* Название: В поисках выхода
* Автор: AlyonaSL
* Бета: ЛаСурс
* E-mail: csi-lv@ya.ru
* Категории: романс, ангст, слэш
* Размер: мини
* Фэндом: CSI Место преступления Лас-Вегас
* Персонажи и пейринги: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
* Рейтинг: PG-13
* Предупреждения: слэш
* Содержание: "Гил? Ты здесь? – сказала я, заглядывая к Гриссому в кабинет. Мне что-то сразу не понравилось на его столе, но я не поняла – что..."
* Статус: закончен
* Дисклаймер: Всё чужое. Моя только любовь. В данном творении использованы стихи Андрея Дементьева, - уж не знаю, простит ли он нас за то, что мы выдрали из стиха одну строфу и подредактировали одну строчку
В ПОИСКАХ ВЫХОДА
Выхода нет. Есть неизбежность...
Наша любовь — это наша вина.
Не находящая выхода нежность
На вымирание обречена.
2001 год, Кэтрин Уиллоуз
- Гил? Ты здесь? – сказала я, заглядывая к Гриссому в кабинет. Мне что-то сразу не понравилось на его столе, но я не поняла – что.
- А как ты думаешь? – раздалось от шкафа сбоку.
Я вошла… и застыла. На стенах не висело никаких коллекций, из шкафа были уже почти вынуты все книги, а на столе – вот что мне не понравилось с самого начала! – не было того самого «рабочего беспорядка», который всегда присутствовал раньше. Это в чемоданчике у Гила все было по полочкам и ровненько, а на столе... Я всегда полагала, что он недолюбливал свою супервайзорскую работу, в последнее время особенно.
Но теперь… теперь там была почти пустая столешница. Небольшая, подозрительно ровная стопка папок, письменный прибор… и все. Все сушеные бабочки и заспиртованные муравьи куда-то пропали.
- Что это тут у тебя? – не сдержала я удивления. – Делаешь генеральную уборку?
- Ну да… Убираюсь, - ответил Гриссом, и я услышала в его тоне какую-то невыносимо горькую иронию.
- Так ты меня звал, чтобы я тебе помогла? – улыбнулась я ему. Потому что вдруг мне стало его жалко. В его глазах было что-то такое, что заставило мое сердце очень неприятно сжаться. Да, мы с ним всегда соперничали в карьере, так или иначе пикировались, но он все равно был моим другом, которого я любила всей душой. Как приятеля, как коллегу, как очень хорошего человека, несмотря на его странности. Я знала, что когда мне будет трудно – Гил всегда поможет мне. А сейчас нужно было помочь ему. Как он сказал – убраться?..
- Ну так что, ты действительно убираешься? – решила я уточнить. - В каком смысле?
- В самом прямом, - горестно ответил Гриссом. – В самом, самом прямом…
И вынул из шкафа еще стопку книг.
- Гил, что происходит?.. Зачем ты меня вызывал?..
- Кэтрин, - сказал он неожиданно официально, - ты хотела бы быть супервайзором смены?
- Да, - вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. – Но погоди: что ты хочешь этим сказать?
- Я рекомендую тогда твою кандидатуру в управлении, – ответил Гриссом таким голосом, что я вздрогнула. Господи, да что это с ним? Он похож на самоубийцу в раздумьях. Нет, после вчерашнего выезда в поле - на этот чертов перевернувшийся автобус! - все какие-то ненормальные. Все словно не в себе.
- А тебя что, повысили? – постаралась я разрядить атмосферу.
- Нет, - спокойно сказал Гил. – Я же говорю тебе: я убираюсь. В смысле – ухожу…
Сказать, что я застыла на месте – значит, не сказать ничего. Теперь я понимаю, что чувствуют люди, когда их чем-то резко бьют по голове.
- Гил?!! Что произошло?
Он молчал, уставившись на прозрачные дверцы шкафа, и в стекле отражалось его застывшее лицо.
И тогда я подошла и взяла его за плечи. Как мальчика, который что-то натворил и теперь не знает, кому рассказать.
- Сядь, Гил, - сказала я ему. – Сядь… Скажи, что случилось?
- Я ухожу, Кэт, - повторил он еле слышно, смотря в блестящее стекло пустыми глазами. – Потому что я не могу так больше жить. Я теряю контроль. Я вчера уже его потерял…
Господи, да что же такого вчера случилось-то?!!
- И я не могу ломать жизнь другому человеку своим… своими чувствами, – вдруг выдохнул Гриссом. Я рассмеялась по себя. Господи, и в этом все дело?!
- Гил, дорогой мой, – сказал я ему материнским тоном, – из чего ты делаешь проблему? Да бедная Сара уже извелась вся, не зная, когда ты ей признаешься…
- Это не Сара, - вдруг пробормотал Гриссом.
Все во мне внутренне напряглось. Боже, не хочет ли он сказать, что…
- …И это вообще не женщина, - закончил он тоном преступника на гильотине.
Вот тут я уже не знала, огорчаться ли по поводу того, что он не обо мне, или удивляться по поводу того, что Гил…
- Погоди, - встряхнула я головой, - а кто же это тогда?
- Не надо, Кэт, - попросил он тихо. – Не надо… я уже сам не выдерживаю… после вчерашнего…
Тут во мне заговорил криминалист, причем громко. Я стала лихорадочно соображать, кто же у нас еще «после вчерашнего» ходит особенно сам не свой. Причем «это не женщина»?..
О господи. Не может быть.
- Гил, - позвала я осторожно, - прости, но… я, кажется, знаю, о ком ты говоришь.
Да. Я точно знала. Потому что мне еще вчера не давали покоя эти постоянно бегающие распахнутые глаза. А лицо… ну вот один в один, точно такое же виноватое. И вообще – такое было чувство, словно человек не знает, куда ему взгляд девать. Я тогда еще подумала – и какая муха его укусила? Оказывается, вон какая. Ну и ну.
- Видишь, - Гриссом горестно покачал головой, – если уже И ТЕБЕ это заметно, значит, мне действительно надо убраться. Потому что… не могу я мальчику жизнь ломать. Ему еще расти, карьеру делать, реноме зарабатывать, а тут я – старый дурак с идиотскими чувствами… Руки бы себе оторвал за вчерашнее, честное слово.
И тут мне захотелось сесть с ним рядом, уткнуться ему в плечо и зареветь. Потому что в голосе его сквозила такая безумная нежность, что мне стало просто завидно. У Гила было тоже безумно виноватое лицо, ему было плохо и больно, но я все равно завидовала им обоим… И тут я поняла, что надо делать.
- Гил, - сказала я шепотом, - а ты ему-то сказал? Про то, что ты его лю…
Гриссом отшатнулся от меня, как от чумы.
- Ты что, Кэтрин? – проговорил он так же тихо. – Как я могу?
- Действительно, Гриссом, как ты можешь?! – сказала я, пародируя строгий тон управленческого начальства. – Мальчик после вчерашнего – уж не знаю, что ты там с ним сделал, но тем не менее! – ходит весь сам не свой. И полагаю, что от счастья. Глаза горят, руки трясутся, а лицо такое… Я, когда его сегодня утром встретила, сразу подумала – ну все, парень влюбился. И ведь правда, - я игриво ткнула Гриса пальцем в бок. – А ты… уходить собираешься. Да как ты можешь?
Я замолчала и увидела, что Гил смотрит на меня безумными глазами.
- Ты не врешь? - прошептал он, словно боясь поверить.
- Чтоб мне до конца жизни не стать супервайзором, – рассмеялась я. – Ну? Что же ты сидишь? Ах, нет, прости, - я уже вовсю веселилась, - негоже большому боссу самому бежать к какому-то технику… Так я скажу ему, что ты его вызывал? Здесь, в кабинете, и побеседуете…
Гил ничего не ответил. Только молча кивнул.
А потом вдруг посмотрел мне прямо в глаза и тихо сказал:
- Только ты… никому…
- Да чтоб мне поседеть завтра целиком, - торжественно произнесла я с безумной серьезностью. А потом встала и вышла в коридор.
Дойдя до другой двери, заглянула туда и сообщила безразлично-деловым тоном:
- Грэг? Иди живо к Грису в кабинет. У него к тебе какое-то дело срочное…
Просто чуть-чуть опоздал ты родиться.
Или же я в ожиданье устал.
Мы — словно две одинокие птицы —
Встретились в небе, отбившись от стай.
2002 год, Ник Стоукс
Я этому Сандерсу все уши оторву. Сколько было разговоров, что на его день рождения будет большая вечеринка в баре, - и вдруг за две недели до знаменательной даты он заявляет, что все отменяется! Я, понимаете ли, подарок ему присматривал, практически уже купил, - а он?!
- Ты что это, Грэгго, - насупливаю я брови, - совсем друзей не уважаешь?
- Я уважаю, Ник, – говорит спокойно этот нахал, - но прости… я не хочу. Дата не круглая, и вообще…
- У тебя что, с деньгами плохо? – спрашиваю его в лоб.
Наверное, финансы поют романсы: он ведь на должность стажера перевелся, и ему зарплату урезали. Никак не пойму, с чего это он. Чем ему в лабе за большие деньги не работается? Какая его вообще муха укусила?
Но теперь хоть это понятно: деньги кончились, в бар вести народ не на что… ну, это не беда.
– Давай я тебе одолжу, - говорю я понимающим тоном.
- Не надо, Ники, - говорит Грэг, заливаясь краской. – Не надо; я просто не хочу…
Я пожимаю плечами и выхожу в коридор. Что-то с нашим Сандерсом в последнее время творится совершенно непонятное. Причем давно, уже скоро год как. Какой-то стал тихий… задумчивый… а то вдруг смотрю - стоит, пялится в стену и улыбается ни с того ни с сего. По-моему, он где-то себе подружку нашел. Ах ты, как же я сразу-то не догадался? Он же с ней небось решил праздновать, а не с нами.
Ну ладно, Грэгго, я тебя прищучу с этой подружкой. Придется тебе тогда всей лабе проставиться.
Назавтра иду по коридору, слышу – голоса. Прислушался мимоходом – забавно: Сандерс с Гриссомом в кабинете беседуют. Дверь случайно не прикрыта наглухо, поэтому слышно. Я похихикал про себя: опять на шефа приступ воспитательский нашел, опять стажера нашего уму-разуму обучает. Интересно, что они сегодня проходят?
Подошел к двери, прислушался… И честно говоря, ничего не понял.
- Так когда у тебя праздник? Пятого? – спрашивает Гриссом.
- Ага, - я буквально вижу, как это лохматое чучело радостно кивает в ответ. Вот зараза: всех, значит, позвал, даже Гриса, а мне говорит «не будет вечеринки»? Он что, боится, что я у него подружку уведу?! Это, конечно, лестно, но такое свинство по отношению к другу?..
Слушаю дальше. И чем больше слышу, тем меньше понятно.
- Тебе со мной скучно будет праздновать, – говорит Гриссом каким-то странным, непривычным голосом. – Лучше бы ты и вправду ребят позвал…
Тут я некоторое время размышляю, нет ли у меня слуховых галлюцинаций. Что значит «лучше бы ребят позвал»? Он что, их не зовет? И что значит «скучно со мной праздновать»? Сандерс что, собрался свои именины с Грисом праздновать? Вдвоем?
Интересно как-то.
Дальше прислушался и вообще обалдел…
- Так сколько тебе исполняется-то, я забыл? – в голосе Гриса слышна такая лукавинка, словно на самом деле он все на свете может забыть, кроме дня рождения нашего Сандерса. Что-то я совсем запутался во всем этом.
- Двадцать семь, - заявляет Грэгго важно-преважно. Как же, – большой совсем мальчик, что ты!
- Двадцать семь… - отзывается Гриссом так, как будто это ужасно грустная для него новость. – А мне в августе сорок шесть будет…
Господи, он-то тут при чем? У меня мозги совсем уже в кашу склеились. Но придется дальше слушать, а то с ума сойду от неизвестности.
- Надо же, как долго я тебя ждал на этом свете, - почему-то говорит Гриссом. – Как долго я жил без тебя…
Подождите: кто кого ждал? Кто без кого жил?!
- Наверное, это я родился слишком поздно, – вдруг заявляет Грэгго. Он часом не перегрелся сегодня в лабе?.. И что это он дальше несет?
– Но, Гил, как замечательно, что мы все-таки оба встретились?..
Нич-чего не понимаю. Они встретились. Ну да, они вместе работают. Гриссом - Грэгов начальник. И что в этом такого замечательного? И почему Грэг его Гилом называет?...
- Девятнадцать лет разницы… - вдруг заявляет Гриссом там, за дверью. – Я боюсь, что это очень много, Грэг… Иногда мне кажется, что я так долго ждал тебя, что устал от ожидания…
- Но ведь ты дождался? И чего ты боишься? У тебя все замечательно в твоем возрасте… И я тебя люблю, Гил, ты даже не представляешь как…
Господи Боже мой и все святые угодники. Я чуть на пол не сел. Они там что, накурились травки? Про какую еще любовь речь идет, ума не приложу?
- Тихо… - вдруг говорит Гриссом, и по звуку я слышу, что он резко встает из-за стола. – Тихо, мальчик, тихо…
И в кабинете действительно становится тихо. Что они там делают – понять не могу! Потому что в приоткрытую дверь их не видно, а засовывать туда башку не хочу, вдруг спугну. Они же на самом интересном месте остановились…
- Мы с тобой не могли не встретиться, - снова звучит голос Грэга. – Потому что… мы оба с тобой живем в постоянной тайне…
Я слышу, как Грэг тоже встает и кажется, начинает ходить по кабинету. Невольно отхожу подальше, чтобы он случайно меня не увидел. Да, наверняка будет хуже слышно; однако он говорит все громче и громче.
– Мы с тобой двое неприкаянных, двое отверженных... И так больше нельзя, Гил! Ведь если, как ты говоришь, нас с тобой отринут все, кто о нас узнает – так тем более разве мы можем сами отказываться друг от друга? Разве мы можем терять то, что мы с тобой обрели сейчас? Разве можем мы…
- Я не могу, Грэг, - вдруг выдыхает Гриссом, и я слышу, как Сандерс резко тормозит. Я придвигаюсь снова поближе к двери и благодаря этому слышу, как Гриссом буквально шепчет: - Я не могу так… без тебя не могу…
И снова тишина.
Ого! Пусть мне оторвут башку, но я все-таки узнАю, что там происходит. Приоткрываю дверь, заглядываю в кабинет… и вижу совершенно неожиданную картину.
Эти двое обхватили друг друга и сидят, уткнувшись один другому в плечо. И вообще вокруг никого и ничего не видят.
Вот тебе и раз…
Я на цыпочках ухожу оттуда, прикрывая дверь как можно плотнее. Голова у меня гудит так, словно на нее надели пустую кастрюлю, а сверху звезданули бейсбольной битой. Ох, и ни фига себе новости. Ну, Сандерса я, положим, так или иначе подозревал в таких вещах. НО ГРИССОМ?!!! Ну и ну. Мне надо подумать. Переварить. Побыть одному, выпить бутылочку пива, а завтра вообще взять выходной.
И теперь я понимаю, почему Грэг отказался собирать вечеринку. Судя по их разговору, им вообще никого больше видеть не хочется.
Да уж, вот так подружку себе Сандерс нашел, чтоб ему пусто было!..
Выхода нет. Ты страдаешь и любишь.
Выхода нет. Не могу не любить.
Я и живу-то еще потому лишь,
Чтобы уходом тебя не убить.
2003 год, Сара Сайдл
Все получилось из-за того, что меня вдруг понесло беседовать с Гилом на философские темы. Вообще меня всегда в его компании тянет говорить о чем-то умном. В глубине души я понимаю, что просто хочу произвести на него впечатление и отказываюсь признаться, что мне это уже третий год не удается. Но мое упрямство никогда не доводило меня до добра. А с другой стороны – все замечают, что с Гилом что-то произошло. Он изменился, стал чаще улыбаться, перестал торчать на работе по три лишних смены и даже сделал операцию по поводу слуха. Может быть, мне все-таки повезло, и он созрел?
Тем времени Гил по-хозяйски заваривал новую порцию кофе в нашем общественном кофейнике. Странно... Помнится, не так давно бедный Грэгго у него буквально из рук вырывал этот кофейник. А теперь ему как будто все равно, что Грис с его кофе делает. Сейчас вообще смотался куда-то, только заглянул, кивнул «Привет» и смотался. Может, Грис его по каким-то делам услал? Ну да бог с ним. Это неважно.
- Гриссом, а как ты думаешь, что такое любовь? – говорю я Гилу, когда он наконец разливает свежий кофе по чашкам. Интересно, на какие шиши Сандерс таскает сюда столько своего знаменитого кофе? Неужто на свою нынешнюю стажерскую зарплату? Может, он тоже хочет произвести на кого-то впечатление? На меня, например, – подумала я и невольно фыркнула в чашку.
- Ты считаешь, что любовь – это смешно? – тут же выдал мне Гриссом, опять дергая своей ужасной бровью. Я тоже переняла от него этот жест, и теперь все надо мной смеются.
- Да я не об этом… - отвечаю смущенно. – Ну так как ты думаешь, что такое любовь?
- Любовь? Это страдание, - говорит Гриссом каким-то странно равнодушным тоном и углубляется в созерцание своей чашки.
- Разве? – ошарашенно повторяю я. – Страдание?
- Да, – отвечает он как-то очень спокойно. – Особенно если ты вынужден скрывать ее…
Неужели? Неужели наконец-то этот сухарь разродится признанием? Я вся напрягаюсь, как хищник перед прыжком: не ошибиться бы…
- А зачем же скрывать? – пытаюсь я помочь этому несчастному.
- Иногда по-другому нельзя, – отвечает Гриссом, отпивая глоток из чашки. – Любовь – она бывает разная…
Странный он какой-то сегодня. Сидит и на часы посматривает. Хотя вроде пока нас никуда не вызывали и пока не должны, если ничего срочного не произойдет. Почему же он все время на часы пялится?
- Но если эта любовь неправильная, - говорю я (а про себя думаю: ну, Грис, говори наконец: чуть-чуть осталось!) - то может быть, проще от нее отказаться?
- Не от всякой любви можно отказаться, Сара, - отвечает Гриссом, и мне слышно, как слегка срывается его голос: один раз, почти незаметно.
Я пристально всматриваюсь в него, а он отводит глаза и снова смотрит на часы.
Свидание у него, что ли? – думаю я, и у меня холодеют руки. «Спокойно, - говорю я себе. – Надо продолжить беседу, и все.»
- Но зачем же отказываться? – спрашиваю я, игриво поправляя волосы.
- Затем, что некоторые считают такую любовь достойной осуждения, - вдруг выдает Гриссом и надолго замолкает.
Странно как-то. Ну да ладно. Потом я к этому вернусь, а пока сменить, что ли, тему?
-. А как ты думаешь, Грис, – снова начинаю я, - в чем смысл жизни?
- Я не знаю, Сара, - глухо отвечает Гил, смотря мимо меня. – Может быть, и ни в чем.
- Вот смысл твоей жизни – в чем? – настаиваю я.
- Наверное, как раз ни в чем, - говорит он вдруг. – По крайней мере, до недавнего времени… - вдруг вырывается у него, и я удивленно смотрю на его лицо. Боже мой, он слегка покраснел!..
- Сара, - смущенно говорит мне Гриссом, – ты вообще что сегодня о таком заговорила? У тебя какие-то проблемы?
«Я думала – у тебя проблемы», - снова говорю я про себя. А вслух заявляю:
- Просто мне иногда кажется в последнее время, что ты как-то изменился.
...Да, я пошла напролом. Потому что устала от этих выкрутасов.
- Изменился, - кивает он согласно. – И никак не привыкну к этому…
Что-то интересное. Ну-ка, ну-ка…
- На самом деле, Сара, жизнь вообще не имеет смысла, – говорит Гриссом неожиданно. – Мы на нашей работе это понимаем первыми, и поэтому среди наших коллег так высок процент суицидов…
- Погоди, Гил, - срывается у меня с губ его имя, - то есть ты говоришь, что… мог бы тоже…
- Раньше – мог бы, - решительно отвечает Гриссом. – А сейчас… наверное, уже нет. Потому что я не могу сделать больно кому-то другому…
Ого! Надо ковать железо, пока горячо!…
- А кому? – спрашиваю я.
Всё. Дальше пути нет.
- Тому, кому я дорог и нужен, - заявляет этот невозможный ботаник. Господи, да я сама за него, что ли, должна себе в любви признаться?
И тут дверь с грохотом распахивается, и на пороге появляется Сандерс. Глаза во-от такие, уши во все стороны, сам красный, потный и жутко счастливый. Интересно, какая муха его укусила?..
- Гил! – возбужденно вопит он, никого больше вокруг не видя. – Всё! С грузчиками рассчитался, коробки свалили в гостиной, договор аренды на свою квартиру закрыл, а ключи твои я тогда у себя остав… - и тут он видит меня.
…С тех пор как Грэг перешел в стажеры, я не видела его таким растерянным и напуганным. Да и Гриса тоже, между нами говоря.
Теперь они двое уставились на меня с совершенно ошарашенными лицами. И мы все молчим.
- Ой… - еле выговаривает Грэг. – Извините… Сара, я не знал, что ты здесь…
Он пулей вылетает в коридор.
А я говорю Гилу вполголоса:
- Вот и ответ на твой вопрос… правда? Это и есть тот, кому ты дорог и нужен?
Голос у меня дрожит. Надо же так глупо ошибиться!
- Прости, Сара, - вдруг говорит Гил. – Я пойду… Он, кажется, перепугался… Но я прошу тебя, – и он берет меня за руку, - прошу тебя – пожалуйста…
Я усмехаюсь. Гил не понимает, что расскажи я кому-то – сама же окажусь в дурацком положении. Столько лет ждать любви от человека, который даже умереть не может спокойно, потому что это сделает больно какому-то Грэгу Сандерсу.
Ну что же: проигрывать надо с достоинством.
Выхожу в коридор, намеренно идя мимо лабы, где сидит этот ушастый сопляк. И вижу, как Гил прямо там обнимает его за плечи, что-то шепча на ухо…
Я подавляю в себе желание вызвать в лабу психиатрическую скорую и выхожу на улицу. Теперь я понимаю, почему Гил в последнее время перестал, как раньше, глупо лезть под пули и ходить на маньяков с голыми руками.
Потому что ему теперь есть для кого жить.
|
