Она спала. И ей снился запах. Забытый и резкий, как у виски, ускользающий, почти неуловимый. Он будоражил ее, будил воспоминания.
Проснувшись, она почувствовала острую нехватку чего-то дерзкого, чего-то неправильного, такого, что не делала давно…Она достала из прикроватной тумбочки пачку сигарет, почти полную, экстренную и не смогла вспомнить, когда в последний раз прикасалась к ней. Дым заполнил ее легкие, напоминая о том, что она давно бросила, слишком давно, чтобы не поперхнуться от нехватки воздуха. Так же, как в тот вечер, в тот злополучный вечер, когда он коснулся ее губ. По телу пробежали мурашки от воспоминаний о той страсти, о том, что было пережито в тот момент. Он был так нежен с ней, а потом …разочарование, внезапное и одновременно с тем небрежное. Она оказалась тогда, как рыба, выброшенная на берег и глотающая такой бесполезный без воды кислород, и так же поперхнулась от негодования, как и сейчас, услышав звук хлопающий двери…
«Стареешь, Лиза» - подумала она, жадно затягиваясь. - «Однозначно стареешь. Куришь от обиды, как наказанная школьница, осталось только напиться с горя от не разделенной любви…Бред, какой же все это бред…Между ними ничего нет, кроме взаимного непонимания и едких колкостей. Проститутки и наркотики - в этом весь Хаус. Он никогда не изменится, он такой, каким его создал бог. А она серьезная, успешная женщина, ей ничего от него не нужно. Она просто не хочет быть зависимой от чего бы то ни было. И уж тем более от Хауса. Взять себя в руки, собраться, быть как всегда неотразимой, только, чтобы он ничего не заметил…».
Он проснулся от ощущения ужасной боли. Голова трещала так, что он забыл о своей ноге, та боль показалась ему просто раем, в сравнении с этой. Он встал, нервно закурил. Потом достал викодин, подумал, затем бросил его на кровать…
Превозмогая всю палитру неприятных ощущений, он посмотрел на будильник, - шесть утра. Он дошел до рояля, сел и начал играть.
Лиза никогда не понимала Бетховена, но когда он играл его, мысленно он неизменно возвращался к ней, он будто снова ощущал прикосновение ее волос и вкус яблок, исходящий от ее губ.
«Стареешь, Грег. Мешать виски с викодином под утро – не лучшая мысль. Осталось только вызвать трех проституток, и ты оправдаешь свою репутацию. Черт, зачем я все это делаю? Есть еще миллионы красивых, даже очень соблазнительных женщин, с которыми я никогда не спал, и никогда не буду спать. В конце концов, я уже один раз испортил ей жизнь и совсем необязательно делать это еще раз. Зачем ей псих, помешанный на загадках и закоренелый наркоман, не собирающийся менять своих привычек? Правильный ответ – «он ей не нужен». Но почему тогда она ответила, почему подпустила так близко?.. Забыть, принять душ, собраться, поехать к Уилсону или… Сделать что угодно, чтобы, как всегда, опоздать».
Уилсон вошел в клинику, точно к нужному времени, он вообще не любил опаздывать. За спиной послышалось торопливое цоканье каблуков…
- Кадди, ты отлично сегодня выглядишь - поздоровался он, смерив взглядом ее ярко красное платье и не менее роскошные туфли-
«Что-то не так» - пронеслось у него в голове - «Она всегда изыскана, но это уже слишком…»
-Спасибо, Уилсон!- каблуки торопливо проследовали дальше…
Без четверти двенадцать дверь в его кабинет распахнулась, как всегда без стука и предупреждения…
-Мистер поплачьтесь мне в жилетку, уже успел соскучиться по старику Хаусу?
-Я бы так не сказал…
-Сколько еще ты будешь молчать и изображать, что тебе все-равно, что я дальше буду делать и что дальше будет делать она и к чему это всех нас приведет…- Хаус торопливо схватил сэндвич заботливо сделанный Уилсоном на завтрак.
«Стоп, или мне кажется или…»
-Сколько викодина ты сегодня принял?
-А ты что проводишь наркотест всего персонала больницы? Писать в стаканчик не буду, раскроем тайну и без этого, я – наркоман и леди босс об этом знает!
-Хаус, можешь издеваться надо мной, можешь продолжать красть мою еду, можешь сплетничать про меня и медсестер, устраивать слежку, но только не надо делать из меня идиота! У тебя ломка!!!
-Ну что ты папочка я употребляю ровно столько, сколько разрешает мамочка, а если серьезно, я не пил викодин со вчерашнего дня…
-Сейчас выпишу…
-Уилсон, не надо, я решил, что пора уменьшать дозы.
-Ты шутишь? Тебе что приснился Бог и он сказал, что пора стать человеком, а не скотиной, иначе не попадешь в рай?
-Нет, просто так галлюцинации появляются чаще и это даже весело…
-Так зачем ты пришел, не для того же чтобы просто съесть мой завтрак?
-…
-Я не знаю, где она, видел только, что Кадди пришла в восемь, а потом в одиннадцать предупредила секретаря, что плохо себя чувствует, и будет отсутствовать весь день.
Послышался стук, затем на пороге появился Форман…
-Хаус, у нас дело, пациент умирает, а ты стоишь и ешь сэндвич.
-Так сходите и проверьте, если он уже умер позвоните в морг, если он так плох, что не потерпит пока я съем свой завтрак, но еще жив, все-равно позвоните в морг, пока они приедут он будет готов…
-Ладно что там?
Хаус судорожно листал карту пациента, мысли путались, он совершенно не был готов сейчас искать решение, назначив пару стандартных анализов, он подхватил рюкзак:
-Боюсь малышам придется остаться без няньки, у няньки сегодня есть свои планы, куда более интересные, чем следить за мелкими надоедливыми крикунами…Буду на связи, но если та шикарная блондинка все же придет в гости, можете не рассчитывать, что я сказал это всерьез…
Он не помнил, как приехал домой, не помнил, как лег на кровать, он не помни ничего, из реалий мира. Его мысли были слишком далеко, они витали в том вечере на студенческой вечеринке, где оба они были такими лишними и потерянными. Лизза была необыкновенно хрупкой, такой далекой от пьяных криков. Все происходящее тогда было так неправильно рядом с ней. Они еще едва знакомы, виделись всего пару раз на конференциях и семинарах.
Когда Грег подошел к барной стойке, Кадди увлеченно крутила пачку сигарет, словно размышляя, настолько ли ей все надоело, что она готова закурить…
-Может потанцуем, такие очаровательные формы не должны прозябать за баром, скучая- пробормотал он глядя ей прямо в глаза, она слегка подалась вперед навстречу этим голубым бездонным омутам, чтобы съязвить в ответ ему-такому самоуверенному и непоколебимому, но с губ сорвалось лишь:
-А почему бы и нет…
«Все боялись ее решительности и сухости, никакая красота не могла побороть этого страха, но только не он…»
Его руки легли ей на талию и повели в центр зала, Хаус властно притянул Лизу к себе, прижимая все ближе и ближе, пока расстояние между ними не приравнялось к нулю, она почувствовала его дыхание у себя на плече, такое горячее, обжигающее. Сердце гулко провалилось в пустоту, руки сами собой обвили его шею, их взгляды встретились, ей впервые захотелось, чтобы ее поцеловали без объяснений и вопросов.
Она уже представила, как их губы коснуться друг друга, а потом он проникнет в нее, будет ласкать языком ее чувственное небо, позволит себе, все, что пожелает позволить.
Но Хаус тогда, конечно, не мог всего этого знать, момент слишком затянулся и музыка смолкла…
|
