Светлана и Антон. Москва, лето 2006
– Света, можешь радоваться! Подписал нам Гесер отпуск! Обоим! Перекосился, правда, при этом страшно, но отказывать неудобно было – медовый месяц всё-таки…
– Ура, – Светлана улыбнулась, может, чуть сдержаннее, чем ей бы хотелось. Они с Антоном стояли у окна в коридоре Горсвета, и мимо то и дело сновали сотрудники Ночного Дозора. Великая волшебница спросила приглушённо: – Ну и куда же мы поедем в свадебное путешествие?
– В Саратов, – решительно сказал Городецкий. – На мою малую Родину.
– У-у, а я на море хотела… Сто лет не была…
– Свет, ну прости, пожалуйста! Я к родителям глаз не казал с тех пор, как меня инициировали! Конечно, кто ж мне виноват, да и они сюда приезжали… А с другой стороны – тебе-то кто мешал ехать на юг?
– Он ещё спрашивает! Ты что, не понимаешь, Тошка, – мне хотелось попасть туда с тобой…
– Вот мне тоже хочется попасть с тобой… туда, в Саратов! Один я туда ехать не мог… Ну Светик, ну мы не на весь отпуск – на неделю, много на две… А потом будет тебе и море, и всё, что захочешь! Всё равно надо тебя предкам предъявлять!
– Это да… Но всё-таки я чего-то не понимаю… Что у тебя за жуткие отношения с родителями? Ты их боишься как будто бы, маму особенно… А ведь она тебя на свет родила…
– Знаешь, моя матушка держится того мнения, что лучше бы она этого не делала! И что я самим фактом своего появления на свет ухитрился достать решительно всех! – видимо, для Городецкого это была больная тема. Он сам не замечал, что говорит всё громче и громче.
Светлана приложила палец к губам:
– Всё и впрямь так ужасно? Ты рассказывай, Антош, рассказывай, только тихо…
– А, пусть весь Дозор знает! – он махнул рукой, но всё же сбавил тон. И, наклонившись к Свете, стал выкладывать: – Во-первых, мать хотела девочку, а родился я. Во-вторых, если её послушать – то всю дорогу я не желал ни есть, ни спать как положено, только вопил на весь город и всячески безобразничал. Сколько себя помню – вечно я у неё стоял в углу. Когда из дому не удавалось удрать.
– Кошмар какой! – мысленно Светлана разделила всё услышанное на семнадцать, но менее страшно ей от этого не стало. – А папа твой?..
– Мой папа – это отдельная песня. Не знаю, видела ты этот «Ералаш», нет ли, но – мой папа лишний человек, родился в пресном водоёме, где обитают ракообразные, рыбы и моллюски. Профессия у него отпетая – амёб считать, как говорится. Но он к этому очень серьёзно относится. А вот о том, что у него сын есть, предпочитает вспоминать по большим праздникам. Или на работе в курилке хвастаться. Его участие в моём воспитании ограничилось чуть ли не тем, что он мне имя придумал, аккурат обчитавшись «Трудно быть богом». Даже мать тогда сказала, что неужели же он мне такой судьбы желает? А потом добавила, ладно, мол, будем считать, что в честь Макаренко.
– Она у тебя ещё и педагог?
– Не совсем, она в роддоме работает. Детской сестрой. То есть до недавнего времени работала, на пенсию вот вышла. Её излюбленная фраза, которую я от неё постоянно слышал, была: «Там такие маленькие масявочки – а ты что?!» Я всю дорогу только и гадал: а «что» я?! Чего она от меня хочет, в конце-то концов? Чему-то там я должен был соответствовать – и не соответствовал…
– Мой сладкий, – Света шмыгнула носом, – тебя что же, вообще никто никогда не жалел? – уже не заботясь о том, что их могут увидеть, она обняла мужа за шею.
Городецкий совсем по-щенячьи ткнулся носом куда-то за ухо жене и замер так на пару минут. Потом снова поднял голову и ответил:
– Ну почти… Тётка Тася могла пожалеть, это материна старшая сестра. Она бестолковая, конечно, но добрая, и её тоже все шпыняют, что она не оправдала каких-то там надежд… А она просто очень больной человек, после несчастного случая, потому, естественно, старая дева… Ещё Кристина есть, она тоже моя тётка и тоже по матери, но старше меня всего на пять лет. Мы с ней раньше достаточно близко дружили, где-то до моих четырнадцати… А потом она вдруг объявила, что ей девчонки нравятся! Сбежала из дому, напоказ так, потом обнаружилась в Москве. Ухитрилась поступить на поэтический семинар в Литературный институт имени Горького. Мы с ней перезваниваемся, но нечасто… Вот такой мы, Света, паноптикум – Городецкие-Пироговы.
– Ой-ой… Антон, тебе не кажется, что с вас со всех надо снимать родовое проклятие?
– Светка, ты золото! Ты думаешь, я зачем весь этот разговор затеял? Там у нас в Саратове, аккурат рядом с нашим домом, есть одно странное место. Овраг. Я там в детстве прятался от этой жизни, Кристина тоже… Тётка Таисья говорила, что и мать моя туда ходила… Собственно, они с отцом там меня и нашли в капусте.
– В каком смысле в капусте? Ты им что, неродной?
– Да нет… Я… как сказать… последствие ночи на лоне природы, вот. Так я к чему начал-то: место странное, и я не могу понять, какая сила там властвует. Любит меня эта сила или нет и если любит, то зачем. Потому что, повторяю, после инициации я там не был. Мне было, извини за выражение, стрёмно. И своим на глаза соваться лишний раз не хотелось, и боялся я в этом овраге увидеть что-то такое… ну… чего лучше не знать и с чем не справлюсь. А теперь у меня есть ты…
– И меня, всю такую Великую, можно бросить грудью на амбразуру.
– Светик, ну я идиот, я всё время говорю не то, что хочу…
– Да нет, ты именно тем и хорош, Антошка, что ляпаешь всё как есть. Оказывается, мы туда работать едем. Гесер в курсе?
– Свет упаси, он даже и не в теме! То есть если и в теме, то не от меня! Другое дело, что кое-какой работы он от нас всё-таки ждёт. Даром, что ли, они с Ольгой маялись, переписывая твою Книгу Судьбы? Но мою-то Книгу никто не трогал, потому что всем на меня наплевать, кроме тебя, Светик. А я лично сам от себя считаю, что с моей кошмарной генетикой нечего и надеяться дать жизнь нормальному Светлому ребёнку… А тем более такой Абсолютной Светлой, которую от нас с тобой ждут.
– И как я тебя, Тошка, не прибила ещё?! Лично я сама от себя просто хочу от тебя ребёнка! И мне всё равно, каким он будет – Светлым, Тёмным или обычным! И я не считаю, что кому-то что-то должна, я не просила надо мной экспериментировать! Поэтому если я и соглашаюсь на твоё безобразное предложение – то исключительно потому, что мне жалко всю вашу патологическую семейку. Может, то, что сидит в овраге, и впрямь меня испугается? – Светлана нервно рассмеялась и чмокнула мужа в нос.
– Не стою я тебя, Света, и не знаю, как благодарить! Может, ты ещё моим понравишься, даже наверное понравишься! А то Петрову они мне до сих пор простить не могут…
– А ты её возил? Показывал?
– А как же. Она им дико не понравилась, только потом они ещё хуже меня ругали, что я опять один…
– Ну я их, с одной стороны, могу понять, они небось внуков хотят, а про Егора они не знают же?
– Ещё бы они знали про Егора.
– Да уж… Ладно, родим мы им внучку, и всё будет хорошо! Только вот что касается проклятия – интересно, насколько глубоко в прошлое придётся копать?
– Мне кажется – начинать надо с того, как попали в аварию дед с бабушкой и тётка Тася… Это было перед свадьбой моих родителей. И вроде бы это первая беда, которая обрушилась на Пироговых. По Городецким там вообще, насколько я знаю, тишь да гладь…
Завулон и сёстры Пироговы. Москва – Саратов, весна 1970
– Шеф, Саратов на проводе.
– Да, слушаю, – сказал в телефонную трубку шеф московского Дневного Дозора. – Что ты хотел, Серотамниус?
– Здравствуй, Артур, – начальник Дозора саратовского пытался хоть немного потеснить фамильярность из важного разговора. – Мои подчинённые смотрели линии вероятности и выявили Узел Судьбы. Запутанный такой и серьёзного размера. Их там три сестры. Тася, Люся и Кристина Пироговы.
– Сам ты Тася. Потенциальные способности?
– Никаких. Но огромная вероятность родить Иного. Сильного Иного. У любой из них. Или у всех трёх, но тогда и Сила делится на троих. Так я вот тут подумал: если бы только у одной – то может получиться… получиться… то, чего мы ждём уже тысячу лет!
– Лично ты ждёшь существенно меньше, и вообще не умничай. Сколько лет девицам?
– Таисии двадцать три, Людмиле девятнадцать, Кристине всего четыре, но она из всех самая многообещающая.
– Чем занимаются?
– Старшая работает машинисткой в жилконторе, поклонников у неё нет и никогда не было. Вторая учится в медучилище, за ней ходит некий Сергей Городецкий двадцати пяти лет, молодой специалист, биолог, магический потенциал нулевой. Пока Людмила держит его на расстоянии.
– Понял тебя. Держи ситуацию под контролем. Отвлеки чем-нибудь Ночной Дозор. Денька через два приеду в ваши края на смотрины.
* * *
Тася Пирогова скучала в своей конторе, глаза сами закрывались над справками и выписками. Здесь один день был похож на другой, и ничего интересного не предстояло… Жизнь – болото, сестра – вредина, хотя она-то, Тася, ей как вторая мать. Впрочем, Люську тоже можно понять: раньше она была в семье принцессой, а теперь вот Криська родилась, свалилась на родителей, как нежданный подарок судьбы, и всё теперь ей, мелкой, достаётся… Тася была не в претензии, она давно привыкла к тому, что она – старшая, за всех отвечает и обязанностей у неё гораздо больше, нежели прав… А всё-таки так хотелось ласкового слова, а не постоянных придирок и ворчания на тему: почему не поступила в институт и когда ты наконец выйдешь замуж? Да потому и не поступила, что не потянула бы сразу институт и Кристину при пожилых родителях, а замуж – куда ей замуж с её-то внешностью… Да и уйди Тася из родительского дома – пропадут же без неё, все как есть пропадут!
Мысли текли ленивым потоком где-то на дне сознания, руки перекладывали никому не нужные бумажки. Девушка давно уже научилась впечатывать имена, адреса и прочее механически, вслепую и без ошибок. Работы было много, но зато не дёргали, как тёток в окошках, к которым вечно стояла очередь и которые до посинения пальцев заполняли бланки от руки… Тася ведала сводной документацией по прописке-выписке и прочим перипетиям жильцов своего родного микрорайона…
И вдруг, нежданно-негаданно, кому-то понадобилась машинистка Пирогова и её бумаги. Дверь в комнату скрипнула, внутрь заглянул худой моложавый мужчина:
– Таисия Петровна? Отлично выглядите. Не будете ли вы так любезны мне помочь?
– Проходите, – смущённо сказала Тася.
Посетитель остановился прямо перед её столом. Девушка встретилась с незнакомцем взглядом. Успела приметить, что глаза у него тёмно-серые, глубокие и словно бы без блеска. «Мокрый асфальт, когда нет солнца и фонарей», – поэтически подумала Тася, отводя взгляд.
– Мне сказали, что у вас можно узнать сразу все данные на любую семью… – снова заговорил незнакомец. – Ну, собственно, мне-то нужно только о Пироговых… Я их адрес потерял после того, как они переехали.
– Ой, а мы никуда не переезжали… Мы всю жизнь над оврагом живём… – ляпнула девушка и тут же спохватилась: – Ой, а вы кто?
Посетитель протянул ей удостоверение, от одного вида которого машинистке стало нехорошо. Даром что на самом деле это был всего лишь читательский билет в московскую библиотеку иностранной литературы. Умело наложенные чары личины заставляли простушку Тасю видеть текст вроде: «Специальная полномочная комиссия по проверке надзора за особо важными преступниками». Под фотографией незнакомца значилась непроизносимая фамилия с окончанием на «штейн» и имя – Артур. Отчества девушка уже не разглядела.
– Ой, а что мы натворили? – спросила она испуганно.
– Может быть, и ничего. Может быть, это другие Пироговы. Вы не будете так любезны дать данные по всем лицам с такой фамилией?
– В нашем микрорайоне мы вроде одни… – Тася полезла развязывать пухлую картонную папку. – Ой, нет, есть однофамильцы… Вот, держите, – она протянула Артуру несколько листочков. Тот внимательно изучил написанное и сказал:
– Всё хорошо, все эти люди чисты перед законом. Те, которые мне нужны, живут, наверное, не в этой части города. Извините за беспокойство.
– Что вы, вы мне нисколько не помешали…
– Рад слышать. И ещё более рад, что досадная ошибка помогла мне познакомиться с такой очаровательной девушкой.
– Да вы что? – Тася залилась краской. – Корова я толстая – и больше ничего.
– Не надо так говорить… – Завулон даже почти не кривил душой. Конечно, девица была не в его вкусе, но если её приодеть и сделать стрижку поприличнее – она вовсе не смотрелась бы коровой. Она вся дышала чистотой, здоровьем и близостью к природе. Даже несмотря на усталость и конторскую пыль. И глаза у Таисии были интересные – странная, пульсирующая смесь карего и зелёного…
Силой своего взгляда шеф Дневного Дозора заставил Тасю посмотреть на него. Передавал ей то, что думал и что не хотел облекать в слова: девочка, ты вполне даже можешь нравиться, только поверь в себя… И сказал вслух ещё только пару фраз:
– Всё у вас будет хорошо, Тая… Таис. И я надеюсь, что это не последняя наша встреча.
С этими словами Артур вышел из комнаты, оставив бедную девушку в полном смятении.
Городецкие-Пироговы. Москва-Саратов, лето 2006
До Кристины Антон дозвонился не сразу. Да и занялся этим только по настоянию Светланы, которая хотела собрать всех проклятых под родительским кровом.
– Ну ты, Тейдзё Утена, до тебя – как до Кремля!
– А ты реже звони… Что могло от меня понадобиться нашему высокообразованному аварийщику?
– Да мы тут в Саратов собрались с новоиспечённой мадам Городецкой… Не хочешь присоединиться?
– Во-первых, Антоха, ты поросёнок. Какого лешего на свадьбу не позвал?
– Крись, я никого не звал, ты же в курсе! Мы в «Горсвете» посидели немножко и опять поехали провода чинить. Так что по полной отмечать будем в Саратове, и вот туда-то я тебя приглашаю! Ты когда там последний раз была?
– Да тогда, когда и уехала… Ладно, Антошка, тебе крупно повезло, что в моих делах сейчас затишье, одну рукопись сдала, к другой ещё не приступала… Пожалуй, надо и впрямь смотаться на землю предков, развеяться…
…Кристина оказалась длинной, тонкой и не очень складной. Свете при взгляде на неё подумалось: вид у новой родственницы такой, словно хорошенькую фарфоровую куклу превратили вдруг в деревянную и ещё кое-где резко и неточно обтесали. Волосы у неё были тусклые, какого-то мышиного цвета, а Кристина их ещё и не заплетала и не подбирала, и они развевались по ветру длинными и неопрятными прядями. И глаза были неопределённого колера, которому лучше всего подошло бы название «болотный». Городецкий отметил про себя, что на фоне его красавицы жены, у которой «всё что надо на своём месте отросло», тётка-сестрица смотрится окончательной «селёдкой». Правда, чего у Криськи не отнимешь – так это того, что ей удалось не постареть, не высохнуть и до сих пор смотреться почти старшеклассницей…
Светлана украдкой сравнивала ауры – мужа и его родственницы. Видно было мало что общего – всё-таки Антон был Иным, а Кристина – обычным человеком, и это путало всю картину. Просматривались только какие-то нити, связывающие этих двоих и некогда повлиявшие на их судьбы… Света вздохнула и решила отложить свои изыскания до места происшествия.
…В поезде, пока Городецкий уходил курить в тамбур, Кристина доверительно сплетничала невестке:
– Тебе Антоха про овраг рассказывал? Лазить туда не советую. Про Люську, про свекровь твою, из-за того, что часто туда ходила, полгорода судачило, что она Антона нагуляла. Потом, правда, они заткнулись, потому что стало видно, что он на свёкра твоего здорово похож, на Сергея Владимировича. Я хоть маленькая была, но помню, на улице же слышишь это всё, а объяснений я у Таси просила. Она не раз и мне, и Антошке говорила: не ходите туда! Только мы не слушались. Он оттуда вообще не вылезал, я… ну тоже наведывалась. Придёшь, ляжешь на траву – там почему-то всегда земля тёплая! – смотришь в небо и думаешь о своих проблемах… Мы там играли, секретничали, ценности всякие прятали – там было наше царство, хотя я там чувствовала себя всё-таки в гостях. Ну и не заметили мы, как выросли… И доигрались. Хочешь ругай меня, Светка, хочешь нет, но расскажу как было. Да не делай ты таких глаз, всё не так ужасно, как ты подумала! Мужу твоему было четырнадцать, мне девятнадцать, ну и вздумалось мне смеха ради поучить его целоваться… Он, бедный, ничего не понял, забоялся и убежал от меня. А я задремала прямо в овраге, на солнышке, и проснулась потом с чёткой мыслью: ни один парень на свете мне не мил и мой удел – любить девчонок! Так до сих пор с этой тропы и не сошла… Так что отсядь ты от меня, Светка, я не хочу охотиться в заповеднике! А ты такая красивая, что тебе, наверное, жить на свете тяжело…
– Надеюсь, что не настолько… Спасибо, Кристина, что рассказала мне всё, мне стоит это знать!
* * *
На первый взгляд Светлане показалось, что Антон – действительно копия своего отца. Правда, Сергей Владимирович был пониже ростом и постоянно носил очки… А потом Света увидела свекровь. Людмила Петровна в свои пятьдесят пять держалась очень прямо, волосы у неё были светло-русые, седина в них почти незаметна, коса толстая, как у девчонки, а глаза удивительные – цвета старой бирюзы. И всё-таки сразу было видно, что Антошка обязан жизнью именно ей. Мать и сын совершенно одинаково щурились и хмурились – да, наверное, и улыбались бы, если бы Людмила Петровна умела улыбаться… Гостей она встретила без всякой видимой радости. Вот Таисия Петровна, круглая, как колобок, и неловко припадающая на больную ногу, кинулась целоваться и к младшей сестричке, и к племяннику, и к его супруге. Городецкий-Иной со щемящим чувством отметил про себя, как сдала за эти годы тётя Тася… Светлана постаралась запомнить ауру этой недалёкой и доброй женщины – по сути уже старушки… Но, опять же, пока Великая Светлая сама не побывала в овраге – судить о чём-то было преждевременно.
А потом все сидели за ужином, и разговор шёл меж ними тяжёлый, и чувствовалось, что все эти фразы звучали уже не по одному разу…
Сергей Владимирович. Ну и как там твои провода, Антон свет Сергеевич? Я вот никак не могу понять: зачем было заканчивать чуть ли не с отличием МВТУ имени Баумана, чтобы потом работать в аварийной бригаде?
Антон. Папа, я тебе уже сто раз объяснял, что, во-первых, я работаю программистом, то есть строго по специальности, а на аварийке езжу только от случая к случаю. А во-вторых, электрик в Москве получает существенно больше, чем биолог в Саратове.
Людмила Петровна. Всё бы вам, молодым, только деньги и деньги… Вон Кристина тоже, поехала покорять Москву, единственный в мире институт закончила, могла бы стать большим поэтом и «глаголом жечь сердца людей», а вместо того пишет дрянные детективы в мягких обложках…
Кристина. Зато меня по телевизору показывают! А деньги я, между прочим, при первой возможности вам посылаю, а не на пятую шубу коплю!
Антон. Между прочим, я тоже.
Кристина. А тебе шуба тем более ни к чему.
Таисия Петровна. А мне нравится, как Крися пишет! И интересно, и для души что-то есть, и для ума…
Людмила Петровна. Вот для таких, как ты, Тася, она и кропает! Ну что одна, что вторая – ни семей, ни детей, только небо коптите! Вот у меня на работе каждый день…
ПОНРАВИЛОСЬ?КАЧАЙ ПРОДУ! |
