Мальчик признаётся ему во всём приглушенным и торопливым тоном, как будто боится, что произнесённые вслух слова сделают его действия намного более реальными, намного более неправильными. Но чего молодой человек не знает, так это того, что старик ни разочарован, ни удивлён. В конце концов, именно старик дирижировал всем этим.
Как дирижирует до сих пор.
Он говорит мальчику то, что знает, тот хочет услышать: что невинные жертвы были всего лишь неудачливыми очевидцами, замешанными в необходимом наказании тех, кто на самом деле это заслужил. Что это не более неестественно, чем любить или дышать.
Он играет подобными заверениями так же искусно, как и лазерным мечом, используя их для того, чтобы привести молодого человека к тому, для чего тот был создан. Доверие мальчика не имеет никакого отношения к удаче, это всё - композиция.
Пока что он единственный, кто слышит симфонию, созданную из Анакина Скайуокера. Но когда-нибудь… когда-нибудь он поделится ею. Когда-нибудь его произведение услышат.
И его будут страшиться.
С отцовским подбадриванием он улыбается мальчику. И темнота улыбается вместе с ним. Конец.
|