...Сквозь немое пространство его души пролетали осколки вещей, казавшихся прежде вечными. Сам же он обратился в пустоту, находящуюся внутри бесчувственного, апатичного страха, который нельзя было ни назвать, ни сличить с обрывками воспоминаний - таким тот был простым, разрушительным и древним.
Не то чтобы Гарри не узнавал друзей. Но безразличия ко всему, что его с ними связывало, требовала внутренняя безопасность - ведь его настоящее не признавало ни один из образов прошлого. Только так можно было существовать в "после", отделенном событиями недельной давности от того "до", на которое он когда-то имел глупость жаловаться. С позиции настоящего право на это недовольство виделось глупым, безответственным, ничем не оправданным блаженством.
Он ни с кем не разговаривал и едва разбирал обращенные к себе слова. Вздрагивая каждый раз при скрипе открывающейся двери, он узнавал вошедших и в следующий момент мучительным усилием настраивался на то, чтобы пережить визит очередного лицемера, из мира которых его недавно вычеркнуло.
- Гарри, это мы. Гарри, ты слышишь меня? Пожалуйста, ответь...
Он моргнул. Прекрасно понимая, что значат эти слова, он не чувствовал в себе никакого желания употребить их же в ответ. Общение с людьми казалось дикостью. Они превратились в шелуху, которая скользила снаружи, по стеклянным граням его мира, без какой-либо надежды попасть внутрь. Мира, внутри которого он мечтал исчезнуть. Всякое подтверждение своему существованию Гарри воспринимал болезненно. Пусть его лучше не будет. Так легче. А скажи он хоть слово - появится, а значит, обретет реальность и все, что с ним произошло.
Им говорили, что у него шок, что он пройдет. Но сам Гарри был убежден в обратном. Его состояние стабилизировалось и не отпускало даже в сон, который каждые полчаса прерывался кошмарами. Есть Гарри тоже не мог - тошнило от любой пищи. Не говоря уж о лекарствах.
Шелуха вокруг выглядела все более встревоженной, Гарри не замечал ни ее, ни ее тревоги. Хотя не переносил одиночества - с ним оставалась мадам Помфри, реже кто-нибудь другой, чье имя он не хотел вспоминать, дабы не тревожить свое небытие воспоминаниями.
* * *
- Ты ошибся, Северус.
- Прошло только две недели.
- Зачем ждать, если ему не становится лучше?
Снейп ненавидел эти старческие рефлексии, эти причитания, эти пустопорожние разговоры, которые, как наверняка считал Альбус, должны были направлять его мыслительный процесс.
- Я поговорю с ним, - через силу выдал Северус, чтоб хоть немного ослабить хватку набухающего в воздухе идиотизма. Фортуна не только не покидала этого везучего ублюдка Поттера, но еще и развлекалась, используя для своих поттерофильских целей Снейпа, коего по другим поводам пристрастно игнорировала. В очередной раз вынуждая оного к такой вот сомнительной добровольности.
- Ты? - удивился Дамблдор. - Но он...
- При наличии у него остатков соображения мой визит может... несколько разбавить его эмоциональный фон.
- Да, ваш визит вполне способен его удивить, - бесцветно произнесла МакГонагалл. Появился очередной повод понадеяться на то, что с таким трудом отбитый аврорами Гарри все-таки останется здесь, а не в Мунго. Это если вообще позволить себе надеяться на такое сомнительное средство, как Снейп.
...Он вошел через секунду после того, как палату покинула мадам Помфри - пациент даже не успел отреагировать на ее уход. И теперь глядел на вошедшего со своим дежурным испугом. Который, впрочем, быстро исчез. Ну да. Всего лишь Снейп. Однако удивление, на которое последний и рассчитывал, осталось.
- Здравствуйте, Поттер, - профессор вежливо дернул углом рта. Незнакомый с ним человек смог бы даже счесть сопроводивший эту улыбку короткий кивок почтительным. - Вы позволите мне сесть?
Гарри моргнул и отодвинулся к стене. Мгновение Северус вглядывался, пытаясь угадать, чем это вызвано - привычкой, атавистической вежливостью или новым страхом, но тут же успокоил себя условным допущением. Вероятнее всего, привычка. Такие болваны с ними трудно расстаются. Северус автоматически прикинул усилие, которое может потребоваться для того, чтобы отклеить руку, вцепившуюся в каркас кровати. Его собственные пальцы непроизвольно сжались. Вот черт.
Досадливо покривившись, он сел на край койки.
- Ответьте мне, Поттер, - сказал он как можно более мягко, - какого черта вы две недели не посещаете занятия?
Взгляд пациента заметался. Видимо, тоже привычка, подумал Снейп. И тоже работает.
- Не надо искать слова, просто ответьте.
- Я... - Гарри выдавил из себя первый звук и опомнился. У него был голос. Слабый, сорванный и сиплый от долгого молчания. Но был, а значит, Гарри существовал. И сейчас Снейп на него посмотрит. С пугающим вниманием. А внимание теперь устрашало его в любом виде. В принципе.
Но он ошибся – Снейп продолжал сидеть вполоборота и изучать свои сцепленные пальцы, похожие на лапы болотной птицы. Пациенту хогвартского лазарета последнее время не нравились только руки в черных перчатках, и получалось, что страшиться нечего.
А нервные жесты мастера зелий свидетельствовали о том, что некоторые вещи не изменились. В мире, похожем на прежний, можно вести себя по-прежнему. Но объяснить? Прошлое и настоящее упорно не совмещались. - Вы же видите... - выдохнул Гарри.
- Вижу. Для того чтобы исцелиться от ваших повреждений двух недель более чем достаточно, - Снейп немного подумал и внес ремарку: - По крайней мере, физически.
- Откуда... вам это известно?
Оказывается, он может задавать вопросы. И ничего плохого не происходит.
- Помню, - сказал Снейп таким тоном, словно Гарри был уже в состоянии догадаться.
И ему отвечают. Благодарность за сам факт ответа нарисовала на стеклянной грани его мира первую трещину. Теперь следовало подумать над смыслом. Помнит. Сам.
- Вы...
- Да. Мне потребовался месяц, но моих было семь часов... плюс вывих всего, что можно было вывихнуть без потери надежды на выживание. В отличие от вас...
- Подождите... значит, вы тоже...
Снейп раздраженно вздохнул.
- Не «тоже», - настаивал он. - Я почти сутки изображал падаль. Валялся на полу живой и в сознании, покуда окружающие заботились об искуплении моих грехов. С такой высоты ваши час двадцать - чистое дилетантство.
- Час двадцать? И вы там...
- Подпирал одну из стен. Не заметили? Впрочем, извините. Вряд ли можно проникнуть взглядом под маску, особенно в такой ситуации. Я здесь еще и для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Вы держались вполне достойно.
И сам не поверил, что тщательно продумал эту фразу. И смысл, и эмоции. Жаль, что последние - не абстракция. А собственные; поэтому в данной фразе они выглядели рваными.
Но Гарри отозвался. Застоявшийся испуг на его лице сменился вполне человеческим выражением. Почти доверием. Которое тут же пропало.
- Вы... там были... - соображал он, уставившись в одну точку, - и, следовательно...
- Ну что вы, - мягко предупредил Снейп его единственный возможный вывод. - Лорд еще не настолько низко меня ценит, чтобы поручать незамысловатую роль палача. На это у него легионы желающих. Полноценное насилие должно включать хоть некоторый элемент добровольности - это его любимый афоризм. И добровольцев у него хватает, как вы, наверное, имели возможность убедиться. Такая вот нас с вами объединяет великая тайна. Директора я не считаю - он знает вообще все.
- Это... он прислал вас? - Гарри уже в который раз поморщился, словно у него внутри гуляла заблудившаяся боль.
Что, напомнил себе Снейп, вполне возможно.
- Нет. Я не остался падалью и с годами обрел некоторую инициативу. Поэтому пришел к вам и рассказал вот это. Вы можете еще что-нибудь спросить - я отвечу... Если вы не верите в мои намерения, то можете утешить себя, например, таким объяснением - я хочу, чтобы вы когда-нибудь вышли из этой комнаты и смогли уничтожить того, кто в данный момент надеется, что навсегда лишил вас этой возможности. Но я не вправе требовать этого от вас, поэтому примите мое участие... или сочувствие - назовите как хотите... В чем дело?
Гарри зажмурился. Соскочив с кровати, он сделал шаг, но не устоял и был подхвачен под руки. Открыв глаза, он вцепился в черное сукно, чтобы удержать того, кто проник в его пустующий, перевернутый мир, предъявив при входе единственно возможный пропуск - щепки от рычага, которым эти миры переворачивают. Обломки барьера, претендующего на то, чтобы делить жизнь пополам. Хорошо, - думал Гарри, - что этот человек раньше не использовал этот голос - обыкновенный, чуть печальный, которому истерически хотелось верить. Особенно людям, уставшим принимать свою боль в одиночестве.
Страх, конечно, остался. Но уже не запредельный, а вполне подконтрольный разуму. Перспективы его перерождения в отвагу Гарри чувствовал так же четко, как возможность полета при условии метлы в руках.
Теперь его совершенно не задевали ни насмешка в этом голосе, ни интонации, похожие на скрежет металла о металл - все сложилось в ясную и удивительно близкую картину. Рассмотреть которую можно было только из его ненавистного настоящего. Видимо, оно не такое уж мертвое.
Он шагнул ближе, сел, уткнулся лицом в плечо собеседника и сидел так, пока не перестало трясти. Плакать он не мог, только иногда судорожно глотал воздух. Мир постепенно вставал на место. Там было много дерьма, в этом мире, но все мировое зло в данный момент почему-то уравновешивала рука, гладящая его по голове - бережно, словно подопечный мастера зелий только сегодня родился и мог испугаться даже этого ненавязчивого расположения.
* * *
Прошло все-таки куда меньше месяца, прежде чем Поттер смог без страха появляться на людях. Уже через несколько дней его друзья смогли общаться с ним как прежде, и находили последствия его печального и сильно засекреченного приключения не слишком явными - некоторая нервозность и все.
А на обеде в Большом Зале Снейп почувствовал тень от украдкой скользнувшего по его лицу взгляда. С непривычной гриффиндорской стороны.
Все-таки, думалось ему по дороге в подземелья, хорошо, что Поттер - дурак. Иначе не вышло бы никакой психотерапии. Дурак, почти как Лорд, для которого афоризмы - это слишком интеллектуально, который не переносит и намека на неповиновение и который, что понятно каждому идиоту по здравом размышлении, после стольких лет подозрений может доверить Снейпу весьма немногое. И вряд ли упустит такую показательную проверку, как роль палача при расправе над одним из его же студентов. Подозрения каждый раз не подтверждались, и в тот раз Снейп так удачно выторговал себе лордовскую лояльность, что и не надеялся уйти от авроров. По крайней мере, неузнанным. А ушел. Чтобы теперь откачивать того же Поттера.
Неужели у Судьбы нет никакой другой пары рук? А если так, то как будет выглядеть ближайшее противостояние Добра и Зла - Снейп против Снейпа?
Скорее всего. Если учесть, что стены его собственного ада никто не разрушал, а они, наверняка, были зеркальными, и, чтобы выйти из них, требовалось сразиться с самим собой.
"А все потому, что Поттер - дурак", - в обход логики вернулись мысли поклонника смерти в привычную гавань.
...Несколько раз повторив это на разные лады, Северус пришел к выводу, что положительный момент среди последствий этой истории все-таки был. Теперь он способен думать о глупости Поттера без обычного раздражения.
Или дело было в том, что принцип полноценности Северус придумал сам.
The end
|
