Глава 1. Осколки волшебства

Гермиона, крепко прижав подушку и подобрав под себя ноги, сидела в кресле. На журнальном столике дымилась недопитая кружка горячего кофе. Из нее тонкими змейками поднимались белые струи дыма, исчезая в районе потолка. В углу комнаты раздавался депрессивный гул из недр процессора включенного компьютера. Монитор озарял гостиную неоновым светом, приглашая закончить недоделанную работу. Очередной бессмысленный вечер.
Гермиона вздохнула. Ей очень хотелось вырваться из этого тоскливого заточения и почувствовать глоток жизни. Она ненавидела, проклинала здесь всё – и скучную работу, и тесную квартиру, и дурацкий компьютер, за которым она сидела часами. Порой ей казалось, что стоит ей только разбить этот неоновый, дразнящий монитор, как все кончится. И работа, и квартира, и этот невозможный гул.
Не думая, она швырнула кружку, целясь на монитор. Промахнулась. Разукрашенный фарфор вдребезги разбился о стену, оставляя за собой мутные разводы. Гермиона спрятала лицо в ладонях.
Гнетущая атмосфера магловского мира. Именно магловского. Здесь не было искр волшебства, не было красоты магии. Иррациональное, не вписывающееся в рамки магловского мира, волшебство наполняло жизнь Гермионы радостью. И теперь не было ни магии, ни жизни. Не было Хогвартса, не было приключений, ничего не было… Просто сон, навеянный фантазией одиннадцатилетней девочки.
Как?! Как мог магический мир мог так просто исчезнуть из ее жизни? Как она могла навеки застрять здесь, среди маглов?
Воспоминания хлынули неистовым потоком и пронеслись вереницей в ее голове.

***

Когда Волдеморт был побежден, жизнь Гарри, Гермионы и Рона началась заново. Все изменилось. Они могли учиться спокойно, без опаски за жизнь близких. Они наконец-то начали говорить о чем-то другом, помимо планов Темного Лорда. Они стали нормальными.
Без вмешательства опасных приключений, к которым они привыкли с первого курса, они благополучно закончили Хогвартс. Гарри сразу же попал в элитную лигу начинающих авроров Великобритании, Рон же поступил в институт исследования магловских изобретений. А Гермиона, всерьез увлекшись нумерологией, устроилась в международном университете финансов имени Ровены Равенкло. Несмотря на разные выборы в жизни, все трое обещали сохранить дружбу.
Обещание было нарушено. На двадцатилетие Гермионы Рон сделал ей предложение, а она на радостях незамедлительно дала согласие.
Гарри был очень рад, и даже был шафером на свадьбе, но на его лице явно читалось сомнение. Встревоженная, Гермиона попросила его о небольшой беседе прямо за несколько минут до начала свадьбы.
Сначала было очень трудно завязать разговор. Гарри был очень смущен ее свадебным платьем, и праздничная атмосфера порядком его напрягала.
- Ты очень красива, - пробормотал он, сжимая ее руку.
- Спасибо. – прошептала Гермиона, поправляя складки на платье. – Гарри, ты чем-то обеспокоен?
Он вздохнул.
- Не пойми меня неправильно, но я очень рад за вас. Ты же знаешь, что я дорожу вами обоими. Рон думает, что я ревную, но это не так. Я просто боюсь… что… - он замялся. – что вам сложнее будет сохранить дружбу, если… - он опять вздохнул. – если у вас ничего не получится.
Гермиона уже предугадала такой ответ, и тут же ответила:
- Гарри, милый, это не так. Мы втроем через многое прошли, и я сомневаюсь, что после стольких испытаний мы не сможем больше быть вместе. Даже если я расстанусь с Роном, мы никогда не перестанем быть друзьями. И поверь мне, Рон будет замечательным мужем!
И она скоро пожалела, что сказала это.
Гермиона очень любила Рона, но как только они вступили в брак, что-то изменилось. Постепенно, ее любовь стала угасать, а Рон казался совершенно другим человеком. Она любила его за простые вещи – за его беззаботность, за хорошее чувство юмора, за то, что с ним никогда не было скучно. Но к ужасу Гермионы эти качества быстро поблекли и обрели другие краски. Его детская беззаботность превратилась в безалаберность, шутки стали раздражать, а сам Рон больше не казался ей увлекательным.
Гермиона знала, что всех супружеских пар рано или поздно постигает эти проблемы. Благоверные начинают надоедать друг другу, а их браки медленно рассыпается в прах. Но обычно эти разногласия возникают гораздо позже, когда супругам уже лет за тридцать-сорок, когда дети вырастают, когда влюбленность былых лет идет на убыль. Люди становятся старыми, циничными, слишком уставшими, чтобы ценить воспоминания и чувства. Они либо разводятся, либо остаются из страха общественного предубеждения.
Гермиона просто не могла понять, почему для них с Роном все закончилось так рано. Иногда она думала, что Рон слишком легкомысленно относился к браку. Но в глубине души девушка понимала, что была слишком требовательной к мужу… Два года, проведенные в браке с Роном, оставили в ее памяти горький отпечаток.
Первый год был самым сложным. Вместо нежной любви и уединения она столкнулась с горьким разочарованием супружеской жизни. Молодоженов пригласили пожить у Уизли, пока не накопилась приличная сумма для квартиры. Гермиона была категорически против, но из вежливости согласилась пожить со свекровью. Как она и ожидала, эта идея потерпела полное фиаско.
Естественно, атмосфера в Норе сильно изменилась с тех самых пор, как они подростками отдыхали здесь летом. Во-первых, дети выросли, а во-вторых, между миссис Уизли и Джинни произошла стычка.
Дело в том, что Джинни уже порядком разозлила родителей, отказавшись выйти замуж за Гарри. Виной всему были его постоянные отъезды по заданиям Министерства, и недавно, к примеру, он уехал в Сирию. Всех, включая Гермиону, порядком поразил отказ Джинни, которая всегда с таким пониманием относилась к Гарри и его выбору. Видимо, Джинни не считала задания Министерства такими уж важными, как уничтожение хоркраксов Волдеморта. Воспользовавшись отсутствием Гарри, обиженная девушка завела роман с парнем, который оказался его бывшим коллегой. После грандиозного скандала Джинни покинула дом, но в Министерстве все еще сплетничали о любовных похождениях младшей Уизли.
С одной стороны Гермиона знала, почему Джинни так поступила. Трудно жить, а тем более заводить семью, с человеком, пропадающим неизвестно где и рискующим жизнью. Джинни поступила эгоистично, но ее можно было понять.
В отличие от Гермионы, Уизли так не считали, особенно миссис Уизли. Мать многодетного семейства пыталась вылить всю свою злость на новоиспеченной невестке. Она постоянно жаловалась, придиралась к мелочам и просила Гермиону помогать по дому. В случае отказа, миссис Уизли подолгу не разговаривала с Гермионой. Казалось, от миловидной женщины осталась лишь сварливая тетка. Гермиона не могла жить в таком обществе и просто уехала. Рон долго разрывался между матерью и женой, но после серьезного разговора встал на сторону Гермионы, к великому негодованию миссис Уизли.
Но сожительствовать с Роном оказалось невыносимей. Начиная с незакрытой зубной пасты и заканчивая грудой грязного белья, эти поначалу мелкие бытовые проблемы сильно действовали Гермионе на нервы. Она с ним из-за этого часто ругалась, пару раз в приступе злобы даже разбивала посуду. Рон же в ответ часами не разговаривал с ней и спал на кушетке в гостиной. Мирились они с неохотой, но сцена ежемесячно повторялась. И с каждой новой ссорой Гермиона понимала, что чувства к Рону бесследно исчезли.
Плача в подушку по ночам и звоня матери (несмотря на магический образ жизни Гермиона уговорила мужа поставить телефон), она жаловалась на свою жизнь. Ей не хотелось верить, что она могла разлюбить Рона. Но больше всего, она не хотела думать об ошибке, которой совершила. Конечно, о разводе не могло быть и речи, потому что гордость не позволяла. Поэтому Гермиона хотела доказать самой себе что сможет вновь полюбить Рона.
Решение пришло незамедлительно.
Гермиона всегда мечтала завести ребенка, но откладывала это на потом. Сначала она хотела подняться по карьерной лестнице, обрести весомый статус в обществе, чтобы малыш родился в достатке. Но страх перед разводом толкал ее вперед. Она думала, что с ребенком любить Рона станет легче, что появится прочный узел, который соединит ее с мужем… Ведь, как никак, одна из банальных причин, по которым заводят детей, это сохранение неустойчивого брака.
Когда она забеременела, Рон был вне себя от счастья. В глубине души он тоже чувствовал, что с переменами их жизнь станет лучше. Но выйдя в декретный отпуск, Гермионе стало не по себе. Она привыкла работать, писать отсчеты, обсуждать с коллегами перспективы того или иного проекта, выступать перед всеми с речью… Сидеть дома и заниматься вязанием казалось для нее чем-то бессмысленным и чересчур домашним. К тому же, распри с Роном участились, и одно его присутствие выводило Гермиону из себя. Но до появления ребенка оставалось еще четыре месяца, поэтому Гермиона старалась не усугублять положение.
После очередной ссоры Гермиона предложила развеяться. И ей непременно захотелось прокататься на машине, которую ее родители подарили на свадьбу. Они считали такой способ передвижения куда более безопасным, нежели трансгрессию. Гермиона давно уговорила Рона взять курсы, и после нескольких месяцев обучения и практики, он стал легко водить. Никто и не думал, что этот день станет роковым.
Уже сидя в салоне машины, первым спор начал Рон. Он хотел отдать ребенка на воспитание своей матери. Гермиону это выводило из себя. Она не собиралась подобно бездушному инкубатору носить девять месяцев в чреве младенца, которого потом отдала бы другой женщине. Да и свекровь воспитание давала неважное, потому что никто из ее отпрысков не отличился примером. Гермиона даже не собиралась обсуждать этот вопрос, но Рон упрямо стоял на своем. На ее просьбы прекратить спор он не реагировал. Красный от злобы, вцепившись руками в руль, он ехал, не разбирая дороги.
Под конец он отвлекся, и не заметил ехавшую навстречу машину. Резко повернул, остановился. Что было дальше, Гермиона сама не помнила от шока. Рон, будучи не пристегнутым, вылетел через лобовое стекло и разбился головой об асфальт. Гермиона закричала, выбежала из машины и принялась на виду у маглов колдовать, чтобы остановить кровотечение. После безуспешных заклинаний, она поняла, что Рон умер у нее на руках. Там же у нее началась истерика, которая проявилась в магии – окружающие витрины магазинов разбились вдребезги, сломался светофор. Кроме того, у нее начались преждевременные роды.
Гермиона очнулась в клинике Мунго. На известие о кончине мужа и о выкидыше она никак не отреагировала и слушала тихий голос медсестры с совершенно непроницаемым лицом. Затем сообщили о слушании в Министерстве Магии – ее обвинили в рассекречивании магического мира и тому подобное. Гермиона заплакала лишь тогда, когда дверь бесшумно закрылась.
Через неделю, сидя перед Визенгамотом и едва сдерживая слезы, она слушала, как они читали длинный список нарушений, которые она совершила. Угроза волшебному сообществу. Демонстрация агрессивного колдовства. Вдобавок ко всему, сотрудники из Министерства не обошлись без массового обезвреживания свидетелей. Один пожилой магл даже лишился рассудка, его разум не выдержал нагрузки заклинания Забвения. Что же касается смерти Рона…
Ее в этом тоже обвинили. Только при этом Гермиона вскочила с места и закричала:
- Я невиновна!
Усадив ее на место, они продолжили монотонно читать.
- В Министерстве существует ОБРЧП – Отдел Быстрого Реагирования для Чрезвычайных Происшествий. В случае угрозы жизни для гражданина волшебного сообщества, сотрудники отдела незамедлительно оказывают помощь пострадавшему. В каждом районе Лондона есть подразделения ОБРЧП. Во время аварии вы находились в двух кварталов от штаба №12. – тут пожилой волшебник оторвал взгляд от свитка, и, посмотрев на подсудимую поверх очков, произнес, - без вашего вмешательства Рональда Уизли могли бы спасти спустя минуту после происшествия. Вы не являетесь квалифицированным целителем и не обладаете опытом, чтобы самостоятельно применять к тяжелораненому исцеляющие заклятья. Вы нанесли непоправимый урон Рональду Уизли! – его голос сорвался на крик, - без тщательной дезинфекции и оборудования, к раненому заклинания применять нельзя! Вы сами убили своего мужа!
- НЕТ! – сорвалось с ее дрожащих губ. Старые волшебники с суровыми лицами смотрели на нее с осуждением, перешептываясь и бросая на нее презрительные взгляды.
- Я… я хотела его спасти! – Гермиона всхлипнула, и слеза прочертила мокрую дорожку по ее щеке. – Я не знала…
- Не знали? – рявкнул волшебник. – Правила ОБРЧП – общеизвестны! За пренебрежение к безопасности магического сообщества, применению колдовства в магло-населенном пункте и в причастии к смерти волшебника, верховный суд Визенгамота безапелляционно постанавливает вас виновной! – тут же раздался заключительный стук молотка, зашуршали пергаменты, зашептались волшебники.
- Вы будете исключены из волшебного сообщества, - произнес волшебник, поправляя очки на носу. – Ваша палочка будет конфискована, деньги обменены на магловскую валюту. Вам запрещается устанавливать контакт с любым гражданином волшебного сообщества, в устном и в письменном виде. В случае разглашения существования волшебного мира к вам тотчас применят поцелуй дементора.
В этот момент Гермиона сорвалась.
- Не надо, прошу вас! – она упала на пол и разрыдалась
- Уведите ее! – властно произнес старец, выставив руку вперед.
Взяв под руки плачущую девушку, ее насильно увели из зала, и массивные двери с гулким стуком захлопнулись за ними.
Остальное она помнила смутно, словно все происходило за плотной завесой тумана. Ослепительные вспышки фотокамер, шумные голоса, эхом раздававшиеся по мраморному коридору Министерства. Под нос репортеры совали микрофоны, просили комментарий. Она лишь безутешно рыдала, не веря в такой ход событий.
На следующий день ее палочку отобрали, вместо привычных галеонов ей протянули бумажные фунты. Квартиру ей преподнесли новую, в магловском районе. Она подписала договор о неразглашении и как только за ними закрылась дверь, она больше ни разу не видела волшебников.

***