Пролог
Каблук подломился совершенно внезапно. Туфли были, как водится, почти новыми и купленными за бешеные деньги на распродаже в бутике Прада на которую она своевременно попала только по предварительному сговору со знакомым менеджером. Марина только успела выставить вперёд руки, иначе бы рухнула прямо на грязный московский асфальт лицом, под ноги прохожим. Последняя мысль, мелькнувшая у нее в голове, была о том, что любое мошенничество наказуемо, и она расстелившаяся на асфальте была тому лучшим доказательством.
Впрочем, то, что она успела предпринять, уберегло от травм, но одежду всё равно не спасло. Она сидела в луже. В самом прямом смысле этого слова. Лужа осталась от вчерашнего дождя. Сумочка вылетела из рук, и все необходимые мелочи разлетелись вокруг. Прохожие равнодушно обходили сидящую на асфальте девушку, никак не пробуя помочь или даже просто спросить, не нужна ли ей помощь. Какая-то старуха покосилась на неё и прошипела: «Напилась! Вот она, молодёжь-то! Бесстыдники!»
Прошло уже минут десять, а Марина всё сидела в каком-то оцепенении, глядя на медленно расплывающуюся дырку на колготках... Да и куда теперь было идти-то? Бесполезно! С этаким чучелом ни один работодатель не захочет беседовать!
Ну что за день? С самого утра ничего не ладится! Сначала проспала, потом едва не вылила на себя кипяток из чайника, потом поругалась с матерью. Ворчание было по поводу «когда же ты, наконец, начнёшь работать? Сколько денег в твою учёбу мы с отцом вбухали, а толку?». Терпеть такие разговоры уже не оставалось сил, хотя стоимость оконченных ею курсов секретаря-референта несопоставима со стоимостью обучения в инязе, куда она мечтала поступить… Вот цирк был бы, окончи она иняз на платном отделении, и не найди работу! «Предки» бы от злости кухонный стол сгрызли, вместе с клеенкой и поставленной на него хлебницей, а потом плавно переключились бы на коврик в прихожей! Отец хорошо зарабатывает, у него свой бизнес, но они с матерью оба скуповаты… Если не сказать больше… и больше… и еще много, много больше, а если уж совсем честно, то просто настоящие жмоты.
Марина собрала разлетевшиеся вещи и кое-как запихала их на место в сумочку. Попробовала сделать шаг и убедилась, что идти в испорченных туфлях невозможно. И босиком это… того… несподручно как-то, не поймут…
Народ куда-то схлынул, только неподалёку остановилась на светофоре шикарная чёрная BMW. Марину вид машины разозлил… «Козёл», – подумала она об её обладателе. И впрямь, сидит в своей «тачке» в тепле и комфорте, а она вымокла до нитки, собеседование не состоится… И вообще всё плохо, всё хуже некуда!
Девушка, хромая, сошла с дороги, свернула в какой-то дворик, села там на скамейку. И расплакалась… Вообще-то, истеричкой она не была, наоборот всегда старалась держать любые эмоции в себе. Но сейчас злоба и отчаяние переполняли до краёв.
— Как мне всё надоело! Достало! Будь оно всё проклято! – заорала Марина, совершенно не владея собой.
— Ай-яй-яй, – послышался приятный мужской голос. – Деточка, вы бы такими словами поменьше разбрасывались. Последствия могут быть самые печальные.
Марина подняла голову. Во дворе припарковался давешний BMW, и, судя по всему, это его владелец стоял сейчас около лавочки, обращаясь к ней весьма скорбным тоном…
Худой, высокий, щёки впалые, чёрные волосы подстрижены коротко, почти как у военных. Впрочем, на висках уже пробивается едва заметная седина… На вид ровесник отца, чуть побольше сорока… Большие серые глаза с самым странным выражени-ем, которое ей доводилось видеть за свою девятнадцатилетнюю жизнь: смесь чудовищного цинизма и непонятной печали, с какой то почти житейской мудростью. Одет мужик на вид просто, но это явно та простота, за которой стоят большие деньги: чёрный костюм отличного качества, и кроя, в котором угадывалась рука именитого кутюрье, серая шелковая рубашка, модного нынче стального оттенка, а ботинки при желании можно вместо зеркала использовать.
— Ну? – не отставал мужик. – Что вас заставило проклинать всё и вся, деточка?
Марина хотела на него наорать, особенно за «деточку», послать, куда подальше, а если уж совсем честно, то в такие дали, которые обладателю вычурной иномарки только снились, но взгляд серых глаз затягивал, как омут, и советовал воздержаться от такого опрометчивого поступка. И она, хлюпая носом, рассказала ему причину.
— Дайте посмотреть… – тихо попросил человек, и она, как будто под гипнозом, протянула ему туфлю.
— Ох, и мнительная молодёжь пошла, – проворчал мужик через пару минут, возвращая Марине туфлю. – Зацепили за что-то каблуком, и подумали, что сломали?
Туфля была целая. Как новенькая!
Марина ошалело поморгала… У неё что, «крыша едет»? Безнадёжно испорченная туфля так и осталась целой.
— Как вы это сделали? Она же напрочь сломана!
— Что я сделал? Говорю же, цела ваша туфля, задели вы ею за что-то и сразу в панику!
Марина уже не знала, чему и кому следует верить, мужику или себе.
Внезапно он протянул руку, и быстрым, почти незаметным движением коснулся её щеки, провёл по ней пальцами…
— Мне пора. И вы, приводите себя в порядок, и ступайте на своё собеседование, может, ещё успеете…
— Бесполезно, я уже безнадёжно опоздала… – неожиданная ласка почти вернула ей нормальное расположение духа
— Ох, люди… Держите вот, а то без сожаления не взглянешь, честное слово!
Мужик порылся в карманах, вытащил упаковку бумажных носовых платков, и протянул ошеломлённой Маринке. Потом быстрым шагом двинулся к дому и скрылся в одном из подъездов, Марина даже не заметила, в каком именно…
Макияж, конечно, весь размазался, и растёкся. Пригодились подаренные платочки. Хорошо ещё бутылка минералки початая была в сумке. Она умылась, спрятала в сумку оставшиеся салфетки, заклеила лаком колготки и опустила пониже и без того излишне консервативную юбку... Посмотрела на окна дома, словно надеялась, что выглянет её нежданный спаситель. Интересно, кто он? На вид бизнесмен, политик, продюсер, в общем, шишка в любой среде, где крутятся деньги, причем, немалые. И даже не средней этот круг руки, а куда как повыше, и выше и еще выше вплоть до пентхаусов небоскребов торгующих всеми видами топлива компаний. Впрочем, тут она, пожалуй, перегнула. Солидного вида «шкафов» ее радар поблизости не засек.
И что всё-таки было с туфлей? Действительно она была сломана? Но тогда как он её починил? И это странное выражение «Ох, люди». А сам он кто? Андроид? Инопланетянин? Или просто существо из неклассифицируемых. А что есть и такие, например алкаш дядя Федя из первого подъезда, у которого по вторникам после второй бутылки плановый выход в астрал для общения с Гоголем. Девушка устало вздохнула, и направилась к метро.
***
…Завулон выключил ноутбук, поморгал, расслабляя глаза, помассировал виски, отгоняя усталость, и потянулся к стоящей в кабинете кофеварке. Хихикнул, вспомнив мокрую, растрёпанную, зарёванную девчонку, которая сидела на скамейке перед офисом Дневного Дозора. Приделать на место оторванный каблук было такой мелочью, что и вспоминать не стоило. По уровням магии это едва даже на шестой тянуло. Девчонка из тех, кого принято называть «серыми мышками», невзрачная, затюканная… И нервишки явно не в порядке, раз весь мир проклинать вздумала… Он на пару минут нырнул в сумрак, и с лёгкостью разглядел отпечаток ауры. Ему бы не составило труда считать отпечаток и через неделю после этих событий…
Тьма! Да тут явные задатки Иной! Как же это он проморгал-то? Впрочем, он спешил, и не до того ему было, чтоб на всех встречных глядеть через сумрак.
«Сам заметил, сам и воспитаю – хмыкнул шеф Тёмных. И тут не до слащавых, утомительных и медленных в своем щадящем несовершенстве методов Светлых. Спешить мы не станем, и сделаем-ка мы вот что… Ведь в итоге на каждую серую мышку находится своя кошка».
Глава 1.
Примерно через неделю после странного происшествия со своей обувью Марина вернулась домой с очередного неудачного собеседования. Как только она закрыла за собой дверь, её сразу окликнула мать.
— Этот твой звонил, – сказала она. Марининого парня она недолюбливала.
— Спасибо, мам. Что он хотел?
— Будет тебя ждать, как и всегда, в кафе на углу. Ох, Мариша, и что ты в нём нашла? – привычно заворчала мать. – Тебе уж без двух месяцев двадцать, я в это время полтора года как уже замужем была, тебя нянчила… А внуков я не дождусь, наверное, – мать всхлипнула…
— Всё будет хорошо, мам… Я побежала!
—Так и пойдёшь в штанах? Хоть бы платье надела!
***
…Боже, за что? Лучше бы она вообще не ходила на это свидание! Началось всё просто прекрасно, они попили кофе, Андрей рассказал ей о своих институтских заморочках, спросил как у неё с поисками работы. Но потом… На него снова накатил беспричинный приступ ревности. Он обвинял её, что она, якобы, встречается с его приятелем, что их видели вместе…
Выслушивать этот бред ей быстро надоело. Она развернулась и ушла, заметив краем глаза, что к беснующемуся Андрею подошли охранники.
…Родители смотрели телевизор в гостиной, и не услышали, как она вернулась… Разбирая на письменном столе, заметила салфетки, подаренные тем незнакомцем… Они почти всю неделю постоянно попадались ей на глаза. Взяв их в руки, вспомнила эти цинично-печальные серые глаза… Внезапно в голове почему-то всё затуманилось, исчезли абсолютно все мысли, кроме одной: «я должна идти». Марина попробовала отогнать бредовые мысли, но бесполезно. Её что-то влекло, тянуло прочь из дома… Стало труднее дышать, краски окружающего мира поблекли, теперь она видела все, словно в старом чёрно-белом фильме… Непонятный пронизывающий холод вокруг Идти, надо идти…
Как и куда она шла, ей не запомнилось… А когда внезапно будто бы ото сна очнулась, сидела на той самой скамейке в том самом дворе. И дрожала, будто в лихорадке…
— И зачем я здесь? – вслух спросила она себя.
— Затем, что так надо, – отозвался знакомый голос.
Марина подпрыгнула от неожиданности. Тот самый мужчина сидел справа от неё.
— Пойдёмте, – сказал он тихо, с всё той же лёгкой ноткой печали в голосе. – А то я, вас дожидаясь, уже порядком продрог. И верно, августовские вечера уже были прохладными, да и вообще, лето в этом году выдалось не ахти, дождливое, а на знакомом незнакомце был тонкий льняной костюм.
— Куда?
— Ко мне в кабинет… Идём…
Мужичок на вид был довольно щуплый. Тем неожиданнее оказалась его сила. Он словно пушинку поднял Марину со скамейки. И намертво стиснул её локоть пальцами. А дальше снова исчезли все краски, снова она ощутила нехватку воздуха. В себя пришла, лёжа на диване, в каком-то офисе… Куртка её висела на вешалке в углу, шарф наброшен поверх куртки… Воротник блузки на ней расстёгнут, ремень на джинсах тоже, кроссовок на ногах нет. «М-да, ситуация!» - промелькнуло в голове.
— Эй! – заорала Марина. – Кто-нибудь!
— Да здесь я, – отозвался непонятный то ли похититель, то ли кто. – Зачем так кричать? Вам лучше?
— Да.
Мужик вышел из-за стола. В руке он держал Маринино лекарство – ингалятор от астмы.
— Я боюсь, это вам не помогает… Да оно и не должно, если честно…
— Откуда вы знаете, что не помогает? И почему не должно помогать?
— Потому что болезнь у вас не в лёгких, а в голове… Причина её – подавленные эмоции, которые вы годами в себе держите… И недовольство собственной жизнью.
Тут мужик и вовсе Марину огорошил. Достал со стола тоненькую папку и скучным голосом прочитал всю её биографию.
— Так, посмотрим, кто ты у нас. Марина Морозова, девятнадцать лет, не замужем, живёт с родителями. Мать – домохозяйка, отец – бизнесмен. Окончила школу и курсы секретарей-референтов… Характер отзывчивый, ровный. Независима, привыкла полагаться только на себя. Близких друзей нет. Тяготится излишней опекой и контролем со стороны родителей, образом жизни, который ей пытаются навязать…
И так далее и тому подобное. У Марины челюсть чуть на пол не свалилась. «Куда я угодила? Спецслужбы? С какого перепугу?»
— Кто вы, чёрт возьми? И куда меня притащили?
— Не чертыхайтесь, деточка, а то накликаете. Вы в офисе Дневного Дозора Москвы.
— Где? Какой ещё Дозор?
— Тьма! Нет ничего хуже, чем с новичками беседовать! – горестно вздохнул мужик, непонятно о чем сожалея: о своей ли нелегкой доле, или об ее непроходимой тупости...
…Через три часа беседы она узнала кучу интересных вещей. Что существует магия. Что существуют люди и Иные. Что Иные делятся на Тёмных и Светлых. Что существует мир сумрака, где Иные черпают свою Силу. Что существует великий Договор, заключённый между Светлыми и Тёмными во имя поддержания равновесия между Добром и Злом. И чтобы следить за соблюдением Договора, созданы Дозоры – Ночной и Дневной. Что основное различие между Иными – использование Силы. Светлые используют её на благо других (как они считают) – и Иных и людей, а Тёмные, прежде всего, для собственной выгоды (по словам Светлых).
— Светлые сковывают себя всякими смешными правилами, а Тёмные больше всего ценят свободу, – закончил мужик, оказавшийся шефом Дневного Дозора, со странным именем Завулон.
— Значит я тоже Иная?
— Разумеется. Только неинициированная.
— Это как понимать?
— Ты не выбрала, на какой ты стороне…
— Завулон, а я, кажется, была в этом вашем сумраке…
— Естественно. Как же, по-твоему, я нёс тебя сюда?
— Нет. До того. Когда пришла домой после неудачного свидания… Я взяла салфетки, что вы мне оставили, они мне всю неделю под руку попадались… И сразу как-то все цвета потерялись, всё стало такое… Как на старых фотографиях или в старых фильмах… Холодно так было… И я чувствовала, что нужно идти… Вот, пришла…
— Так-так… – Завулон сцепил пальцы рук в замок. – Каким было твоё настроение, душевное состояние в тот момент?
Марина поняла, что ответ для него очень важен. Более того, он решит, как всё пойдёт дальше…
— Какое может быть настроение, если тебя доставали ревностью? Только плохое… Тошно мне было, так надоело всё, я устала от всего…
Показалось ей, или эти серые глаза торжествующе заблестели?
— Ну что ж… Хорошо… – эмоций в голосе почти не чувствовалось. – Не всё ж Пресветлому Гесеру должно везти?
— И что я? Куда мне теперь деваться? Кто такой этот… Гесер?
— Неважно. Хочешь уйти от родителей? И работать в Дозоре?
— Ой! Ещё как! Я их люблю, но …
— Но не любишь, что они тебя ограничивают…
— Точно… – Марина потерянно замолчала, потом застегнула воротник и ремень. Влезла в кроссовки.
— Куда ты?
— Домой.
— Было бы верхом безрассудства шататься по городу посреди ночи.
— Что вы тогда предлагаете?
— Не дерзи мне, пожалеешь, – от его взгляда её насквозь пронизало холодом. Марина села обратно на диван и обхватила себя руками, пытаясь согреться… Дерзить она, пока, пожалуй, не будет.
— То-то же… – всё так же печально молвил шеф Тёмных…
— П-помогите… – у бедолаги зуб на зуб не попадал.
Всё с той же печальной улыбкой Завулон чуть заметно повёл ладонью, и Марининого озноба как не бывало.
— Теперь ты знаешь, что мне лучше не перечить. А где тебя разместить, найдём… Здесь целый гостевой этаж. А после подыщем тебе квартиру.
***
Пресветлый Гесер отхлебнул глоток кофе и посмотрел за окно. За окном был один из редких этим летом солнечных дней.
Неделя эта выдалась на удивление спокойной. Ничего чрезвычайного. Не станешь, же, в самом деле, считать за происшествие парочку съехавших с катушек вампиров, с которыми быстренько разобрались, отправив навсегда в сумрак. Правда, Завулон снова сыграл на грани фола. Где-то нашел девчонку и инициировал её ко Тьме. Сам, лично. Захотелось ему в наставника поиграть. Но Гесер не возражал. После памятных событий с книгой Фуаран, когда Антон стал магом вне категорий, московские Тёмные остались вообще без Высших магов, если не считать самого Завулона. И хотя Пресветлого Гесера ситуация в Дневном Дозоре вполне устраивала, противопоставить решению Завулона он сейчас ничего не мог.
А равновесие должно соблюдаться…
***
Оно и соблюдалось. Через пень-колоду. Вернее, так шло обучение Марины. Иногда ей сложные заклятья давались легче, чем самые простые, теория мешалась в голове с какими-то совершенно невероятными легендами и всё такое прочее… Когда она отвечала на занятиях, Завулон, считавшийся её официальным наставником, не знал, гордиться ею, или смеяться над ней. Чаще ему хотелось сделать второе. В Дозоре к девчонке прочно пристало прозвище «неумеха». Старая ведьма Анна Тихоновна долго раздумывала, прежде чем выпустить её на патрулирование. Для надёжности отрядила вместе с ней аж двоих оборотней. Но ничего, обошлось, дров Марина не наломала. Хотя обратно Виталий с Петькой чуть ли не на руках её приволокли.
— Что с ней? – сухо поинтересовалась Анна Тихоновна.
— Притомилась малость, – ответил Петька. – Тяжеловато ей пока через сумрак смотреть. Но она молодец!
— И чем же?
— Двоих потенциальных Иных заметила. Теперь это уже ваша забота, что с ними делать.
— Где ты их видела? – обратилась Анна Тихоновна к дозорной-неумехе. Та объяснила.
— Ладно. Для такой размазни это даже неплохо. Дайте ей шоколаду и чаю горячего!
Маринка стряхнула с себя руки поддерживавших её оборотней, и, пошатываясь, пошла в дежурку ведьм. Молча воткнула в розетку чайник и достала из ящика шоколадку.
— Ну, неумеха, как дела? – спросила рыжеволосая Ленка.
— Нормально… – через силу выдавила Марина.
— Тьма! Да ты вся зелёная!
— Сейчас шоколад съем, пройдёт…
— Разве можно тебя в патруль отпускать? Рано!
— Лена, не надо играть словами… Мы не Светлые, слава Тьме… Я знаю, вы меня все считаете бездарной. Так оно, в общем-то, и есть, скорей всего, всё правильно… Но если уж я здесь, то пусть так и будет. Из Дозора я пока уходить не хочу…
Ленка не нашлась что возразить. Марина время от времени прихлёбывала чай…
— Марина? – послышалось от двери.
Ленка вскочила и едва ли по стойке «смирно» не вытянулась. В дверях стоял Завулон.
— Шеф… – сказала Маринка. – Простите меня…
Завулон вопросительно приподнял брови.
— Боюсь, я не оправдываю ваших ожиданий…
— Пока слишком рано делать какие-то выводы. Мне сказали, ты плохо себя чувствуешь.
— В-всё в порядке… Анна Тихоновна панику разводит!
— Я так не считаю. Немедленно к лекарю.
Не сказав более ни слова, шеф Дозора развернулся и ушёл.
— Ну, иди, тебе же велели! – протянула Ленка, едва Завулон пропал из виду.
— Никуда я не пойду, – заупрямилась Марина.
— О тебе заботятся, а ты… Неблагодарная ты. Даже старшие наши маги не могут припомнить, чтобы шеф кого-то брался учить лично!
— Я не просила меня учить…
— Ну что ты заладила! Живо ступай к Карлу Львовичу!
…Ничего кроме небольшого переутомления дежурный лекарь у Марины не нашёл… И она спокойно ушла к себе в квартиру, которую занимала в гостиничном комплексе Дневного Дозора… Перекусила тем, что в холодильнике нашлось, и села в гостиной, поставив в музыкальный центр один из самых старых дисков «Энигмы». Центр был классный, с множеством примочек и прибамбасов. Тёмные знали толк в роскоши и комфорте. Вот только книг здесь не водилось, а славненько было б сейчас свернуться на диване с книгой в руках.
— О книгах, значит, мечтаем? – послышалось слева, оттуда, где в полумраке в углу стояло кресло.
Маринка подскочила на диване, едва не пролив очередной коктейль из высокого стакана.
— Здравствуйте…
— Ой, растяпа ты… Ещё чуть-чуть и облилась бы вся, как поросёнок! И мечтательница… Можешь мне не возражать, да ты и не посмеешь…
— Учитель…
— Ты уж определись, шеф или учитель…
— И то и другое, и, можно без хлеба. – На этот раз ее неожиданную эскападу проигнорировали, и Марина, осмелев, пожаловалась - Тоскливо мне здесь…
— А что молчишь? Сказал же я тебе тогда, что квартиру подобрать не проблема.
— Да не в доме! В Дозоре!
— Вот как? – язвительно протянул глава Тёмных. – Ты вольна уйти в любой момент. Но как бы потом не пришлось кусать локти…
— Это если бы я проворонила большие возможности, тогда можно и покусать. А у меня всё равно ничего не получается!
— А я не виноват. Потенциал у тебя хороший… Но ты боишься своего дара и способностей, не хочешь их принять.
Не признать правоту Завулона было невозможно…
— А вы бы как себя вели на моём месте? Когда всю жизнь считаешь себя обычным человеком, а потом вдруг такое…
— Понимаю… Но я уже не могу вспомнить, что именно я думал в той ситуации, – печаль в голосе наставника уже была привычна Марине. И улыбался он редко, и всегда эта улыбка была грустной. – И всё же, что ты решишь? – Завулон так и не вышел из угла, тонувшего в полумраке… – Ты уже не сможешь спокойно жить среди людей, зная, что дано тебе гораздо больше…
— Далеко не все наши сотрудничают с Дозорами. Любыми, что Дневным, что Ночным.
— Они всё равно остаются Иными. Ты же хочешь вообще забыть про эту свою сущность. А не получится.
— Учитель!
— Возмущает, что я читаю твои мысли? Учись закрываться… От занятий ты не отлыниваешь, но всё делаешь спустя рукава. Я точно знаю, что обычное патрулирование так не выматывает, как ты вымоталась сегодня. А значит, какой вывод?
— Какой вывод? – эхом откликнулась Маринка.
— Такой что заниматься надо больше и усерднее.
— Учиться, учиться и еще раз учиться…, - Маринка взмахом руки отправила пустой стакан с глаз долой и только тут спохватилась.
— Я же вас ничем не угостила!
— Пустое…
— Ну, нет…
ПОНРАВИЛОСЬ?КАЧАЙ ПРОДУ! |
