Хаус и Уилсон были прокляты и поменялись… характерами. Идея, конечно, глупая и характеры несколько утрированы, как и положено пародии, но фанфик очень забавный.
Автор: euclase
Оригинал: здесь
Герои: Хаус, Уилсон и все-все-все
Рейтинг: PG-13 Сестра Черри умерла ровно в десять утра. Ее голова упала на подушку в тот самый момент, как ее полные губы произнесли свои последние слова на этой бренной земле. Что-то на тему "стоит вас обменять для смеху". Но единственные двое мужчин, которые были в палате и могли бы ее услышать, были слишком заняты спором про диагноз, уже не имевший значения. В тот момент, когда кардиомонитор издал звуковой сигнал, браслет из раковин соскользнул с руки Сестры Черри на пол, ее змеиные татуировки потеряли свою магическую силу, а ее маленькая чихуахуа по кличке Аромат Какао, скуля, вскочила с нагретого места у ног хозяйки, где она дремала до этого, оба мужчины — один из которых был вооружен тростью, а второй одет в безупречно опрятный врачебный халат и галстук — повалились на пол без сознания.
Когда двадцать минут спустя Хаус и Уилсон пришли в себя в офисе Кадди, они обнаружили, что находятся в окружении команды Хауса и контрольный луч медицинского фонарика Кадди светит поочередно им в глаза. Десятки взволнованных вопросов наполнили комнату, а Катнер все продолжал повторять: "Удивительно, удивительно, вы упали в обморок одновременно!", пока Тауб не толкнул его локтем, чтобы тот заткнулся. Но единственное, что в этот момент волновало Хауса, — это то, что он лежит на потенциально грязном ковре Кадди в новых джинсах, а Уилсон только и мог, что удивляться, почему это его нога внезапно заболела, при том что он не мог припомнить, чтобы где-то ее ранее повредил.
Кадди потребовала сделать КТ. Форман согласился, дабы поддержать свою репутацию, но Катнер, Тауб, Хэдли и Чейз не изъявили никакого желания участвовать в процессе. Первых троих больше интересовал заказ на обед китайской еды в офис, чем разбирательство, почему двое взрослых мужчин упали в обморок в один и тот же момент, а Чейз и вовсе зашел только потому, что втайне надеялся, что Крайчек наконец получил возможность отомстить, вживив в сердце Хауса нанороботов.
"Правда, я в порядке", — настоял Хаус, и сделал паузу, чтобы понюхать свою подмышку. — "Хотя, я бы не отказался от душа".
"Ты имеешь в виду тот душ, который из воды?" — спросил Уилсон. — "Тот, который ты боишься принимать?"
"Да", — сказал Хаус. — "Странно, правда?"
"Странно то, что вы оба потеряли сознание в тот самый момент, когда скончалась пациентка", — сказала Кадди.
"Жаль, что это не нанороботы", — сказал Чейз.
Оба доктора отряхнулись и еще раз уверили всех, что они в порядке. Хаус высмеял предложение Кадди сделать КТ и беззаботно отмахнулся от всего происшествия, утверждая, что это не что иное как вызванная стрессом слабость. Уилсон вообще отрицал, что потерял сознание, и настаивал на том, что это Хаус упал на него, а затем сказал Форману, что не исключена вероятность беременности Хауса и почему никто не делает анализов и не спрашивает, кто же отец.
В итоге инцидент с обмороком оставили в покое, и Хаус с Уилсоном разошлись по своим офисам.
Когда Хаус позвонил Уилсону пять минут спустя с вопросом "почему я в твоем офисе?", Уилсон вдруг осознал, что стул под его задницей — вовсе не его собственный. "И я собирался тебя о том же спросить", — ответил он.
"Ничего страшного", — сказал Хаус, когда они встретились в холле, проходя каждый в свой кабинет.
"Ты, должно быть, ушибся головой сильнее, чем мы думали", — сказал Уилсон. — "Ты рассеян за двоих".
Десять минут спустя Уилсон бросил попытки подобрать код к своему портфелю, в знак расстройства сцепил вместе все скрепки, какие смог найти, и повесил получившуюся цепь себе на шею. В это время Хаус бросил попытки привести в порядок свой загроможденный стол и решил вместо этого собрать пазл на компьютере, потому что ему понравились забавные звуки в игре.
Через некоторое время, заскучав, оба мужчины отправились в кафе на обед: Уилсон — все еще с ожерельем из скрепок на шее, а Хаус — хмурясь от неловкости из-за того, что через его несвежую поношенную футболку слишком заметны соски. В кафетерии Хаус заказал салат, а Уилсон заказал стейк, втихаря уронив свое ожерелье из скрепок в большой чан с соусом. Найдя свободный столик, они сели, оглядели выбранные ими блюда, тревожно посмотрели друг на друга, и, сохраняя спокойствие, обменялись подносами.
"Ничего страшного", — сказал Хаус.
"Расслабься, дезориентация нормальна после обморока".
"Ты только что сказал "расслабься"?"
Уилсон посмотрел на него в ужасе: "Я сказал?"
Они доели обед в тревожной тишине: Хаус — ненавидя свой стейк от начала и до конца и не понимая почему, Уилсон — питая такие же чувства к своей еде, и кроме того безуспешно пытаясь игнорировать боль в ноге, которая просто ну никак не хотела уходить.
После обеда Хаус позабыл о своих обязанностях по работе в клинике и обнаружил себя блуждающим по онкологическому отделению, повесив трость на плечо и подчеркнуто игнорируя удивленные взгляды от всех этих внезапно столь сексуальных медсестер. Уилсон, тем временем, не забыл про свою задолженность в клинике, однако предпочел вместо этого завалиться перед телевизором в хирургическом зале отдыха, бесцельно переключая каналы. В конце концов он остановился на “General Hospital”, увидел знакомые лица и застыл перед экраном на двадцать минут, протирая бедро и обдумывая логику сюжетной линии “Джейсон убивает Лоренцо”. Так он сидел до тех пор, пока Кадди не ворвалась в зал и не потребовала ответа на вопрос, что он тут, черт возьми, делает.
"Ты что, пытаешься быть похожим на Хауса?" — взвизгнула она.
Не найдя ответа на этот вопрос, Уилсон, прихрамывая, неохотно поплелся в клинику. По пути он бормотал себе под нос "нервная стерва", а затем удивлялся, как это ему в голову пришли такие ужасные мысли о его замечательной начальнице Лизе К., самой трудолюбивой женщине в медицине.
К двум часам дня Уилсон получил пять официальных жалоб от оскорбленных пациентов клиники, один из которых остался без зубов после того, как Уилсон сорвал со стены контейнер с латексными перчатками и засветил им пациенту по лицу, искренне рассчитывая таким образом вылечить того от икоты.
Хаус, тем временем, за час заманил не менее трех медсестер в три различных подсобки, потом потратил сорок минут в мужской уборной, чистя зубы щеткой и зубной нитью, и еще сорок минут — в одиночку утешая пятерых неизлечимо больных раком пациентов.
Наверное, это рекорд, подумал он с удовлетворением.
Однако, несмотря на все эти победы, а также принимая во внимание тревожащие его с недавних пор мысли о написании медицинских мемуаров и о том, что надо бы начать покупать больше шелковых галстуков и свежих овощей, Хаус чувствовал, что что-то не так.
"Надо поговорить", — сказал он, звоня Уилсону на сотовый и одновременно флиртуя взглядом с девушкой в регистратуре. — "Кажется, со мной что-то случилось после этого обморока с утра".
"Это потому что ты идиот", — сказал Уилсон, который как раз в этот момент проверял, сколько ватных палочек можно одновременно засунуть в каждую ноздрю. — "Но я заинтригован, пожалуйста, продолжай".
"Видишь? Ты разговариваешь как я. Ты не должен разговаривать как я. Ты же не хочешь быть как я, ты что, забыл? Вот поэтому я и думаю, что что-то с нами серьезно не так".
"Я не падал в обморок", — сказал Уилсон. — "Я не падаю в обмороки".
"Ну конечно, потому что в обморок падают только беременные женщины".
"Это ты сказал, не я".
"ВОТ! Видишь? Это моя фраза. Так сказал бы я, но не ты. Ты говоришь как я, Уилсон".
"А ты занудствуешь. Значит ли это, что ты стал похож на меня?"
"Ладно, ты где?"
ПОНРАВИЛОСЬ?КАЧАЙ ПРОДУ!
|
