явно, что Окунев даже выпрямился и заботливо поглядел на меня.
- Что такое?
- Мне нужно уйти, Борь, умоляю, я пойду, я... - по щекам потекли слезы. Десять минут...
- Тася, объясни толком что происходит?
Девять минут...
- Не могу, - убито прошептала я и пулей вылетела из класса, оставив Окунева в недоумении наедине с веником.
***
Охранник чуть выпрямился, когда мимо него в раздевалку вбежала рыжая девчонка и вскоре покинула школу. На парня, прошедшего в раздевалку следом более медленно, он обратил мало внимания. Парень остановился, огляделся, словно кого-то ища, а не найдя, схватил куртку и выбежал из школы.
Адрес Таси он помнил прекрасно, хоть провожал ее всего один раз. Повелеваемый неведомым чувством, интуицией, что ли, он побежал вслед за Тасей. До самого дома он шел вслед за ней, стараясь идти так, чтобы она его не заметила. Правда, Таська неслась так, что не замечала ничего вокруг. "Может, что-то с братом?" - ускоряя шаг, подумал Боря.
Тася достала ключи и открыла входную дверь с домофоном. Пока дверь еще пищала, Борька скользнул в подъезд вслед за ней.
Тася уехала на лифте. Проследив, где остановился лифт, Боря мгновенно взлетел на третий этаж. Вот хлопнула дверь семьдесят четвертой квартиры - значит, Тася там... Послышался крик.
- Таська! - прошептал Боря и, не медля ни секунды распахнул дверь...
***
В этот раз они церемониться не стали... Сразу после моего "Не знаю" меня повалили на пол и начали пинать. Я инстинктивно закрыла голову руками... По щекам снова текли слезы. Отчаянно вопил Лео, что-то кричала эти бандиты, ужасная боль пронзала все тело, словно парализуя... Я чувствовала, как кровь хлыщет со всех сторон, как вдруг...
Все стихло. Продолжал безумно орать Лео, вот только удары прекратились. Не было сил открыть глаза, чтобы узнать, что там такое. Насколько я поняла, кто-то пришел - потому, что хлопнула дверь. Я слышала тяжелое дыхание бандитов...
А потом послышались удары. Кто-то дрался... Кто-то защищал меня!
Папа! - чуть не заорала я. А кто еще? Наверное, он узнал, что я в беде и пришел... Глухой звук тела, ударившегося об стену, заставил меня выйти из этих мыслей. Собрав все силы, я открыла глаза.
Его били. Того, кто меня защитил, били. Но это не папа - младше, намного младше. Слезы снова хлынули из глаз, хотя я думала, что у меня нет сил плакать. Мне было больно, но другая боль была куда острее. Мне было безумно больно за этого человека, который столь отважно кинулся на мою защиту, и которого теперь за это..."устранят"...
Бессильно я закрыла глаза. Но...
Тут запиликал мобильник. Или я не знаю, как это у бандитов называется, что-то вроде рации.
- Оставьте молокососа, босс вызывает! - прогремел голос.
Едва хлопнула дверь, теплые руки приподняли меня от земли, а чьи-то горячие губы целовали в лицо, шею, глаза.
- Тасенька, милая, только не умирай, пожалуйста, Тася, Тася! - горячо шептал до боли знакомый голос, а теплые руки прижимали меня к нему... Вот только чей это голос, я понять не могла.
- Все... хорошо... - осипшим голосом прошептала я, пытаясь открыть глаза.
- Таська! - завопил он от радости, что услышал мой голос. - Тась, где у вас чемоданы?
- Чего? - от удивления я даже забыла о боли и даже смогла приоткрыть глаза. Я увидела мальчишку, практически моего возраста, стоящего ко мне спиной.
- Ты думала, я тебя здесь оставлю? - отрезал он.
- В коридоре... - слабо ответила я, понимая, что спорить не имеет смысла...
Он быстро нашел чемоданы, а когда я снова открыла глаза, увидела, как он швыряет в них все, что находит на разных полках уцелевших шкафов - посуду, одежду, книги. Я застонала.
- Ты чего, Тасен? - мигом он подлетел ко мне и обнял. Я открыла глаза, решив наконец понять, кто мой спаситель. Сквозь мутную пелену я увидела русые взлохмаченные волосы, голубые глаза, дорожку крови, текущей из носа... Это был...
- Б-боря?..
Я позволила ему умыть мое лицо мокрым полотенцем, позволила положить себя на диван и дальше собирать вещи. Куда он собрался меня везти, я не понимала, главное - уйти из этого кошмара. Он совсем не испугался Лео, а последний моментально оказался у меня, облизывая руки и лицо. Хорошо все-таки, когда у тебя есть собака...
- Все, Тась, такси приехало, где ошейник для Лео?
- Какое... та... кси? Ошейник в коридоре на полу...
Через три минуты меня подхватили на руки и вынесли из квартиры.
- Куда?..
- Я тебе потом все объясню, слышишь?
Как он объяснил таксисту то, что в его машину внесли полуживую девушку, и огромного черного датского дога, да еще и чемодан, я не знаю. Наверное, здесь сделали свое дело деньги, но через полминуты приглушенного разговора Бори с водителем мы уже ехали. Я не знаю, как ему удалось вынести из подъезда меня, тяжелый чемодан, да еще и ведя на поводке Лео, но не все ли равно? Может, он спортсмен!
Приехали мы быстро.
- Это гостиница, да? Ты привез меня в гостиницу? - слабо интересовалась я, оказавшись снова на руках у Бори.
- Нет, Тася, это не гостиница.
Весь последующий день я провела словно в забытьи. Мне снились кошмары, а когда я просыпалась перед глазами стоял туман, а в ушах звенело... Боря осторожно кормил меня с ложечки супом - и где он только его взял? - и давал пить, а после я снова засыпала. Иногда я просыпалась, а Бори не было, и становилось дико страшно, но рядом был Лео...
В субботу я стала чувствовать себя вполне нормально и даже могла самостоятельно сесть. Насколько я поняла, все эти дни я жила в квартире, причем довольно бедной - деревянные рамы на окнах, небогатая мебель.
- Б... Боря! - позвала я.
Послышались быстрые шаги и в комнату вошел он.
- Проснулась, Таськ? Как ты себя чувствуешь?
И тут я... разревелась. Я плакала не от боли, а оттого, что в его голосе были такие дружеские нотки и такая теплота... Почему он мне помогает?
- Таська, ты чего, все пройдет, конечно, пройдет!.. - он моментально оказался рядом, крепко-крепко меня обнял и чмокнул в щеку. Я доверчиво прижалась к нему, чувствуя себя жутко... виноватой.
- Они из-за меня тебя убьют.
- Тась, здесь тебя никто не найдет. А если они не найдут тебя, зачем им я?
- Как за чем? - на повышенных тонах всхлипнула я. - Все только ты можешь знать, где я! Ведь ты... меня спас.
- Успокойся, Тасен...
- Где мы?
- Это квартира моей бабушки...
- А где бабушка?
- Уехала в санаторий.
- Погоди... Ты никому про меня не говорил? - тревожно спросила я, крепче прижимаясь к Борьке.
- Нет. Я сказал, что Гоша с девушкой поссорился, а я его поддерживаю.
- Даже Алене не сказал?
- Нет.
- А ночью...
- Вчера и позавчера я ночевал тут, сказал, что тоже у Гоши, я и раньше у друзей ночевал...
- А сегодня?
- Останусь с тобой. Если ты не против.
- Нет, не против, - неожиданно тихо проговорила я и подняла на него глаза. Наши взгляды встретились. Борины глаза светились такой лаской и заботой, что я невольно всхлипнула.
- Спасибо тебе, Боря... Огромное спасибо, - прошептала я, не отводя взгляда.
В субботу я смогла встать на ноги самостоятельно. Бори не было - последний раз он ушел ночевать домой, потому что его папа начал что-то подозревать. Алена волновалась, что м |
