* Название: Мы вечные
* Автор: AlyonaSL
* Бета: ЛаСурс
* E-mail: csi-lv@ya.ru
* Категории: ангст, романс
* Размер: мини
* Фэндом CSI Место преступления Лас-Вегас
* Персонажи и пейринги: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
* Рейтинг: PG-13
* Предупреждения: слэш
* Содержание: "С тех пор, как Грэг стал стажером-криминалистом, внимательней его не найти сотрудника. За всем наблюдает, обо всём спрашивает – мне даже неудобно иногда рядом с ним..."
* Статус: закончен
* Дисклаймер: Все чужое. Моя только любовь. А эпиграфы принадлежат Ольге Громыко и Максиму Леонидову.
МЫ ВЕЧНЫЕ
Нам всё кажется, что мы вечные,
И что время всегда остаётся
Помириться при завтрашней встрече,
Рассказать, что давно уже рвётся,
Позабыть все смешные обиды,
Гордость, мелочность, страх обмануться
И, как в воду, безумно, бесстыдно
С головою в любовь окунуться…
Нам всё кажется, что мы вечные,
И что время всегда остаётся,
Только помни – однажды под вечер
Ты решишься,
А он не вернётся…
Любовь - это не только просыпаться вдвоем;
Любовь значит, что все мы никогда не умрем…
Я пролистывал очередной судебно-медицинский журнал, когда в кабинет заглянула Кэтрин.
- Есть минутка?
- Даже две, - усмехнулся я. – Жду звонка от шерифа. Что-то нужно? Заходи.
Она вошла и прикрыла за собой дверь.
- Послушай, Гил, - Кэт всегда начинала все с места в карьер, - я хочу поговорить с тобой. Насчет Грэга.
У меня в голове словно вспыхнула и замигала красная сигнальная лампочка: "Тревога, тревога!.."
- А почему со мной? – лампочка мигала все сильнее, и я всеми силами пытался не показать Кэтрин своего испуга и растерянности.
- Ты же начальник смены, - с легким удивлением ответила Уиллоуз. – Так вот, значит, ситуация такая…
Я сидел ни жив ни мертв. Господи, когда же я отучусь пугаться на ровном месте? Коллега просто пришла поговорить со мной о сотруднике. Наверное, он опять где-нибудь с перчаткой на голове отжигал и попался в таком виде на глаза директору. Или техники снова жалуются на его громкую музыку. Или по стажерской части что-нибудь упустил… Хотя вот это вряд ли. С тех пор, как Грэг стал стажером-криминалистом, внимательней его не найти сотрудника. За всем наблюдает, обо всём спрашивает – мне даже неудобно иногда рядом с ним. Вдруг увидит. Узнает. Почувствует. Господи боже мой, позору же тогда не оберешься. Шила-то в мешке не утаишь! Сплетен будет на всю лабораторию: "- Вы слышали, Ужасный Гриссом влюбился? - Не может быть! - Серьезно вам говорю, и вы знаете в кого?! – Оооо! Бедная Сара!.."
И так далее, и тому подобное.
- Гил! – оказывается, Кэтрин уже битых пять минут обращается ко мне, а я не слышу. Задумался.
- Гил, ты что? Ты слышишь меня? – она смотрит мне прямо в глаза, слегка прищурившись, а потом произносит:
- Ты бы сделал все-таки операцию, а? Ведь попрут тебя с работы по результатам медкомиссии!
Я невпопад киваю и думаю, что на самом деле, судя по всему, попрут меня гораздо раньше, и совсем по другой причине. Потому что я действительно, господи ты боже мой, влюбился. Слово-то какое. Незнакомое, непривычное, странное. Чужое слово. Но почему-то мне хочется оберегать это от любых глаз – может быть, в первую очередь от своих собственных.
- Так что, Гил, - продолжает Кэтрин как ни в чем не бывало, - что мы будем делать с Сандерсом?..
- Что?
Тревожный сигнал снова запульсировал в мозгу.
- А что с ним?
- Да я тебе рассказывала сейчас, о чем ты думал?! Вчера, пока ты был на конференции, Сандерс поругался с Экли и ушел с работы раньше срока. Вот все бросил и ушел. Говорит: "Пусть меня увольняют, мне все равно!.."
- Погоди, - не поверил я услышанному. – С кем он поругался?
- С Экли, - мне показалось, что в тоне Кэтрин прозвучали ехидство и легкая гордость за Грэга. – Сказал ему в лицо, что Конрад ханжа и ретроград.
- Ого, - произношу я с невольным уважением. Сейчас оно вряд ли может быть неверно истолковано. – Парень дает! А почему вдруг?
Кэтрин слегка замялась.
- Видишь ли, Гил, - сообщила она, понизив голос, - Экли его в раздевалке поймал…
Меня внутри что-то царапнуло. Я мог поклясться, что это было похоже на ревность.
- С кем? – не сдержался я.
- С журналом, - усмехнулась Кэтрин. – С порнографическим. Нашел тоже место - читать такие вещи!
- Что за ерунда, - поразился я. – Да ребята у нас сплошь и рядом в шкафчиках хранят порнографию – так сказать, для переключения после работы! И читают прямо в раздевалке, и еще друг другу показывают…
- Это была другая порнография, Гил, - тихо сказала Кэтрин. – Понимаешь?
- Не понимаю, – ответил я искренне. – Какая другая?..
- Голубая, - произнесла Кэтрин слегка развязно. – Нет, конечно, я подозревала, но... как говорится, пока не пойман – не вор? А если пойман – даже с журналом! – то уже сложнее. Ты же знаешь политику департамента в этом отношении? А Экли – тот вообще за что угодно уцепится, только бы начальству задницу вылизать, прости за невольный каламбур! - Она рассмеялась. – Настучать на сотрудника, тем более на подчиненного – о-о-о, Конрад всегда готов! Небось подкрался незаметненько, как всегда ходит, и...
- Что же Грэг так неосторожно? – вдруг произнес я, сам от себя не ожидая. – Ему что, дома времени мало журналы эти читать?
Кэтрин развела руками. А потом села ко мне чуть ближе и прошептала:
- Он говорит – просто листал в перерыве… мол, красота-эстетика и так далее… Но я думаю, - Кэтрин села еще ближе, - что тут, Гил, все не так просто. Я ведь потом журнал этот у Экли забрала. Там у одной странички уголок загнут... а на страничке фото. Знаешь, совершенно посторонний мужик, но глаза... – Уиллоуз даже слегка покраснела. – Вот убей меня – чем-то на тебя похож!
- Как ты сказала?.. – пробормотал я, ощущая, что губы отказываются произносить что-либо еще. – На меня похож?
- Угу, - Кэтрин сидела уже совсем близко и говорила сдавленным шепотом. – Я давно подозревала, Гил, что мальчик к тебе неравнодушен. Пожалела его еще. А вчера долго тебя не было – с конференцией этой твоей. Он, видать, соскучился…
- Погоди, Кэт, - я провел рукой по вспотевшему лбу. – Ты хочешь сказать, что...
- Браво, Гриссом, - Кэтрин говорила уже в полный голос с и непередаваемой издевкой. – Великий исследователь, знаменитый криминалист - не видит, что у него под самым носом творится!.. Да ты не замечаешь, что ли, что с парнем происходит? Он за тобой хвостом таскается везде! Ты думаешь, ему просто так в лабе не сиделось, что он в стажеры полез?!..
Кэтрин еще долго ехидничала – что я мало того, что глухой, да еще и слепой, что я не вижу очевидных вещей, что она давно заметила, но помалкивала, но раз тут такой пассаж – пререкания сотрудника с начальством, самовольный уход среди рабочего дня и так далее – она обязана была мне доложить. Вот она и докладывает, а теперь ей хотелось бы услышать, что я думаю по этому поводу.
А я хмыкнул про себя: ой, не захотела бы она услышать, что я по этому поводу думаю. Потому что я думал прежде всего о себе – и не самыми приличными словами. А еще о том, что я завтра же - нет, сейчас! – пойду к Экли и скажу, чтобы он прекратил третировать парня. Что надо следовать за свидетельством, и что если Грэг держал в руках какой-то журнал – это еще ни о чем не говорит. Вот я буду читать журнал "Пляж и серфинг" – что, меня сразу пошлют на соревнования по серфингу в Калифорнию?.. Смешно же!
А потом подумал – забавно, что мне именно "Пляж и серфинг" в голову пришел. Я ведь замечал, что Грэг его читает.
Теперь, значит, у него в шкафчике другие журналы завелись.
Когда я улажу проблему с Экли – а я улажу, можете не сомневаться, – пойду к Грэгу. Домой. И скажу ему, что на самом деле ему не надо больше тайком любоваться на фото в журналах, где какой-то чужой мужик – еще не хватало нам чужих мужиков! – похож на меня. Потому что вот он я, реальный, настоящий, пришел к нему. Потому что я его люблю уже второй год, только молчу об этом. Потому что политика департамента. Потому что начальник и подчиненный. Потому что я вообще не умею этого всего – любовь там, морковь, ласковые слова, объятия-поцелуи. Не умею, да, – а куда деваться? Если уж такие дела пошли, то хотя бы с Грэгом надо объясниться наконец. Потому что работа страдает, и вообще.
А самое главное – теперь я достаточно вероятно могу предполагать, что меня не пошлют подальше с моим объяснением. Что хотя бы выслушают. А то и ответят... положительно...
- Ну так что, Гил? – Кэтрин, оказывается, еще здесь. А я и не заметил.
- Я зайду к Экли, поговорю с ним, – отвечаю я так, что у нее не остается никаких сомнений: Конрад все спустит на тормозах. – Грэг завтра придет на работу и все будет, как раньше….
Мельком я подумал, что как раньше, конечно, уже не будет. Если я сегодня скажу мальчику то, что давно хотел сказать - то завтра всё будет уже чуточку по-другому. Но вот остальным это знать совсем не обязательно.
***
Проблему с Экли удалось решить достаточно быстро. Конрад знал в глубине души, что его придирка ни на чем не основана, и побоялся со мной связываться. Проворчал только, чтобы я "получше следил за своими сотрудниками, что они там читают в исследовательских целях", и обещал в департамент не докладывать. Еще бы – я ему посулил в случае доноса такие неприятности, что Конрад предпочел забыть об этом "маленьком инциденте" навсегда.
Что ж, здесь я разобрался. А вот с Грэгом...
Я ведь к нему так и не пошел. Ничего ему не сказал. Думал – успею еще. Почему обязательно сегодня? Можно ведь завтра. Или дня через три. Или через неделю как-нибудь.
Потому что – думал я, поворачивая машину не к дому Грэга, а к своей квартире, - ну скажу я ему, и дальше что? Если действительно и он ко мне… тьфу ты, неравнодушен, то придется начинать какие-то отношения? А вот готов ли я к этому – я еще не знал.
Я точно знал, что могу простоять минут двадцать кряду у стеклянной стены лаборатории, смотря, как он возится со своими пробирками. Сердце мое катилось в пятки при одном только взмахе его неприлично длинных ресниц, похожих на девчоночьи. Когда он улыбался, я чувствовал, что в комнате становится чуточку светлее. Ух, какими словами я, старый циник, научился разговаривать: с ума можно сойти.
Но вот готов ли я к чему-то большему? Не получится ли так, что одиноко страдать по ночам мне удобнее, чем все рассказать? Даже тому человеку, который так по мне соскучился, что начал листать разные журналы прямо на работе. Потому что там какой-то мужик похож на меня.
И что я должен делать теперь? Пригласить этого человека к себе жить? А дальше что? А если нас с ним застукают где-нибудь? Это уже не невинное листание журнальчика. Это обоим в личные файлы по определенной записи – и до свидания. Да и вообще….
Я знал другой частью своего бессознательного, что сейчас всеми силами ищу любые отговорки, чтобы ничего Грэгу не говорить. Да, я любил его. Я хотел его, черт подери! Так, что в последнее время которую ночь не высыпался: сны мне снились совершенно определенного толка, и я не знал, куда от себя-то прятать глаза, когда выплывал из этих снов, потный и задыхающийся. Ну и что? Может, мне удобнее всю жизнь вот так мучиться, чем подходить к нему и говорить какие-то слова – я ведь даже не знаю, какие положено! Всю жизнь я делал то, что умел делать хорошо и даже отлично. А теперь должен приступить к тому, в чем вообще не знаю никаких правил и законов.
Но с другой стороны, это же выигрыш в лотерею: что он тоже…. так же… Что он не покрутит пальцем у виска в ответ. Не назовет извращенцем. А также не станет отводить глаза и говорить "я все понимаю, босс, но у меня уже есть бойфренд".
Так ли часто бывает подобный расклад?
Да это Джек-Пот настоящий, говоря языком Вегаса. Мне повезло, как никому в этом городе не везло никогда.
И может, все-таки сказать? Ведь так тяжело, если честно, в одиночку бороться с этими снами. И так же, как ему нужен настоящий, живой я вместо картинки в журнале – так и мне, черт подери, давно нужен настоящий, живой он вместо этих снов – когда всю ночь четко ощущаешь, что обнимаешь его, а просыпаешься – рядом никого, пустота…. И только трясет тебя всего, а на душе и сладко, и противно, и страшно – оттого, что не знаешь, чем это всё кончится.
А теперь хотя бы в моих силах управлять ситуацией. Так может быть, и…
Да, я ему скажу. Я хоть раз обниму его ночью в реальности – чтобы почувствовать, какая у него гибкая спина с гладкой кожей в темных родинках. Сколько раз я видел это во сне, - не могу больше.
Я непременно ему скажу. Всё скажу.
Но не сейчас.
Завтра. Или послезавтра?
Да, завтра. Завтра непременно.
***
На следующий день я сидел в кабинете и говорил себе: "Вот прямо сегодня и пойду. Ближе к концу работы. Это же так просто – зайти в ДНК-лабораторию, где Грэг торчит с утра, и сказать: "Сандерс, не пойти ли нам перекусить после смены?" Ведь у нас все так ходят завтракать друг с другом, и ничего вроде в этом нет особенного. Мы просто посидим в ближайшей кафешке, съедим по омлету - или что у них там будет еще? Выпьем кофе, заведем разговор о разных его сортах, а потом Грэг сморщит нос и скажет – "Да разве это кофе, вот у меня дома…" И я подхвачу: "А поедем к тебе домой?" Или ко мне – как уж получится. И вот там, без свидетелей, я всё ему наконец скажу. То, что я старый влюбленный кретин. То, что от одного его взгляда у меня поднимается давление. То, что я его хочу, в конце концов! И очень надеюсь, что он не сильно этому удивится".
Я глубоко вдохнул, словно собирался прыгать с высоченного обрыва в озеро Мид. Что за глупое сравнение: никогда не прыгал с обрыва ни в какое озеро!
Ну, значит, решено. Сегодня. После смены.
…В следующую секунду где-то что-то грохнуло, вроде бы зазвенели стекла, и мне показалось, что весь кабинет тряхнуло. А потом распахнулась дверь, и влетела взлохмаченная Кэтрин:
- Гил! Скорей! ДНК-лаба горит!!!
Я не вышел и даже не выскочил – вылетел в коридор. Там в клубах дыма уже бегали сотрудники, кто-то кричал то ли в телефон, то ли в рацию, вызывая пожарных и Скорую. Мелькали лица: Джекки со ссадиной на лбу, Арчи с рассеченным носом…
А посреди коридора в куче битого стекла лежал Грэг. Лицом вниз.
Словно мы не в лаборатории, а на месте преступления.
Я стоял, не в силах двинуться, и смотрел на него.
Чертовы стеклянные стены. Я так радовался в глубине души, что могу видеть, как Грэг работает. Могу смотреть на него, не вызывая ничьих подозрений. А теперь он разнес собой это стекло, и оно как зубами вгрызлось ему в кожу. Да к тому же огонь догнал его по пути. Я много повидал разных сцен преступления, но сейчас я просто не мог смотреть на то, что осталось от его спины.
- С дороги!..
Это подошли парамедики, чтобы отвезти Грэга в больницу. Я шел за его носилками, словно привязанный, до самой кареты Скорой. Шел и говорил про себя то, чего не успел сказать. То, что собирался сказать вчера. Позавчера. Месяц назад. Полгода назад…
Неужели я не знал, что мы не вечные?..
А когда закрылись двери и Скорая уехала, упрекнул сам себя: "Вот тебе и "завтра обязательно", старый дурак".
Я работаю в криминалистике много лет, и считаю, что эта работа многому меня научила. Но почему же я не вспомнил, что иногда завтра может не наступить, особенно на нашей работе? И что есть вещи, которые никак нельзя откладывать даже на пять минут, не то, что на завтра?
"Если он выживет, - сказал я себе, вздрагивая и мысленно плюя через плечо, - я скажу ему всё. Сразу же. Потому что больше просто нельзя ждать".
Я не знал тогда, что поеду к Грэгу в больницу на следующий же день. Что прорвусь к нему в палату, несмотря на то, что молоденькая медсестра смешно раскинет руки, пытаясь преградить мне путь: "Туда нельзя!" – но я в ответ напущу на себя жутко серьезный вид, размахивая своим бейджем: "Криминалистическая лаборатория!" Что я неприлично злоупотреблю своим служебным положением, чтобы только увидеть его. Узнать, что он жив.
И что я скажу ему всё, что хотел, прямо у его кровати – несмотря на то, что он будет лежать в беспамятстве, наколотый обезболивающими. Потому что мне будет необходимо срочно ему про всё рассказать. Не откладывая больше ни на минуту. Именно потому, что мы – не вечные. И уж кто-кто, а я со своим опытом работы должен хорошо это знать.
***
Через месяц
Ровно в три часа дня я приподнялся в кровати на локте, посмотрел на спящего Грэга и осторожно поцеловал его в прикрытый левый глаз.
Глаз медленно открылся:
- А-а?
- Доброе утро, - сказал я, подмигивая. – Есть будешь?
- Яичницу? Подгоревшую?
- А другой нет, – развел я руками, делая шутливо-виноватое лицо.
- Буду, - так же притворно вздохнул Грэг. – Что ж делать-то?..
Мы, не сговариваясь, фыркнули.
- Ну вставай, я тебе помогу...
…Есть вещи, которые действительно нельзя откладывать ни на день, ни на минуту. Потому что можно кое-что потерять безвозвратно. Я бережно обхватываю Грэга за плечи и думаю: теперь мне уже никогда не узнать, какая теплая и гладкая кожа была у него на спине. Сколько родинок было на ней, и где. Теперь на этом месте – сплошные шрамы. От ожогов, от порезов стеклом – неровные, жутко-багрового цвета. Я самолично вчера растирал их какой-то вонючей лечебной дрянью.
Но в конце концов, это меня не пугает. Зато я не потерял главного. У меня осталось выражение его глаз – когда он открыл их тогда, на больничной кровати, выплывая из лекарственного забытья – и увидел, что я стою рядом. Когда он услышал хотя бы частично то, что я ему говорил все это время – не имея сил остановиться. Как он тогда смотрел на меня – словно не мог поверить, что это не сон, не галлюцинация. Что это вправду настоящий, реальный, живой я. И всё, что он сейчас слышит – это тоже на самом деле.
У меня осталась тихая радость от того, что я просыпаюсь – и вижу, что мне самому это все не снится. Что реальный, настоящий и самое главное – живой Грэг лежит рядом со мной в моей постели, устроившись головой у меня на плече, а я осторожно слежу, чтобы ненароком своими объятиями не задеть его спину. В конце концов, ожоги и порезы заживут, и вот тогда я обхвачу его так, как давно хотел. И всё остальное, что хотел, выполню тоже.
А еще я действительно сделаю операцию по поводу слуха. Не откладывая. Чтобы не потерять еще и того, как Грэг будет негромко постанывать и что-то бессвязно шептать мне в то время, когда я наконец претворю в реальность все, что видел в тех своих прошлых снах.
- …Гил! Эй, ну что там с яичницей?
- А-а, идем. Я просто задумался…
- Невероятно, - этот нахал прижимается ко мне и хихикает, - ты все время думаешь. Хотел бы я знать, о чем!
- Я тебе расскажу. Но сначала яичница. Или прямо сейчас рассказать?
- Нее, сначала яичница, - Грэг с моей помощью вылезает из постели, и мы тащимся на кухню.
В общем верно: еда – тоже вещь, которую сложно откладывать. Особенно для такого мальчишки, как Грэг.
- А знаешь, какая смешная физиономия была тогда у Экли, - тараторит он за столом, размахивая вилкой. – Я сразу даже никак понять не мог, чего он на меня так уставился?
- Может, он тоже хотел этот твой журнал почитать? – глубокомысленно замечаю я.
- Перестань, Гил! Я сейчас от смеха умру!..
И тут я придвинулся ближе и взял Грэга за руку. А потом неожиданно для самого себя произнес:
- Да ты что. Мы с тобой теперь никогда не умрем. Мы же теперь вечные…
И долго-долго – минуты две – смотрел, как он улыбается мне в ответ.
|
