Горячее карибское солнце стояло в самом зените, легкий теплый ветер наполнял черные паруса утлой лодчонки, бесшумно рассекающей лазурные волны.
Ее капитан, а по совместительству и рулевой, вальяжно сидел на корме лодки и, управляя одной рукой своей жалкой посудиной, сжимал второй горлышко уже наполовину опустошенной бутылки. Высокие, видавшие виды, ботфорты, согнувшись пополам, валялись на самом носу лодки, в то время как загорелые босые ноги их хозяина проветривались на морском ветерке. Лениво сделав очередной глоток рома, он поставил бутылку на дно лодки и, сняв с пояса потертую деревянную коробочку, открыл крышку. Стрелка компаса едва заметно дрогнула и застыла на месте. Теперь она четко указывала курс на северо-восток.
- Йо-хо-хо, удача при мне… - немного пьяным голосом пропел Джек и, хитро улыбнувшись себе в усы, захлопнул крышечку ценной вещицы.
Любой, кому довелось бы сейчас увидеть Джека Воробья, то есть, простите, капитана Джека Воробья, заключил бы, что пират находится в наилучшем расположении духа. И, в принципе, он бы не ошибся.
И хотя еще утром Джек был крайне огорчен очередным предательством своей команды и потерей любимого судна, сейчас он был совершенно убежден в том, что теперь-то фортуна точно на его стороне.
По правде говоря, это была характерная черта капитана Воробья – всегда и во всем находить положительные стороны. Даже тогда, когда всем вокруг ясно, что твое положение хуже некуда. Жизнь слишком часто преподносила ему неприятные сюрпризы, и если бы Джек каждый раз опускал руки и впадал в отчаянье, то уже давно бы валялся в какой-нибудь сточной канаве на Тортуге.
Однако  где-то в глубине его души, надежно скрытые от посторонних глаз, а самое важное - от своего обладателя, хранились болезненные воспоминания – целый склад обид, потерь и разочарований. И если Джек когда-то и открывал двери этого потайного хранилища, то лишь затем, чтобы поместить туда очередной новый экспонат и никогда больше к нему не возвращаться.
Точно так же он поступил и сегодня, увидев, как на горизонте исчезают черные паруса его любимого корабля, и пару дней назад, когда прощался на «Жемчужине» с мисс Суонн, или вернее сказать с миссис Тернер.
Никогда не жалеть о том, чего уже не вернуть - это давно стало жизненным принципом капитана Воробья, но тем не менее это не значило, что не стоит попытаться вернуть то, что вернуть еще вполне возможно. Ярким примером этого была прекрасная «Черная Жемчужина», за которой он охотился без малого десять лет, однако сейчас Джека волновало и притягивало совсем другое.
Стрелка компаса четко указывала курс, а сердце грела спрятанная на груди карта, теперь пират точно знал, чего он хочет больше всего, а именно: отыскать «Источник вечной юности» и навсегда защитить себя от смерти, которую ему уже пришлось пережить, как ни парадоксально это звучит.

Те чувства и мысли, которые посещали Джека в Тайнике Морского Дьявола, были способны свести с ума любого, даже гораздо более стойкого человека. Приступы глубокого отчаяния резко сменялись полной апатией, а невыносимая тоска внезапным гневом. Пират изо всех сил старался затолкать все эти воспоминания в самый дальний уголок своего тайного склада и, в конце концов, ему практически это удалось, но неприятный холодок все же остался, словно червь, продолжая разъедать его душу. Это был страх, страх снова ощутить то бесконечное одиночество и пустоту, которую невозможно заполнить ничем, что обычно помогает в подобных случаях. Ведь ни рома, ни девиц легкого поведения там нет, как и всего остального. Возможно, весь ужас именно этого ощущения заключался в том, что подсознательно Джек понимал, что все пережитое им в Тайнике Джонса, всего лишь гипертрофированные частички реальности. А одиночество и пустота казались ему наиболее невыносимыми ее составляющими. И он никогда не хотел испытать это снова.
«Надо только найти Источник и все станет, как прежде…» мысленно подбодрил себя Джек и в очередной раз глотнул рома, «Я верну «Жемчужину», убью Барбосу… снова. Стану славно пиратствовать, и про меня будут слагать легенды».
Он сам не заметил, как задремал, а когда проснулся, сразу ощутил сосущую пустоту в желудке, вскоре еще и озвученную характерным урчанием. Поморщившись, пират приложился к бутылке, но она оказалась уже пуста, тогда Джек выкинул ее за борт, и, покачиваясь, поднялся на ноги.
Ветер сменился и, чтобы продолжать следовать прежним курсом, необходимо было переставить паруса. Сосредоточившись на этой задаче, пират отвлекся от нарастающего чувства голода и жажды. Однако, как только работа была закончена, он вновь ощутил невыносимую сухость во рту и искренне пожалел о своем необдуманном решении отправиться в плавание без каких либо припасов.
Тем временем солнце уже начало медленно ползти к горизонту, то и дело скрываясь в сгустившихся облаках, ветер усилился, волны стали выше, и вскоре соленые брызги уже залетали за невысокие борта лодки. Еще несколько минут, и капитан Воробей напрочь забыл о голоде и жажде. Обеими руками удерживая руль, он думал только о том, как бы не отправиться на корм рыбам.

Сумерки, сгустившиеся над штормовым морем, почти мгновенно превратились в непроглядную мглу. К волнам, беспрерывно захлестывающим борта маленькой лодочки, добавился еще и дождь. Чертыхаясь, Джек боролся с разбушевавшейся стихией, мыслей в голове совсем не осталось, сейчас он действовал только благодаря инстинкту самосохранения. Утлое суденышко беспрестанно бросало из стороны в сторону и непременно перевернуло бы очередной волной, если б нос лодки неожиданно не врезался во что-то твердое. По инерции Джека качнуло вперед, и он выпал из лодки, растянувшись на мокрой гальке. А в следующую секунду его с головой накрыла волна.
Кашляя и отплевываясь, мокрый до нитки, капитан Воробей брел прочь от пляжа, сгибаясь под сильными порывами ветра. Сейчас больше всего ему хотелось найти хоть какое-нибудь сухое место, где можно было бы укрыться от проливного дождя.
Пройдя примерно сто футов и поднявшись выше по каменистому склону, Джек неожиданно увидел впереди слабо мерцающий огонек. На сердце сразу стало теплее и, ободрившись, пират заторопился навстречу спасительному ярко-оранжевому пятнышку света, который вскоре оказался освещенным окном небольшой рыбацкой хижины.
Но, подойдя совсем близко к жилью, в котором наверняка сейчас находились люди, капитан Воробей остановился в нерешительности. Судя по всему, перед ним была рыбацкая хижина, однако насколько дружелюбными окажутся ее хозяева к промокшему до нитки пирату, он мог только предполагать. Вступать в драку с парой, а то и тройкой крепких парней вовсе не входило сейчас в его планы, и потому Джек предусмотрительно решил для начала заглянуть в низкое окно рыбацкого жилища.

Внутри хижина была наполнена теплым, красноватым светом горящего очага и стоящей на столе масленой лампы. С низкого потолка свисали связки сушеной рыбы, а над огнем стоял небольшой котелок, в котором закипало нечто напоминающее похлебку. Джек вздохнул и инстинктивно облизнул губы, а в следующую секунду сердце болезненно стукнуло у него в груди, словно ударившись о ребра.
Из темного угла хижины, где, видимо, располагалась кровать, поднялась хрупкая девушка и двинулась к очагу. Она осторожно вытянула вперед руку с деревянной ложкой, намериваясь помешать кипящее содержимое котелка. Ее движения казались настолько неловкими, что с первого взгляда становилось ясно - готовить она не умеет.
На девушке было надето всего лишь нижнее платье, какого-то странного болотно-зеленого цвета, едва доходящее до колен, а длинные золотистые волосы казались спутанными и мешали ей справляться с и без того трудной кулинарной задачей. Возле очага, на веревке, висела остальная ее одежда, которую тоже невозможно было не узнать.

Джек отвернулся от окна и прикрыл глаза, он никак не мог поверить в то, что это действительно она, совсем рядом. Выходило, что буря забросила его на тот самый остров, на котором два дня назад высадилась молодая чета Тернеров. Перед мысленным взором капитана немедленно возникло сияющее счастьем лицо Элизабет. Тогда она казалась окрыленной своей сбывшейся детской мечтой… А Джек твердо решил для себя никогда больше с ней не встречаться. 
Очередной порыв ветра хлестнул пирата по лицу холодными струями ливня, и он вздрогнул, очнувшись от своих мыслей. Делать было нечего и, обойдя хижину, Джек осторожно толкнул рукой сколоченную из обветшалых досок дверь. Она жалобно скрипнула и отворилась.

Конечно, Джек ожидал, что Элизабет будет удивлена его внезапному появлению. Однако когда девушка, вздрогнув от неожиданности, обернулась к двери он сам замер в растерянности не в силах отвести взгляд от ее осунувшегося лица.
Глаза Элизабет были красными и опухшими, а на щеках виднелись грязные разводы. Судя по всему, она проплакала весь день.
- Джек?.. – дрогнувшим голосом произнесла девушка, а затем поспешно смахнула ладонью еще не высохшие слезы – что... что ты здесь делаешь?
- Прости, что не сообщил заранее о своем визите… - выдавив из себя улыбку, пробормотал пират. Ему было невыносимо видеть ее заплаканное лицо, так что хотелось просто провалиться сквозь землю.
Однако Элизабет уже взяла себя в руки и одарила пирата холодным, высокомерным взглядом.
- Так что ты здесь делаешь, Джек? – без тени дружелюбия спросила она.
- Что я здесь делаю?.. Хотел бы я и сам это знать… - невесело усмехнувшись, ответил капитан Воробей и, плотно затворив за собой дверь, прошел вглубь хижины.
- Судьба порой играет человеком, Лиззи, - пробормотал он и принялся стягивать с себя мокрый китель.
- Но я не понимаю… - уже удивленно проговорила Элизабет – Ведь ты отправился на Тортугу… Разве нет?
- Пожалуй, цыпа, эти сведенья уже устарели… - вынув из-за пазухи свернутую карту и положив ее на стол, буркнул Джек.
- Но почему ты здесь, один… и в таком виде? - Элизабет с тревогой осмотрела его фигуру и задержала взгляд на грязных босых ногах.
Джек поморщился, ему вовсе не хотелось признаваться ей в том, что его снова предала собственная команда.
- Просто был шторм… - как можно более равнодушно протянул пират - и я отстал… Отстал от своего корабля.
Элизабет нахмурилась и пристально посмотрела ему в глаза, в ее взгляде возникло понимание.
- Так значит, Барбосса и остальные… они снова тебя бросили… мне жаль… - она вздохнула и отвела взгляд.
Джек искривил рот в неопределенной гримасе, жалость этой женщины была сейчас тем, в чем он нуждался меньше всего.
Ничего ни ответив, пират повесил свой китель на веревку и принялся стягивать прилипшую к телу рубаху.
- Что ты делаешь? – возмущенно спросила Элизабет.
- Пытаюсь предотвратить воспаления легких… - безразлично пробормотал Воробей – А что тебя не устраивает, дорогая? Ведь я, вроде, не нарушаю заведенного здесь порядка… 
Он многозначительно взглянул на ее обнаженные ноги.
Элизабет фыркнула и инстинктивно одернула платье, однако возражений от нее Джек больше не услышал. 

Освободившись от мокрой рубашки, он остался в одних бриджах, однако теплее от этого не стало. В последний раз отжав самые длинные косички, пират потер ладонями плечи и приблизился к очагу.
- А что у нас тут?.. – он наклонился над котелком и принюхался – Рыбная похлебка…
- Да… - не громко пробормотала Элизабет – Там, в углу, еще мешок сухарей, а за хижиной есть колодец, так что с голода мы не умрем…
- Это приятно знать! – Джек снова усмехнулся и обернулся к девушке – Значит, ты прожила здесь все это время?
- Я нашла эту хижину в первый же вечер, после того как Уилл… - она вдруг запнулась и опустила глаза.
На минуту в комнате повисла гнетущая тишина, но затем Элизабет снова заговорила:
- Я думаю, рыбаки хранят здесь часть своего улова, а потом приплывают, чтобы его забрать. Когда они вернутся в следующий раз, мы сможем попросить их доставить нас хоть до какой-нибудь обитаемой земли.
- Что ж, мысль хорошая, только есть одно «но», меня они, скорее всего, доставят к ближайшей виселице. – Джек криво усмехнулся, и в свете огня блеснули его золотые зубы. Пододвинув ближе к очагу грубо-сколоченную табуретку, он сел и вытянул вперед руки, стараясь согреться.
- И что же вы, капитан, наменяны делать? Пойдете ловить черепах? – теперь в голосе Элизабет читался неприкрытый сарказм. Она не хотела ни на дюйм уступать своему собеседнику.  
- У меня есть… лодочка. Та, на которой я добрался до этого острова. Если повезет, и она уцелеет после шторма, я завтра же смогу продолжать на ней свой путь – одарив ее обиженным взглядом, пробормотал Джек.
- Ты гонишься за «Жемчужиной»? – немного помолчав, спросила девушка, сняв с очага горячий котелок и поставив его на стол, она тоже села на свободную табуретку.
- Это не совсем так… - уклончиво ответил пират, развернувшись к столу. И хотя запах источаемый горячей похлебкой был не самым аппетитным, он зачерпнул плошкой содержимое котелка и принялся активно на него дуть.   

Джек опустошил свою плошку с такой скоростью, что Элизабет даже удивленно приподняла брови. Сама же девушка, видимо, не питала теплых чувств к собственной стряпне, а потому вяло переливала ложкой сероватую жижу, предпочитая грызть сухари, которые впрочем, тоже не выглядели особенно аппетитными. 
Капитан Воробей так увлекся едой, что даже вздрогнул, когда Элизабет вдруг предложила совершенно серьезным тоном:
- Тебе Ром в кружке или будешь из горла? Хотя кружка тут только одна...
Удивленный Джек обернулся к девушке, она уже вставала из-за стола, но он успел заметить, что ее глаза вновь стали печальными. Сердце неприятно сжалось, видеть на лице Элизабет такое выражение было непривычно и тяжело. В ее глазах промелькнула даже не боль, а какая-то обреченность. Нечто совсем ей не свойственное.
Элизабет вернулась к столу с жестяной кружкой и уже наполовину пустой бутылкой из темного стекла. Судя по всему, девушка уже прикладывалась к ней недавно, это объясняло и темные круги под глазами, и отсутствие аппетита.
Джек плеснул ром в кружку Элизабет и, подняв бутылку, на секунду задумался, не зная, что сказать.
- За встречу… - наконец, натужно улыбнувшись, произнес он и сделал большой глоток. Янтарная жидкость обожгла горло и разлилась по всему телу приятным теплом. Огонь в очаге сразу стал ярче, да и грязная хижина словно приобрела новые краски. Джек глотнул еще, а затем еще и еще…
- А знаешь, Лиззи, если разобраться, все не так уж и плохо… - по прошествии нескольких минут, протянул он – Я обязательно верну свою «Жемчужину», снова прикончу Барбоссу, найду сокровища и отправлюсь куда-нибудь далеко… Например в Африку…
Он мечтательно прикрыл глаза:
- Если б ты только знала, что это за удивительная страна – Африка, а какие там…
- Он ушел, Джек, - неожиданно прервала его Элизабет, ее голос дрожал – он ушел, понимаешь? Оставил меня на десять лет, десять чертовых долгих лет!
Джек вздрогнул, как от удара, он взглянул в лицо девушке и увидел, что по ее щекам текут крупные слезы.
- Не надо, Лизи… - едва слышно прошептал он. Внезапно пирату показалось, что он вновь оказался под струями ливня, так холодно сделалось на душе.
- Ты не понимаешь, он обещал быть со мной всегда, и ушел… Я не вынесу этого, десять лет, ты представляешь себе, что такое десять лет? Я состарюсь за это время, а он останется молодым! Он всегда будет молодым… а я нет! – Элизабет вдруг вскочила на ноги, ее всю трясло.
- Я ненавижу его, Джек. И тебя, тебя тоже ненавижу! Какого черта, ты это сделал? Зачем?! Лучше бы он лежал в могиле!
Джек вскочил следом за ней, ему захотелось крикнуть ей в ответ все, что он сейчас думает о ней и её проклятом муженьке, и о том, почему он проткнул сердце Джонса все же не своей рукой.
- Зачем ты это сделал?.. - снова всхлипнула Элизабет и закрыла лицо руками.
Он обнял её за плечи почти интуитивно и прижал к себе. Девушка сотрясалась в рыданиях, а он пытался ее успокоить, крепче прижимая к своей груди.
Наконец, она затихла, продолжая лишь жалобно всхлипывать. Джек почувствовал, как ее тело обмякло в его объятьях, словно бы из Элизабет вдруг вынули некий жизненный стержень. Пират ласково погладил ее по волосам, и осторожно перенес на маленькую кровать, что стояла в темном углу хижины.
Уложив ее на грязную, смятую постель, он присел рядом и снова погладил Элизабет по волосам. Девушка еще раз всхлипнула, а затем устало закрыла глаза. Вскоре дыхание Элизабет выровнялось, и Джек понял, что она спит.

Огонь в очаге постепенно угас, и теперь в нем мерцали лишь красноватые угольки. Хижину слабо освещала стоящая на столе масляная лампа, свет которой слегка дрожал от проникающего сквозь щели ветра.
Джек сидел на самом краешке узкой кровати и смотрел на спящую рядом Элизабет. Ее спутанные волосы разметались по жалкому подобию подушки, грудь равномерно вздымалась, но сомкнутые веки слегка подрагивали. Должно быть, ей снился какой-то сон. Взгляд Джека невольно скользнул по ее телу и остановился на стройных загорелых ногах, едва прикрытых коротким нижним платьем. Он помнил, какой нежной и бархатистой была ее кожа, и мог поклясться, что никогда прежде не ощущал ничего подобного.
Сейчас в полумраке рыбацкой хижины спящая Элизабет выглядела так же притягательно, как тогда, в трюме «Жемчужины». Удивительно, но сейчас тот день казался Джеку непостижимо далеким, так как если бы от него отделяли не несколько недель, а несколько долгих лет. Да что там говорить! То, что случилось в трюме черного фрегата, представлялось теперь совершенно невероятным.
После того, как они покинули мертвые воды и вернулись в реальный мир, Элизабет ходила по кораблю словно тень. Она почти не разговаривала со своим женихом, а с Джеком избегала даже встретиться взглядом. Правда пару раз пират замечал, как она тайком смотрит в его сторону, но стоило ему только обернуться, девушка тотчас отводила взгляд.
Элизабет так и не сказала ему ни слова после спасения, и не сделала ничего, что можно было воспринять, как извинение. Но капитан Воробей помнил, что у мисс Суонн все еще есть перед ним должок.

Они попали в мертвый штиль на пути к Карибскому морю, запасы провианта и пресной воды на «Жемчужине» почти закончились. В тот вечер Джек спустился в трюм, что бы достать из тайника припрятанную бутылку рома и тут внезапно столкнулся с ней. Видимо Элизабет тоже привели в трюм голод и жажда, ее лицо осунулось, а блестевшие в полумраке карие глаза стали казаться больше. Увидав оказавшегося рядом капитана, она вздрогнула и тут же попыталась уйти. Но Джек остановил ее, прижав к переборке. Их взгляды встретились. 
В глазах Элизабет промелькнул гнев, однако Джек сразу почувствовал, что за ним скрывается что-то еще.
- Ты так до сих пор и не хочешь мне ничего сказать? – слегка улыбнувшись, прошептал он – мне кажется, цыпа, у тебя передо мной должок…
- Прекрати, Джек! Мы спасли тебя и этого вполне достаточно. – Элизабет дернулась, стремясь вырваться, но пират не спешил ее отпускать. Внезапно он почувствовал легкую дрожь в теле девушки, и возбуждение мгновенно охватило его, разом сметая все сомнения.
- А я так не думаю, любимая… - прошептал Джек, склонившись к губам Элизабет.
Она вновь взглянула ему в глаза, но теперь к гневу в них примешалась еще и страсть. Он даже удивился, заметив такое знакомое выражение, которое так часто встречал прежде в женских глазах. Еще секунда и их губы слились в поцелуе, в таком глубоком и страстном, что у Джека даже перехватило дыхание. Страсть окончательно овладела его разумом, руки сами собой легли на талию девушки, ощущая под грубой тканью ее горячее хрупкое тело. Возбуждение захлестнуло его словно горячая морская волна, дыхание стало прерывистым. Он начал поднимать рубашку Элизабет, одновременно лаская ее спину, живот, нежно касаясь маленькой упругой груди. Девушка не пыталась сопротивляться, напротив, казалось, каждое прикосновение разжигает в ней огонь страсти, еще пару секунд и она сама уже освобождала Джека от рубашки, неумелыми, нетерпеливыми движениями.
Вскоре они стояли уже почти обнаженные, Джек подхватил Элизабет на руки и осторожно опустил на ворох валявшийся под ногами одежды. Он целовал ее грудь, проводил кончиками пальцев по шее и животу. Элизабет запрокинула голову назад, наслаждаясь его прикосновениями, она словно вошла в транс.
Наконец руки Джека ловко расстегнули кожаный ремень и медленно обнажили ее бедра. Когда он коснулся ног девушки, то невольно поразился насколько нежная у нее кожа, мягкая, бархатистая словно персик. Теперь Элизабет была полностью обнажена, и он понимал, что от столь желанного мига его отделяют лишь один шаг. Однако стоило ему коснуться тыльной стороны ее бедра, как девушка вздрогнула и открыла глаза. В этот миг в ее взгляде впервые промелькнул страх, и Джек поспешил ее успокоить.
- Все хорошо, любимая, не бойся… все хорошо… - прошептал он и нежно поцеловал Элизабет в губы.
Ответив на поцелуй, девушка снова расслабилась и прикрыла глаза, пальцы Джека медленно сползли по ее бедру, коснулись шелковистых волос и, скользнув между ног, ощутили тепло влажного лона. Элизабет снова вздрогнула, инстинктивно стараясь сдвинуть бедра, но Джека легонько провел пальцем вверх-вниз, заставив ее забыть об испуге. Он ласкал ее, не спеша, постепенно разжигая огонь плотского вожделения. Элизабет начала выгибаться и слабо стонать, а самого пирата уже била дрожь. Подлинной муки ему стоило заставить себя удержаться от того, чтоб овладеть этим желанным телом прямо сейчас.
И вот, когда стоны девушки стали чаще, и Джек почувствовал, что она вот-вот содрогнется от наслаждения, он убрал руку, одновременно отводя в сторону ее бедро. Элизабет приоткрыла замутненные страстью глаза, казалось, она была удивлена тем, что он прекратил ласки. Джек слегка улыбнулся ей и, перенеся свой вес на руки, оказался над ее телом. Его рука вновь скользнула вниз, чтоб задать нужное направление напряженной плоти. Пальцы ощутили горячую влагу, и Джек понял, что теперь она действительно готова.
Сердце бешено колотилось, он ощущал ни с чем не сравнимое возбуждение, сильнее, чем когда-либо прежде. Джек так долго хотел получить этот запретный плод, что даже с трудом верил в реальность происходящего. Однако Элизабет была настоящей, и она дрожала всем телом, ожидая продолжения удовольствия. Джек набрал в грудь побольше воздуха и подался вперед, ощутив как упругая плоть все же уступает его движению.
Элизабет вскрикнула, дернулась и широко открыла глаза, в которых одновременно отразились удивление, обида и страх. Ее руки уперлись в грудь пирата, словно желая его остановить, но было уже поздно. Джек на мгновение замер, понимая, что девушка чувствует себя обманутой, так как вместо желанного наслаждения получила боль. Он выждал несколько секунд, позволяя ей хоть немного привыкнуть к новому ощущению, а затем сделал первое движение. 
Элизабет слабо застонала, в ее глазах выступили слезы, а ногти с силой впились в плечи Джека. Он старался двигаться, как можно медленнее, однако с каждым разом все глубже входил в ее лоно. Девушка стонала, а он шептал ей какие-то глупые ласковые слова, которые неожиданно пришли на ум. Джек чувствовал, что постепенно Элизабет снова начинает отзываться на его ласки. И вскоре она стонала уже скорее от удовольствия, чем от боли.

Когда все закончилось, Джек ощутил себя абсолютно счастливым и не сразу смог выровнять дыхание. Он получил наслаждение через пару секунд после того, как тело Элизабет слегка вздрогнуло, мышцы сократились, а из горла вырвался судорожный вздох. Для того, чтоб она все же смогла ощутить прелесть любви, ему пришлось вновь коснуться ее рукой, но результат того стоил. 
Пару минут Элизабет лежала рядом с ним, тяжело дыша и глядя в верхнюю переборку, затем вдруг резко села, от чего на ее лице появилась гримаса боли.
- Мерзавец! – неожиданно зло воскликнула она, прикрыв рубашкой обнаженное тело. И не успел Джек хоть что-то сказать, залепила ему звонкую пощечину.  
- За что? – удивленно спросил капитан Воробей, прижимая ладонь к горящей щеке, но Элизабет не ответила. Не глядя больше в его сторону, она быстро оделась и выскочила из трюма.

В тот день Джек больше ее не видел. Элизабет не появилась на ужине и не вышла ночью взглянуть на звезды, как делала обычно перед сном. А на утро, когда они случайно столкнулись на палубе, мисс Суонн одарила его ненавидящим взглядом и, оттолкнув, прошла мимо.
Джек был ошарашен ее поведением, он ожидал чего угодно, но только не этого. Казалось, Элизабет возненавидела его за то, что случилось, возненавидела за то, что сама отдалась ему по доброй воле. Должно быть, она чувствовала свою вину перед Уиллом, но предпочитала винить во всем «грязного пирата», соблазнившего ее сойти с пути истинного.
Однако чем дольше Джек над этим думал, тем более печальные выводы рождались в его голове. Порой ему начинало казаться, что тем вечером не он, наконец, овладел самой желанной девушкой, а она взяла от него то, что давно хотела. Удовлетворила свое любопытство, узнала, как это сладко, и не считала себя ничем обязанной. Словно настоящая воровка, она раскаивалась не за то, что украла эту ночь, а потому что правда могла выйти наружу…

Но жизнь не стояла на месте, вскоре она обрушила на них целый вихрь опасных приключений. Джек хитрил, изворачивался, старался выжить, но все же не мог выкинуть из головы эту вздорную белокурую бестию. Она была точь-в-точь как богиня Калипсо – то добрая, то жестокая. Сначала Элизабет поразила его тем, что добровольно отправилась в плен к жестокому Сяо Фенгу, что бы выторговать своду ему и всей команде «Черной Жемчужины», но затем обменяла его на Уилла, отдав на расправу Дэви Джонсу. А ведь всего за день до этого, на Совете Братства, Джеку на миг показалось, что между ними вновь возникла невидимая нить. Но, как видно он ошибся.
Капитан Воробей словно метался между двух огней и сам точно не знал чего хочет. Однажды он даже попытался избавиться от мешавшего ему кузнеца, словно надеясь, что это разом решит все проблемы. Однако жизнь распорядилась иначе. Элизабет вышла замуж, а он сам вонзил обломок сабли, зажатый в руке ее умирающего мужа, в сердце Морского Дьявола.
Джек спас тогда жизнь Уилла и все Береговое Братство, но обрек на страшную участь Элизабет. Сейчас пират понимал, что пытался спасти Тернера только ради нее, и тем обиднее было услышать теперь слова: «Лучше бы он лежал в могиле!».
Джек вздохнул и снова взглянул на спящую Элизабет. Она уже свернулась калачиком, словно маленькая девочка, подложив ладошку себе под голову. Глядя на нее, Джек вдруг ощутил острое чувство жалости, смешенное с грустью и нежностью. Элизабет выглядела такой беззащитной. Дочь губернатора, бесстрашная пиратка, королева Берегового Братства… Сейчас она казалась ему просто маленькой хрупкой девочкой, окончательно заблудившейся в этом огромном недружелюбном мире.
Джек был убежден, что она заслуживает лучшей участи, заслуживает счастья. Злость и обида, несколько минут назад возникшие в его душе, исчезли без следа.
Он так и заснул сидя на краешке узкой кровати, вытянув ноги и прислонившись спиной к дощатой стене.
ПОНРАВИЛОСЬ? КАЧАЕМ, ЧТОБЫ УЗНАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ!